— Если бы я в этом и не созналась, вы это и сами узнали бы, верно? Стало быть, мое признание теряет смысл.
— И вас преследуют потому, что вы аристократка?
— Что-то в этом роде.
— И вы скрываетесь от преследований?
— На улице Феру, 24, у тетки Ледье, муж которой был кучером у моего отца. Видите, у меня нет тайн от вас.
— А ваш отец?
— У меня нет тайн от вас, мой милый господин Альберт, пока дело касается меня, но тайны моего отца — не мои. Мой отец тоже скрывается, выжидая случая, чтобы эмигрировать. Вот все, что я могу вам сказать.
— А вы, что вы думаете делать?
— Уехать с моим отцом, если это будет возможно. Если это окажется невозможным, то он уедет один, а я потом присоединюсь к нему.
— И сегодня вечером, когда вас арестовали, вы возвращались со свидания с отцом?
— Да, я возвращалась оттуда.
— Слушайте, милая Соланж…
— Я слушаю вас.
— Вы видели, что случилось сегодня вечером?
— Да, и это дало мне возможность убедиться в вашем положении.
— О, к сожалению, положение мое невелико. Однако же у меня есть друзья.
— Я познакомилась сегодня с одним из них.
— И вы знаете, что этот человек очень влиятелен в настоящее время.
— Вы можете воспользоваться этим влиянием и посодействовать бегству моего отца?
— Нет, я сохраню его для вас.
— А для моего отца?
— Для вашего отца у меня найдется другое средство.
— У вас есть другое средство?! — воскликнула Соланж, схватив меня за руки и тревожно вглядываясь в меня.
— Если я спасу вашего отца, сохраните ли вы добрую память обо мне?
— О, я буду вам признательна всю мою жизнь.
И она произнесла эти слова с восхитительным выражением, предполагающим будущую признательность.
Затем, посмотрев на меня умоляющим взором, спросила:
— И вы этим удовлетворитесь?
— Да, — ответил я.
— Итак, я не ошиблась, у вас благородное сердце. Благодарю вас от имени отца и от своего имени и, если бы даже вам не удалось ничего сделать для меня в будущем, буду признательна вам за прошлое.
— Когда мы увидимся, Соланж?
— А когда вам нужно увидеть меня?
— Завтра, надеюсь, я смогу сообщить вам кое-что приятное.
— Хорошо! Увидимся завтра.
— Где?
— Здесь, если угодно.
— Здесь, на улице?
— Боже мой! Вы видите, что это самое безопасное место. Вот уже полчаса, как мы болтаем у этих дверей, и никто еще здесь не прошел.
— Отчего же мне не прийти к вам или почему вы не можете прийти ко мне?
— Оттого что если вы придете ко мне, то скомпрометируете тех добрых людей, которые дали мне убежище, а если я пойду к вам, я скомпрометирую вас.
— Ну хорошо! Я возьму пропуск у одной моей родственницы и передам его вам.
— Да, чтобы гильотинировали вашу родственницу, если я буду случайно арестована.
— Вы правы, я принесу вам пропуск на имя Соланж.
— Чудесно! Вы увидите, скоро Соланж будет моим единственным, настоящим именем.
— В котором часу?
— В тот самый час, когда мы встретились сегодня. В десять часов, если угодно.
— Хорошо, в десять часов.
— А как мы встретимся?
— О, это нетрудно. В десять часов без пяти минут вы подойдете к двери, в десять часов я выйду.
— Итак, завтра в десять часов, милая Соланж?
— Завтра в десять часов, милый Альберт.
Я хотел поцеловать ее руку, она подставила лоб.
На другой день вечером, в половине десятого, я был на ее улице. В три четверти десятого Соланж открыла дверь. Каждый из нас явился раньше назначенного времени. Я бросился к ней навстречу.
— Я вижу, у вас хорошие вести, — сказала она улыбаясь.
— Отличные! Во-первых, вот вам пропуск.
— Во-первых, о моем отце… — И она оттолкнула пропуск.
— Ваш отец спасен, если он того пожелает.
— Если он пожелает, говорите вы? А что он должен для этого сделать?
— Нужно, чтобы он доверился мне.
— Это уже сделано.
— Вы его видели?
— Да.
— Вы опять подвергали себя риску?
— А что же делать? Это нужно, и Бог да хранит меня!
— Вы все сказали вашему отцу?
— Я сказала ему, что вчера вы спасли мне жизнь и завтра, быть может, спасете его жизнь.
— Завтра, да, именно завтра, если он пожелает, я спасу ему жизнь.
— Каким образом? Скажите. Ну, говорите. Какой бы чудной была наша встреча, если бы все это удалось сделать!
— Только… — сказал я нерешительно.
— Ну?
— Вам нельзя будет ехать с ним.
— Я же вам сказала, что мое решение на этот счет уже принято.
— К тому же я уверен, что немного погодя я смогу достать вам паспорт.
— Будем говорить о моем отце, а обо мне потом.
— Хорошо! Я вам сказал, что у меня есть друзья, не так ли?
— Да.
— Я видел одного из них.
— И что же?
— Вы знаете этого человека по имени, его имя — гарантия храбрости, лояльности и честности.
— И это имя?
— Марсо.
— Господин Марсо?
— Да.
— Вы правы, если этот человек обещал, то он сдержит слово.
— Ну да, он обещал.
— Боже! Какое счастье! Ну скажите, что он обещал?
— Он обещал помочь нам.
— Каким образом?
— Очень простым. Клебер назначил его главнокомандующим западной армией. Он уезжает завтра вечером.
— Завтра вечером? Но мы не успеем ничего приготовить!
— Нам нечего приготовлять.
— Я не понимаю.
— Он возьмет вашего отца с собой.
— Моего отца?!
— Да, в качестве секретаря. Когда они приедут в Вандею, ваш отец даст честное слово, что не будет служить в войсках, противостоящих Франции, а ночью перейдет в Вандейский лагерь. Из Вандеи он отправится в Бретань, а затем в Англию. Как только он устроится в Лондоне, он уведомит вас, я достану вам паспорт, и вы отправитесь к нему в Лондон.
— Завтра! — воскликнула Соланж. — Завтра мой отец уедет!
— Нам нельзя терять времени.
— Но отец не знает об этом.
— Предупредите его.
— Сегодня вечером?
— Да, сегодня вечером.
— Но как это сделать теперь, в этот час?
— У вас пропуск, и вот вам моя рука.
— Действительно, мой пропуск!
Я вручил его ей. Она положила его за корсаж.
— Теперь вашу руку.
Я дал ей свою руку, и мы отправились.
Мы дошли до площади Таран, то есть до того места, где я встретил ее накануне.
— Подождите меня здесь, — сказала она.
Я поклонился и стал ждать.
Она исчезла за углом древнего отеля «Матиньон». Через четверть часа она вернулась.
— Пойдемте, отец хочет повидаться с вами и поблагодарить вас.
Она взяла меня под руку, и мы пошли на улицу Гильом, против отеля «Мортемар».
Подойдя к дому, она вынула из кармана ключ, открыла маленькую боковую дверь, провела меня во второй этаж и постучала условленным стуком.
Дверь открыл человек лет пятидесяти, одетый как рабочий-переплетчик.
— Сударь, — сказал он, — Провидение послало нам вас, и я смотрю на вас как на его посланца. Правда ли, что вы можете меня спасти, а главное, что вы хотите меня спасти?
Я все рассказал ему. Я сказал, что Марсо поручил мне привести его к нему в качестве секретаря и требует от него лишь обещания: не сражаться против Франции.
— Я охотно даю вам это обещание и повторю его ему.
— Благодарю вас от его и моего имени.
— Но когда уезжает Марсо?
— Завтра.
— Отправиться к нему я должен сегодня ночью?
— Когда вам будет угодно. Он ждет вас.
Отец и дочь переглянулись.
— Полагаю, отец, что было бы благоразумнее отправиться к нему сегодня вечером, — сказала Соланж.
— Хорошо. Но если меня остановят, у меня нет пропуска.
— Вот вам мой пропуск.
— А вы?
— О, меня знают.
— Где живет Марсо?
— По Университетской улице, сорок, у сестры своей, мадемуазель Дегравье-Марсо.
— Вы пойдете со мной?
— Я пойду за вами, чтобы, когда вы войдете в дом, отвести мадемуазель домой.
— А как узнает Марсо, что я именно то лицо, о котором вы говорили?
— Вы передадите ему эту трехцветную кокарду как знак признательности.
— А чем я могу отблагодарить моего спасителя?
— Вы предоставите мне спасение вашей дочери, как она вверила мне ваше спасение.
— Идем!
Он надел шляпу и потушил огонь.
Мы спустились при свете луны, светившей в окна лестницы.
У двери он взял под руку дочь и по улице Сен-Пьер направился на Университетскую. Я шел сзади в десяти шагах.
Мы дошли до дома номер сорок, никого не встретив. Я подошел к ним.
— Это хорошее предзнаменование, — сказал я. — Теперь хотите ли вы, чтобы я подождал или чтобы я пошел с вами?
— Нет, не компрометируйте себя больше; ждите мою дочь здесь.
Я поклонился.
— Еще раз благодарю вас и до свидания, — сказал он, держа меня за руку. — Нет слов, чтобы выразить вам те чувства признательности, которые я питаю к вам. Надеюсь, что Бог поможет мне когда-нибудь высказать вам всю мою признательность.
Он вошел. Соланж последовала за ним. Но прежде, чем войти, она также пожала мне руку. Через десять минут дверь открылась.
— Ну что? — спросил я.
— Ну! — воскликнула она. — Ваш друг достоин быть вашим другом; он так же деликатен, как и вы. Он понимает, что я буду счастлива, если смогу остаться с отцом до его отъезда. Его сестра устроит мне постель в своей комнате. Завтра, в три часа пополудни, мой отец будет вне всякой опасности, а вы, если лелеете надежду получить благодарность от дочери, которая обязана вам спасением своего отца, приходите на улицу Феру, как сегодня, в десять часов вечера.
— О, конечно, я приду. Ваш отец ничего не поручил передать мне?
— Он просил передать вам ваш пропуск, поблагодарить вас, а меня прислать к нему как можно скорее.
— Это я устрою, когда вам будет угодно, Соланж, — ответил я с грустью.
— Надо будет еще узнать, куда я должна ехать к отцу, — сказала она. — О, вы еще не скоро отделаетесь от меня.
Я взял ее руку и прижал к своему сердцу. Но она подставила мне, как и накануне, лоб.