От волнения мадам Леруан вскочила и прошлась по комнате: «Боже мой… Если все так и будет… Это сложный процесс, доверить можно только тем, кто давно работает. А если они проболтаются?!».
От неожиданности она произнесла это вслух:
— А если они проболтаются?!
— А вот тут, мадам, все упирается в оплату, — серьезно ответила герцогиня. — Если вы будете хорошо платить доверенным мастерам, они будут молчать, чтобы не потерять это рабочее место. Заключите с ними договоры. Наймите человека, который будет следить, не начал ли кто-то тратить деньги без счета. Или, наоборот, вдруг надумал переехать куда-то. Тут вам самой нужно подумать, как организовать процесс.
Все же мадам Леруан, хоть и была деловым человеком, но при этом осталась матерью. Любовно целуя дочь перед отъездом, она думала: «Малышка, если у меня все получится, ты будешь самой богатой, самой завидной невестой Франкии!».
При этом мадам как-то даже и не думала, что самой ей большие доходы принесли стабильность, но так и не дали счастья.
Герцогиня, прощаясь, сказала вдове:
— Мадам, если у вас все получится, дайте мне знать. У меня есть некоторые идеи по упаковке напитка. Хотелось бы, чтобы это вино внешне отличалось от остальных. Тогда, за его необыкновенный вкус и упаковку можно будет брать дорого.
Мадам Леруан улыбнулась и кивнула головой: «Дай Бог ей здоровья! Если все получится…!» — вдова очень любила словосочетание «брать дорого».
Глава 31
Жара обрушилась на предместья Карнагских гор еще в самом начале лета. Пограничные стычки с местными происходили с переменным успехом.
Воевать в горах, где карнагцы знали каждую тропинку и умели растворяться в узких проходах, скрытых пещерах и щелях, оказалось весьма сложно.
Командующий королевскими войсками, генерал Джеральд Ланфернер обзавелся новыми седыми прядями. Сама причина конфликта казалась ему ничтожной: какие-то там нарушенные торговые привилегии. При этом нарушения были как со стороны Франкии, так и со стороны Карнга.
Он слал его величеству честные доклады о том, что в войсках много раненых. О том, что есть проблемы с водой. О том, что надо либо начинать полноценную войну, и тогда требуется солидное подкрепление; либо же присылать дипломатов и устанавливать новый торговый порядок, подписывать договоры и сворачивать войсковой порядок, оставив здесь только пару привычных постов.
Прибытие к месту службы герцога Максимилиана Ангуленского генерал, сперва, воспринял в штыки, опасаясь вмешательства в свои дела. Однако парень оказался весьма сообразительным, приказы выполнял безукоризненно, иногда только вздыхая, что служба слишком скучна.
Генерал только хмурился, не обращая внимания на аккуратные намеки. Не хватало еще угробить королевского бастарда в одной из стычек! Да тогда его величество лично генерала в измене обвинит. Нет уж, пусть сидит, голубчик, при штабной палатке — целее будет.
Впрочем, генерал был достаточно умен, чтобы понимать, что так юный герцог совсем взбесится со скуки. Поэтому и был придуман сторожевой отряд, во главе которого поставили Максимилиана. Девять человек находились под его командованием, и генерал лично прокладывал им наиболее безопасный маршрут.
Капрал отряда был предупрежден, что герцог должен уцелеть при любом раскладе. Впрочем, служил Гюстав Готье уже давно и понимал ситуацию не хуже генерала, потому бойцов в отряд отбирал лично.
Лагерь генерала Ланфернера был удачно расположен под прикрытием высокого уступа, на небольшой каменистой площадке. Взобраться на торчащий в небо пик не могли даже горцы, так что в самом лагере было относительно безопасно. Труднее было тем, кто выходил на охрану троп. А вот для герцога были придуманы объезды по территории Франкии, вдоль уступов гор.
— Чтобы на нас не напали с тыла, — серьезно объяснил генерал.
Сложно сказать, понял ли герцог, но ту службу, что на него возложили, нес исправно. Так все и тянулось примерно дней сорок, пока однажды в самый солнцепек доложили о прибытии гонца.
Время было тихое, жаркое, в такие дни даже горцы вели себя спокойнее, потому в штабной палатке сейчас переговаривались сам Джеральд Ланфернер, семеро офицеров и герцог. Ничего серьезного не обсуждали, просто решали, когда отправить очередной обоз с ранеными.
Разведчики утром ухитрились шутки ради, как некую летнюю диковинку, принести с горных отрогов полный мешок довольно больших кусков льда. В этот лед, спрятав его в сундук, чтобы не таял слишком быстро, все сложили свои фляги и сейчас поглядывали на него с нетерпением — духота стояла знатная. От зноя даже мухи попрятались. Переговаривались неторопливо, с ленцой:
— Я бы оставил их там еще на неделю, господин генерал. Травница у них, в Бугрянке, отличная, лекарь наш говорил: повезло селянам. Да и уход за бойцами хороший.
— Не знаю, Эрнест, не знаю… А если опять будет стычка? Деревня невелика, куда следующих денем? — вяло возражал ему квартирмейстер.
За полотняными стенками палатки послышался шум, откинулся полог и вестовой генерала громко сказал:
— Королевский гонец к господину генералу!
Пропыленный мужчина, резко пахнущий конским потом, отдав честь офицерам, протянул Ланфернеру кожаную сумку с печатью королевской канцелярии, поклонился и, получив разрешение отдыхать, покинул палатку.
Генерал углубился в бумаги, и беседа стихла.
— Что ж, господа офицеры… Хорошая новость: через две недели прибудут послы на переговоры. Думаю, скоро нас сменят. Но пока не расслабляться! Посты на тропах проверять по графику, обо всем необычном докладывать мгновенно.
— Ну и слава Богу, — перекрестился самый пожилой из офицеров, барон Леонард Менгер. — Война — одно дело, а это вот у нас не пойми что.
— Господин генерал, значит, сегодняшний рейд отменяется? — Максимилиан даже пожалел об этом: там, в предгорье, среди деревьев не так душно. Да и время летит быстрее.
Он вообще не слишком понимал, зачем отец отправил его сюда. Воевать его не пустили. Генерал требовал подчинения и навязал ему эти нелепые объезды. Спорить он не мог: король четко дал понять при расставании, что выполнение всех приказов обязательно.
Конечно, его величество злила публичная связь с маркизой де Беноржи. Король даже позволил себе указать, что герцогу нужно отправляться к жене. Но тут уж и сам Максимилиан возмутился:
— Ваше величество, я женился, чтобы угодить вам! Но уж жить мне позвольте так, как хочется. Долг перед государством я выполнил.
— Макс! Твоя девка только тянет с тебя деньги. Ты слеп, сын мой. Мне жаль, что наставники не научили тебя видеть хоть немного глубже. Не гневи меня, иначе я вышлю твою девицу в монастырь. Например, за распутство! Ты хоть немного интересуешься своей женой?
— Естественно. С ней поехала умудренная жизнью дама, и я регулярно получаю отчеты. Она шьет себе новые платья, набрала фрейлин и еженедельно посещает храм. Местный святой отец — самый частый гость в ее доме. Что еще можно требовать от эспанки? — горько усмехнулся герцог.
Вот после этого спора его величество и отправил герцога на границу. Возможно, надеялся, что маркиза, устав от ожидания, заведет себе нового любовника? Ну так его величество просчитался!
Максимилиан нежно погладил карман, где лежало очередное письмо от очаровательной маркизы. Все они, эти бесконечные письма, были переполнены грустью, нежностью и словами любви.
— Нет, герцог, — голос генерала Ланфернера вырвал Максимилиана из задумчивости. — Объезды будут продолжаться как обычно. Только сегодня еще посетите Бугрянку и проверьте, что и как там у раненых. Вам лично предстоит решить вопрос: перевозить их через два дня или отложить отъезд.
Леса у подножия гор были не слишком густы, местные вырубили, но все же здесь, обдуваемые ветерком, выбирающие тенистую сторону разбитой телегами дороги, вояки чувствовали себя почти как на каникулах.
Смотрели, конечно, внимательно, но это территория Франкии. Еще ни разу горцы сюда не спускались. Освежились всем отрядом у знакомого прозрачного родничка, дали роздых коням.
— Ну, последний рывок, и можно будет в лагерь возвращаться, — сказал капрал Готье.
— Да не слишком меня туда и тянет, Гюстав — чуть раздраженно бросил герцог. — Может, в Бугрянке курицу удастся купить, как думаешь?
— Это вряд ли, ваша светлость. Там на раненых всю продукту поизвели. Оно, конечно, платят наши за это, так ведь других-то кур еще и не выросло.
Разговор тянулся вяло до самого поворота дороги.
Бугрянка получила свое название за то, что располагалась у подножия Карнагских гор, скрытая четырьмя высокими, довольно крутыми холмами. По местной легенде в этих холмах покоятся головы четырех воинов-великанов.
Впрочем, местные легенды мало кого интересовали. Солдаты больше надеялись на то, что удастся раздобыть яблок из местных знаменитых садов. Этот сорт отличался ранней спелостью и отменным вкусом. В селе все уже бывали раньше, потому хорошо представляли себе расположение домов.
Сразу за поворотом стало понятно — в селе что-то случилось. Два столба едкого черного дыма стелились в сторону протекающей у села горной речушки, не слишком широкой, но чистой и рыбной.
— Ну, ваша светлость… Стойте… Это, выходит, старосты дом горит?!
— Старосты левее будет, — возразил кто-то из-за спины капрала. — Это, вашвысокородие, тетки Лесихи дом горит, вдовы. И еще, думаю, кузнеца ихнего. Он аккурат у последнего бугра, чуть на отшибе стоит.
На холм капрал и герцог бежали наперегонки. Ближе к вершине упали и поползли:
— Ох тыж! Ваша светлость… Это ведь мародеры! Да что-то больно много их. Как бы не тридцать человек там. Давайте-ка потихоньку отсюдова, от греха…
Картина, которая открывалась с вершины холма, потрясла Максимилиана. Горели-полыхали два дома, где-то за воротами на том краю визжали женщины. Несколько трупов солдат, кто с забинтованной ногой, кто с рукой на перевязи валялись возле ворот домов. У одного из них был вспорот живот и кишки глянцевым месивом вывалились оттуда прямо на землю.