Он шел за китайцем недолго, пересек Шафтсбери-авеню – и на Джерард-стрит. Тут билось сердце лондонского Чайнатауна. Внешне шрифт реклам и объявлений выглядел английским, но несколько смахивал на китайские иероглифы. В ресторанных витринах висели на крюках темно-красные обжаренные утки. За витринами стояли повара с секачами, рубившие куриные тушки и свиные туши. Повсюду висел запах жареного чеснока и – самой экзотической из приправ для британцев – имбиря. Зеленщики торговали тамариндом, личи и бок чоем. Туристические агентства расхваливали чудеса, какие можно было заполучить с турпакетом поездки по гоминдановскому Китаю. Портреты Чан Кай Ши висели повсюду. Даже красные телефонные будки были переделаны в миниатюрные буддистские храмы, но без их множества ступеней.
Мальчишка повернул влево на Джерард-стрит, и Джо за ним. Дошли до площади Ньюпорта, где из земли поднимались несколько колонн, увенчанных украшенной крышей, которые образовывали открытую пагоду. Это было неожиданно. На миг показалось, будто во Вьентьян вернулся, в свою контору, откуда видна была черная пагода. Потом видение пропало, пагода оказалась витиеватой постройкой, похожей на навес от дождя над автобусной остановкой.
Магазины и лавки на площади Ньюпорта обосновались разные. Джо знал, что небольшой проулок, Малый Ньюпорт, соединял ее с Чаринг-Кросс-роуд, но здесь не было книг. Воздух тяготили иные запахи, чем на Джерард-стрит: готовки, только не уток и не лапши. Мальчишка миновал пагоду и исчез за дверью безо всякого номера. Рекламы на площади Ньюпорта было немного. Имелся один паб, окна его покрывала грязь, внутри царил мрак, и Джо никого там не видел. Назывался паб «Эдвин Друд», почему-то Джо вспомнились граффити, и он вдруг ощутил озноб.
Места вроде этого он и прежде видывал.
Джо подошел к двери, в которую вошел мальчишка. Постучал, и дверь открылась – всего лишь на щелочку, в которую ничего было не разглядеть, кроме лица, не китайца, потемнее, по-видимому, хмона или кого-то из тайских группировок, и оно произнесло:
– Чего надо?
– Войти.
Разглядеть за дверью ничего было нельзя, зато можно было запах учуять. Человек по ту сторону двери произнес:
– И не думай об этом, мистер. Тебе места нет.
Джо сработал по наитию:
– Мне нужно повидать мадам Сень.
Лицо, бестелесное, словно бы избавившееся от всяческого крепления к смертной плоти, шумно потянуло воздух сквозь зубы.
– Нет тут никакой мадам Сень. Катись.
Джо порылся в кармане, вытащил банкноту:
– Это освежит тебе память?
Лицо залыбилось и – всего на минуту – перестало давить на акцент.
– У меня с памятью и без того все прекрасно.
– Очень плохо, что того же не скажешь о твоих манерах, – заметил Джо. Он ринулся к лицу, однако обладатель его оказался быстрее, и дверь захлопнулась перед самым носом Джо, едва не защемив ему пальцы. Послышалось громкое клацанье ключа, повернутого в замке.
– Сукин сын! – воскликнул Джо, и не без досады.
Тело в библиотеке
Джо крепко бахнул в дверь, но ответа не последовало, да он его и не ждал. Прохожие разглядывали его. Джо отступил от двери, пристально всматривался в нее, но та все равно не открылась. «Я еще вернусь», – бросил он, и от этого ему стало почему-то легче. Он глянул через дорогу на «Эдвина Друда», думая выпить, но обветшалое здание глянуло в ответ темными, заляпанными окнами, отвращая такое намерение. Вместо этого он прошел по Малому Ньюпорту, минуя ларьки, торговавшие благовониями, статуэтками Будды, плакатами с портретом Сун Я Тсена, компасами, фигурками животных из гнутой проволоки, дешевой косметикой и еще более дешевыми духами, прошел дверь, ведшую на лестницу, где написанные от руки объявления извещали, что наверху мисс Жозетт готова давать уроки французского, а мисс Бьянка и Грек держат за пельменной ларек, где он сможет получить рисовое зернышко с выгравированным на нем собственным именем, и вышел на Чаринг-Кросс-роуд.
На этот раз он повернул направо. Проходя мимо входа в подземку, Джо старался не смотреть на него. Он влился в массу людей, шедших на площадь Лестер-сквер и от нее, держал одну руку в кармане, терпеливо дождался, когда сменится сигнал светофора, перешел улицу, миновал театр Уиндэма, миновал Сесиль-Корт, с его рядами антикварных книжных лавок и вошел в Чарингкросскую общественную библиотеку.
Джо всегда любил библиотеки, даром что не смог бы припомнить, когда в последнее время наведывался в какую-нибудь из них. Было что-то от домашнего уюта в пространстве, заполненном рядами книг, которые очерчивали четкие границы порядка, где слышно было лишь шуршание переворачиваемых страниц, шепотки разговоров да приглушенный шум улицы за окнами. Джо прошел в читальный уголок, нашел газеты за неделю, аккуратно развешанные на деревянных рейках и похожих на стаю выбившихся из сил альбатросов. Высвободив нескольких, Джо удалился к свободному столику у стены.
Три дня назад.
На первой странице ничего ни за один из дней.
Три дня назад походили на целую прожитую жизнь.
Ничего на второй странице.
Чья-то прожитая жизнь.
Последний выпуск три дня назад. Третья страница. «Выстрелы в Сохо». Он прочитал: «Сегодня неизвестные открыли пальбу у входа в паб „Красный лев“, разбили стекло и перепугали посетителей. Одной женщине была оказана помощь в связи с мелкими порезами. Других пострадавших не было. „Мы относимся к этому очень серьезно, – заявил представитель полиции, – и мы рассматриваем все имеющиеся свидетельства“».
Никакого Мо. Никакого упоминания о Джо, лежавшем там без сознания. Впрочем, он и не ожидал, что в газетах что-то проскочит.
«Кучеряшки», – подумал Джо. Слово оставило во рту противный привкус. Он подумал: беженцы. Гадал, какими такими свидетельствами располагает полиция. По-видимому, они провели анализ сигаретного пепла. Представил себе их, вооружившихся лупами, разбросанными по всему городу, со сгорбленными спинами, в поисках ключей к отгадкам. Он потянулся за сигаретами, вспомнил, что в библиотеках не курят. Стало быть, никакого ключа для полиции.
Другого рода газета – толстушка-еженедельник. Та же история раздута, помещена в разделе дискуссий, тон возмущенный, винить надо иммигрантов, правительство должно усилить контроль в остающихся колониях, в Палате общин потребовали предоставить больше прав для проведения арестов. Лорды против. «Долго ли еще мы позволим растить наших детей в страхе?»
Джо огляделся. Похоже, в оживленной детской секции страха не испытывает никто. Дети рисовали цветными мелками, листали страницы красочных книжек. Интересно, подумалось, что они читают. На память пришел Майк Лонгшотт: «Книжка-раскраска Усама Бен-Ладен». Страничку под бороду можно оставить – белой. Глаза сделать небесно-голубыми и пустыми.
Вернулся к ежедневной газете, та же информация в следующем утреннем выпуске загнана на четвертую страницу. Заглянул и в номер следующего дня – там вообще ничего, словно бы и не случалось никогда такого. Прощай, Мо.
Хоть и не ждал он ничего от газет, а все ж возмутился. Невидимые люди, подумал. Кто-нибудь где-нибудь оплакивает Мо? Помнит ли о нем кто-нибудь, скорбит ли по нему, желает ли его возвращения? Существует ли он все еще, хоть частично, хоть какими-то признаками – своим запахом, своей улыбкой, прикосновением руки, голосом, каким он говорил, тем, как уши чистил, – существуют ли доселе где-то они, эти потаенные записи, в чьем-то разуме?
Джо отложил газету. Столешница перед ним представляла собой меняющуюся географию размазанных синих чернил и копирок. Он пришел в библиотеку, чтоб обнаружить тело, а его там не было. Тем не менее. Им овладело упрямство, как будто бы ему было что доказывать. Что-то в Джо противилось этому, убеждало его уйти. Не поддался. Оставалось, по крайности, еще одно место, где он все же смог бы отыскать Мо.
Телефонный справочник.
Исследование немого кино
Когда он вновь подошел к станции подземки на Лестер-сквер и толпы людей, казалось, прямо повалили на него, в голову полезла абсурдная мысль отбиваться от них. Вместо этого он пробился сквозь плотную толпу и оказался у входа. Лестница вела вниз под землю. Возле входа сидел нищий, слившийся со своим рюкзаком, и читал книжку в мягкой обложке, у ног его стояла миска для кормежки собак, внутри которой бренчали монеты. Нищий поднял голову, когда почувствовал, что Джо разглядывает его, и Джо мельком увидел книжку: разумеется, из серии «Усама Бен-Ладен, Вершитель суда», отборное чтиво для бездомных, – и нищий (только что не мальчик, подумал Джо) сказал:
– Скажу, знатная хрень, братан.
В Париже он такого не чувствовал. А вот здесь сама мысль спуститься под землю душила его. Он бросил монету в миску нищего. И посоветовал:
– Достань что-нибудь новенькое для чтения. – После чего спустился по лестнице.
Джо изучил карту-схему подземки: разноцветные линии извивались и пересекались, – и понял, что ему нужно на линию до Кинг-Кросс, а там пересесть. Картинка со схемой метро походила на вывалившиеся кишки. Он купил билет, прошел через барьер и опять спустился, еще глубже под землю, и вдруг там стало тихо и до странности мирно. Он ожидал прибытия поезда, наблюдая за тем, как крысы спешно разбегались под платформой, в тоннеле. Стены были увешаны рекламой товаров, какие он ни за что не купил бы, какими и не подумал бы пользоваться. Пришел поезд, и Джо сел в него. Двери закрылись с мягким шипением, вполне обнадеживающим. Он отыскал место, занял его. Стены туннелей, по которым проносился поезд, виделись призрачными, станции – неожиданными вспышками белого света. На Кингс-Кросс Джо вышел и прошелся по всей станции, немного заплутав среди подземных пещер, открывавшихся у него над головой: у него было ощущение, будто он исследует немое кино, носит пробковый шлем и вскрывает усыпальницу мумии. Одумавшись, он выяснил, куда идти, у негритянки в форме служительницы подземки, та направила его к кольцевой линии, он сел на поезд и принялся отсчитывать станции.