Из кабины с трудом выбрался небольшого роста старик с аккуратной седой бородкой и, морщась, словно съел недозрелую сливу, потёр ладонями колени. Потом заглянул в кабину:
— Ну, дети, кажется, мы на месте.
Детей было четверо — трое рослых парней в спортивных костюмах и с ними девушка лет семнадцати. У каждого на боку болталась узкоплёночная кинокамера. В машине была уйма всяких вещей.
На дверях сельсовета висел замок. Помотавшись полдня по посёлку, приехавшие устроились на постой у пенсионерки Тухфатулиной. Старуха сразу смекнула, что у этих постояльцев денег — куры не клюют, и отдала им две комнаты.
Едва устроившись на квартиру, старик вместе с детьми явился к Витальке.
Виталька в это время стирал бельё. Он услышал злобный лай Рэма и вышел на крыльцо, отряхивая руки от мыльной пены.
Отогнав собаку к будке, он пригласил гостей в дом. Но те не торопились входить, во все глаза смотрели на Рэма.
— Подумать только! Чистопородная! — всплеснул руками старик. — А какой экстерьер, рост! На выставке такая собака вышла бы в элиту, могла бы стать чемпионом.
— Хотите купить? — не глядя на старика, сухо спросил Виталька. Он решил сразу неё покончить с этим разговором.
— Купить? — удивился старик. — Неужели ты можешь продать такую собаку?
— Зачем же вы тогда пришли?
— Мы с сугубо научными целями, молодой человек, — сказал старик, вытирая ноги о половичок. — Нам стало известно, что у вас хранится письмо столетней или более того давности с упоминанием об интересующем нас земноводном.
— О ком? — переспросил Виталька.
— О земноводном.
— О ящере, что ли? Хранится.
— С вашего разрешения, мы хотели бы на него взглянуть.
Пока Виталька рылся в шкатулке, старик и дети молча осматривали комнату, корыто со стиральной доской, баночку с синькой, горку выстиранного белья в тазу.
— Что же ты сам стираешь? Разве больше некому? — спросил один из детей, светловолосый, с небольшой бородкой и со значком мастера спорта на отвороте лёгкого пиджака.
— Мама на работе, — ответил Виталька. — И потом она неважно себя чувствует…
Виталька достал письмо и подал старику. Тот, сменив очки, долго разглядывал серую хрупкую бумагу.
— Н-да, судя по обладателю этой ценности, фальсификацией здесь не пахнет, — сказал он.
Дети вежливо молчали.
— Только вот хранить такие вещи столь кустарным способом нельзя. Сдай это в местный краеведческий музей.
— Вы говорили с лётчиком, который видел ящера? — спросил Виталька.
— А как же! Первым делом! — воодушевился старик и сразу стал похож на молодого петуха. — Эллочка, дайка сюда карту.
Девушка достала из планшетки карту Ущелья белых духов и озера.
— Вот, смотри, здесь на восточном берегу… Да что с тобой? — Старик поднял глаза на Витальку. Тот встал на цыпочки и, напряженно вытянув шею, глядел на карту. — Почему ты так взволнован?
— Вам показалось. — Виталька опустил голову, но тотчас жадными глазами снова впился в карту.
— Ну ладно. Показалось, так показалось. На той неделе мы пойдём к озеру.
— Летите вертолётом, — сказал Виталька.
— За кого ты меня принимаешь? — возмутился старик. — Да ты знаешь, кто я такой?
— Знаю, — улыбнулся Виталька. — Я только сейчас узнал вас. Вы профессор Семёнов. У меня есть одна ваша книга, о ящерах. С портретом.
— У тебя? В этом посёлке?
Виталька достал с полки книгу.
Профессор осмотрел её.
— Академическая библиотека… Откуда она у тебя?
— Я выписываю книги… То есть, не я. Лена для меня выписывает.
— Лена?
— Ну да, лаборантка из поликлиники.
— Гм… Ну так вот, вертолётом мы не полетим. Мало того, я потребовал от управления воздушных перевозок, чтобы над озером вертолёты вообще не летали. Мы пойдём пешком по ущелью.
— Не пройдёте, — сказал Виталька.
Дети посмотрели на него с грустью.
— Не пройдёте, — повторил Виталька. — В ущелье сейчас снег. Туда и в августе не пройдёшь, не то что в мае.
— Ты был на озере? — спросил один из парней.
— Нет.
— Вот видишь. А берёшь на себя роль оракула.
— Не пройдёте.
— Мы альпинисты.
— Ну и что? Побарахтаетесь в снегу и вернётесь.
— Ты, малыш, много на себя берёшь, — сказал плотный курчавый парень в спортивном свитере, облегавшем его массивные плечи.
— Не будем спорить, — поморщился старик. — В конце концов это лишь детали. А главное — есть два свидетельства, подтверждающих существование на озере загадочного животного. Вообще-то, по правде сказать, не густо. Экспедицию сюда не пошлют.
— И тем не менее этот малыш убеждён, что мы увидим ящера, — курчавый парень быстрым пристальным взглядом посмотрел на Витальку.
— Не исключено, — задумавшись о чём-то, сказал старик. Потом добавил: — Если только он там действительно есть.
— Есть! — крикнул Виталька. — Это точно, что он там есть.
— Откуда такая уверенность? Ты располагаешь столь же скудными данными, как и мы.
— Мой дедушка видел свежие следы ящера на берегу озера. Он ходил туда каждое лето.
— Что же ты молчал до сих пор? — вскочил старик. — Это же равносильно доказательству… Это… Где твой дедушка?
— Умер.
Старик тяжело сел на табуретку.
2
Наступили тёплые майские дни. В воскресенье ранним утром Виталька, Марат и Анжелика шли вдоль берёзовых изгородей и тёмных плетней, снизу уже увитых вьюнами. Каждый нёс свою удочку. Анжелика без конца зевала.
— Охота так рано вставать, — сказала она. — Сейчас самый сон.
— Ты просто повторяешь слова своего отца, — ответил Виталька. — Для него всегда «самый сон». В колхозе он в основном дремлет возле правления. Сидит на травке и дремлет.
— И хорошо. А куда торопиться?
— Так ведь он за прошлое лето заработал всего один трудодень.
— Не-е. Ему его записали просто так. Он говорит, иначе получается, будто он и не колхозник вовсе.
— Анжелика, — заговорил Марат, — твой отец человек старый…
— Ну какой он старый? — обиделась Анжелика. — Ему тридцать пять лет.
— Старый в смысле отсталый. Сам он в колхозе, а душа его в таборе и на базаре.
— Что ты такое говоришь? — Анжелике не нравился этот разговор, но она не знала, как его прекратить.
— Я правильно говорю.
— Все правильно говорят. Только это и слышишь.
— К труду привыкают поколениями…
— Вот видишь, а он в колхозе всего год.
Марат растерялся на секунду.
— Вот посмотри на себя — на что ты годишься? А почему? Потому что…
Виталька легонько ткнул Марата концом удочки в зад.
— Чего ты? — обернулся к нему Марат.
— Где мешочек с червями?
— Ой, Виталька, забыл.
— Забыл? Беги. Что мы без червей-то делать будем?
Марат подал ему удочку и побежал за червями.
Анжелика тихонько хихикнула.
— У тебя, Виталька, все друзья недоделанные.
— Это ты о себе?
— Иди ты. Почему Рэма не взял?
— Рыбу распугает.
И вдруг Анжелика залилась звонким смехом. Виталька оглянулся. За ними огромными прыжками мчался Рэм.
— Я же ему велел быть дома. Сейчас я ему покажу!
Рэм подбежал и сел возле них, весело виляя хвостом. Анжелика тотчас бросила удочку и обхватила его руками за шею.
— Я кому сказал — сидеть дома? — прикрикнул на него Виталька. — Ну-ка домой, живо!
Пёс нагнул голову и ещё сильнее завилял хвостом.
— Виталик, он хочет с нами. Не прогоняй его.
Виталька махнул рукой и поднял Анжеликину удочку.
Анжелика и пёс, весело прыгая, побежали наперегонки.
Небольшое озеро окружала плотная стена камыша. Лишь кое-где были узкие просветы. Виталька и Марат заняли лучшие места, а Анжелику посадили на песчаной отмели, где клевала только самая мелкая рыбёшка.
Виталька и Марат удобно устроились у тихой утренней воды. Она пахла водорослями, острой свежестью. Шелестели жёсткими прозрачными крыльями стрекозы. По-утреннему сонно плескалась рыба.
Пока Виталька распутывал леску своей удочки, Марат уже успел поймать несколько окуней и посадить их на кукан. Рыбу ловил он азартно, так же, как и охотился. Виталька больше любил рыбалку, любил сидеть на берегу с удочкой и смотреть на тонкий из гусиного пера поплавок. Вот поплавок дрогнул и заскользил по воде. Виталька легко дёрнул удочку и вытащил прожорливого взъерошенного окуня.
Ловили они долго, пока не заполнили кукан.
Виталька воткнул в берег удочку и пошёл посмотреть, как идёт ловля рыбы у Анжелики. Анжелика спала, положив голову на мохнатую спину Рэма. Её чёрные кудри смешались с белоснежной гривой собаки, она чуть заметно улыбалась во сне, смуглое лицо её разрумянилось, от чёрных ресниц обозначились чёткие тени.
Виталька замер и долго, опустив руки, не сводил с девочки глаз. То, что он почувствовал в этот миг, ошеломило его и испугало. Он попятился и тихо ушёл прочь.
Он ловил одного за другим ярко-зелёных с чёрными полосами и красными плавниками окуней, разговаривал с Маратом, но видел перед собой спящую Анжелику, её чёрно-синие кудри на белой, как первый снег, гриве собаки.
Марату он ничего не сказал. Это принадлежало только ему, ему одному.
А Марат расспрашивал его о приезжих:
— Они кто, артисты?
— Сам ты артист. Семёнов — профессор. Лёня, светлый такой с бородкой, орнитолог, специалист по птицам, а Матвей, самый длинный, здоровенный, ассистент профессора.
— А чёрный, курчавый?
— Он ихтиолог.
— Что им тут надо?
— Хотят увидеть ящера. Заметил, у всех у них кинокамеры? Эллочка — внучка профессора, закончила десятый класс.
— Учебный год же ещё.
— Говорит, уже сдала все экзамены. Собирается стать археологом.
— Ну?! — Марат даже подскочил.
— А тебе-то что?
— Я тоже хочу — археологом.
— Искать старые черепки?
— Опять ты про старые черепки? Что бы мы знали о прошлом, если бы не черепки? Знаешь, что такое старый черепок? Это — ну, в общем, кувшин или другой какой-то сосуд… Его же сделали чьи-то руки, сделали зачем-то и для кого-то. Черепок может рассказать о производстве, культуре, жизни древнего народа. Надо только иметь воображение. Ты его лишён, вот и не понимаешь, зачем всё это нужно. И потом — археологию не я придумал. Так что даже черепок — интересная находка. Археологи, Виталька, всегда находят на старых городищах то, чего вовсе не ожидают найти. А ещё интереснее