Роберт даже не заметил, что назвал Вэл «дорогая», что позволял себе только мысленно. Не обратила внимания на это и она, поскольку ее умоляющий взгляд обратился к Пьеру.
– Мэтр, но вы же пока не уезжаете с Крита? Никто из нас не владеет высоким квенья в должной мере!
Лавернье не отвечал, глядя на Лидию. Та вздохнула и сказала:
– Валяться на пляже все равно уже не интересно… Тьма с вами со всеми, давайте займемся расшифровкой. Но три дня перед отъездом – мои, и я хочу еще хоть чуть-чуть окунуться в море!
Белая птичка магвестника соткалась в воздухе перед Робертом, и он подставил ладонь. Вестник растаял, и на стол спланировал белый конверт с логотипом Археологического музея Гераклейона. Спенсер вскрыл послание и пробежал глазами короткий текст.
– Ну, вот, помещение в исследовательском корпусе музея для фрески выделено, завтра можно будет перенести. Надо инструменты подготовить…
– А что вы используете? – поинтересовался Лавернье.
Роберт поморщился.
– Как вы знаете, сейчас у нас нет мага, поэтому я предполагал прибегнуть к старому методу: нужно водорастворимым клеем приклеить бумажное полотно к поверхности, срезать тонким лезвием штукатурку с красочным слоем, ну, и так далее. Полотно потом аккуратно смывается.
– Думаю, что воздушное лезвие я смогу создать, оно явно будет тоньше металлического. – Пьер задумался. – Наклеивать, смывать потом… Лишние химические воздействия, разве нет?
– Иначе увеличивается риск, что повредим рисунок.
– Стазис бы на поверхность наложить, но у меня может не хватит сил и на него, и на лезвие… Вот если удастся найти достаточно мощный накопитель, тогда все получится.
– Поищу.
И высокие договаривающиеся стороны торжественно обменялись рукопожатием.
Вечером кофейня в Петрокефали была полна народу. Местные жители сидели за столиками, бродили между ними, пили вино, узо или ракию, закусывая жареным сыром, маринованными осьминогами или фрикадельками в остром томатном соусе. Ароматный дым поднимался над очагом, в котором на вертеле жарилась баранья туша.
– Интересно, долго они будут веселиться? – мрачно спросила Лидия.
Вопрос был задан никуда, в пространство, но Пьер счел, что в данном случае может ответить за вселенную.
– Самое веселье начнется после полуночи. Еще даже не все подтянулись…
– А спать когда?
– А спать – зимой. В сезон штормов, когда нельзя ни рыбу ловить, ни за виноградником ухаживать, ни контрабанду везти.
– Думаете, контрабандисты еще существуют? – лениво поинтересовался Крис.
Он провел целый день на яхте: на первом переходе после стоянки вылезла на поверхность масса мелких недочетов и неприятностей, и нужно было чистить, подтягивать и промывать все то, что отказывалось работать безупречно. Так что для полного счастья молодому человеку довольно было удобного шезлонга, большого кувшина вина и тарелки с сыром.
– Разумеется, существуют! Пока востребована услуга, не исчезнут и те, кто ее оказывает. Я в жизни не поверю, что, к примеру, все амулеты или зелья, продающиеся в здешних магических лавках, имеют законные сертификаты. Для кого-то происхождение вещи важно, а кто-то готов закрыть глаза на некоторые незаконности, лишь бы получить желаемое по сходной цене. Это я вам могу точно сказать, антикварное дело на том стоит…
Софи отправилась помыть руки, а вернувшись, сообщила:
– Там готовится что-то грандиозное! Вроде бы у кого-то из соседей нашей Деспинии родился сын, и сейчас счастливый отец выставит на всех бочку домашнего вина.
– То есть, на сон можно не надеяться… – Лидия встала. – Пойдем, погуляем по берегу, что ли? Говорят, если надышаться морского воздуха, то ничто не помешает уснуть.
Компанию ей вызвался составить только Лавернье. Софи, потерев глаза кулаками, заявила, что она и так готова уснуть прямо на месте, а Вэл была занята очередным спором с археологом. Кристофера же можно было извлечь из шезлонга только с помощью подъемного крана.
К вечеру похолодало, и с моря дул ветерок, так что Лидия поднялась в комнату за шалью. Взяв вишневый шелковый квадрат, она подошла к зеркалу, чтобы поправить прическу; в этот момент сквозняк шевельнул белую штору за спиной девушки. В памяти ее всплыло бледное лицо и серебристо-седая шевелюра Мэтра Дорле, белая фигура, которую она видела вот так же, в зеркале за своей спиной. К горлу подкатило, и Лидия опрометью бросилась на улицу, влетев со всего маху в объятия Лавернье.
– Чш-ш-ш… Спокойнее, – он погладил ее по плечу. – Все хорошо, я здесь, и под кроватью чудовища не водятся.
– П-пойдем, – она сжала челюсти, чтобы они не дрожали. – Найди, где здесь можно сесть. Пожалуйста.
Пьер отыскал на пляже перевернутую лодку, бросил на нее свою легкую куртку, усадил девушку и сел рядом. Вытащив из ее сжатых пальцев шелковую шаль, он укутал невесомой тканью ее плечи и сказал:
– А теперь рассказывай!
Лидия глубоко вздохнула и, призвав себя к порядку, довольно связно рассказала о записке, найденной в ателье, и о странной фигуре, виденной в ущелье Самарья.
– Так, я понял, что произошло, – кивнул Лавернье. – Но совершенно не понял, почему ты так напугана.
– Не знаю, – медленно ответила девушка. – Может, это просто моя глупость. Просто… я связываю именно с поддержкой Мэтра Дорле успех или неуспех своей будущей коллекции. Если с ним будет что-то не так, то я так и останусь просто манекенщицей, не более, пусть даже известной и востребованной. С это запиской… все выглядит неестественно, и поэтому пугающе. Понимаешь, Мэтр не выезжал из Люнденвика чуть ли не двадцать лет. Когда у нас проходят показы его коллекций в других городах, даже самые главные, в Лютеции и в Медиолануме, на них ездит мадам Вивьен. Более того, он нигде и никогда не бывает, кроме нашего ателье и своего дома, между которыми перемещается порталом. Дома у него никто не был…
Тут она запнулась, и Пьер это заметил.
– Никто? – переспросил он.
– Я была, – пришлось признать Лидии. – Где-то за две недели до нашего отпуска… ну, да, в середине августа, в ателье почти никого не было.
– Почему?
– В августе почти все уходят в отпуск: закройщики, швеи, белошвейки, модистки. И мадам Вивьен в том числе. Все знают, что она уезжает к подруге куда-то в Клакаманншир, в горы, где даже коммуникаторы не принимают. Я приехала, потому что разрабатываю свою собственную коллекцию, а в ателье очень удобно работать, все под рукой. Ну, а Мэтр всегда там, – Она закашлялась. – Извини, в горле пересохло.
– Погоди минутку! – Лавернье достал из пространственного кармана небольшую серебряную флажку, отвинтил крышку и сунул ей в руку. – Ну-ка глотни!
Лидия отпила глоток и задохнулась: горло обожгло, и по пищеводу, кажется, прокатилась горячая волна. Зато сразу прояснилось в голове…
– Это что? – спросила она, возвращая напиток.
– Аква вита, – маг тоже сделал глоток. – Самое то на экстренные случаи. Вот теперь рассказывай дальше.
– Дальше… Я зашла в кабинет к мэтру, хотела посоветоваться насчет коллекции, он еще не был в курсе моих планов. Ну, вдруг бы не разрешил? Но посоветоваться не получилось. Как раз в этот момент ему пришел магвестник. Он прочел письмо, побелел и потерял сознание.
– Так, понятно. Тебе пришлось искать нюхательные соли и доставлять босса домой.
– Да.
– В письмо ты заглянула?
– Нет. Тогда мне это и в голову не пришло, прочесть чужое письмо, а теперь я думаю, что была неправа…
– Ладно. Ты отвезла Дорле домой, вызвала к нему мага-медика?
– Нет, – Лидия покачала головой. – Он пришел в себя довольно быстро, сказал мне, где у него его таблетки и как воспользоваться стационарным порталом в его дом. Я все сделала, вот тогда и оказалась в особняке Мэтра в Хэмпстеде.
– Там кто-то был? Прислуга, жена, любовница, кошка?
– Никого. Мэтр лег на диван в гостиной, принял таблетку и дал мне денег на экипаж в город.
– Хорошо, а на следующий день – он был в ателье?
– Да. Выглядел, как всегда, разговаривал с клиенткой, которая неожиданно появилась, улыбался…
– Ты с ним не обсуждала это происшествие? Ателье продолжает работать, ничего не изменилось?
Девушка молча мотнула головой.
– Тогда смотри сама: от какого сообщения человек может упасть в обморок? Известие о чьей-то смерти, серьезная опасность для его здоровья, дела или банковского счета, ну, или некая глобальная катастрофа, задевающая его лично. Можно предположить, что ничего такого вестником ему не сообщали, согласна?
– Ну, да, пожалуй… После такого известия он бы не смог на следующий день держаться как ни в чем не бывало. Наверное, не смог бы. Действие успокоительных я бы заметила.
– Значит, второе предположение – шантаж. Дорле пришло письмо от кого-то, кто держит в руках его секреты, а ты оказалась невольным свидетелем.
– Ладно, предположим, ты прав, и Мэтра действительно чем-то шантажируют. Хотя я не верю, что он мог совершить что-то позорное! – горячо воскликнула Лидия. Пьер даже залюбовался ею, так сверкнули ее глаза. – Но как он оказался на Крите?
– Если бы мы это узнали, можно было бы и шантажиста найти… – задумчиво ответил Лавернье.
Часть 2Глава 1
Полковник Паттерсон потер глаза и откинулся на спинку кресла. Ему категорически не нравилось дело, которое он просматривал, и не нравилось по многим причинам.
Во-первых, его непосредственный начальник, глава королевского Хоум-Офиса граф Карфакс, попросил не отдавать расследование детектив-инспекторам, а разобраться самому, поскольку дело очень уж щекотливое.
Во-вторых, в качестве потерпевшей выступала пожилая леди, только что овдовевшая, что предполагало траур, слезы и черные платья. И если цвет дамских платьев Дэна Паттерсона волновал не сильно, то от женских слез он впадал в ступор. Впридачу его собственная жена, на седьмом месяце беременности внезапно накрытая гормональным штормом, принималась плакать всякий раз при виде мини-моркови на тарелке, деток на кактусе или котят на странице календаря. Жену Дэн обожал, но домой идти не хотелось.