Исследование письма от шантажиста, переданного следствию леди Даркнелл, не дало ничего. Обычная почтовая бумага, продающаяся в любом супермаркете, магазине писчебумажных товаров или просто на почте; текст напечатан на печатающем устройстве. На конверте стоял штемпель почтового отделения в Хаммерсмите, но это не было даже тенью следа, письмо просто бросили в уличный почтовый ящик.
Возможно, если им и в самом деле удастся найти других, пострадавших от деятельности негодяя, будут еще письма для сравнения, но, скорее всего, они окажутся столь же безликими.
Очень многообещающей выглядела дорожка от жертв шантажа к жертве убийства. Возможно, Мэйбл Хэкетт знала что-то, что показалось убийце лишним? И в ход пошел аманитин… Нужно еще раз просмотреть ее вещи.
Полковник Паттерсон сложил имеющиеся улики в папку и запер в сейф. Потом вздохнул и посмотрел в окно: чернильная, непроглядная тьма залила Королевскую площадь. Похоже, опять маги из Департамента городского хозяйства Люнденвика что-то напортачили с освещением; кристаллы для уличных фонарей полагалось подзаряжать раз в неделю осенью и зимой и раз в десять дней весной и летом. В прошлый понедельник заряжали, Дэн это точно помнил, а сегодня суббота. Он нажал на клавишу связи с приемной, но мисс Климпсон не откликнулась. Действительно, она же выходная сегодня! Полковник снова вздохнул и набрал номер дежурного.
– Дежурный по следственному отделу констебль Робинсон, – отозвался мужской голос.
– Робинсон… Свяжись с хозяйственниками в городском департаменте, на площади нет освещения. Пусть проверят.
– Так точно, господин полковник!
Дэн отключился и снова посмотрел в окно. Не хочется ему туда выходить, а интуиции он привык доверять. Пожалуй, надо предупредить Майю, что он задержится, и поработать еще пару часов.
Ремонтникам понадобилось не более пятнадцати минут, чтобы добраться до Королевской площади и проверить освещение; Паттерсон увидел, как начали по одному загораться чудесные старинные фонари, наливаясь сперва сиреневым светом, потом голубым, и, наконец, ровным белым. Трое рабочих остановились возле последнего чугунного столба, закурили и, судя по доносившемуся жизнерадостному ржанию, начали травить анекдоты. Их начальник посмотрел вверх на окна Стражи, поморщился и пошел к входной двери. Через мгновение зазвонил аппарат внутренней связи, и констебль Робинсон доложил об исправлении неполадок.
– Попроси ремонтника подождать, я сейчас спущусь, – сказал полковник.
Он запер сейф и ящики стола, забрал свой плащ и вышел из кабинета, привычным жестом подключив охранную сигнализацию.
Фонарщик, немолодой дядька с пышными усами, сидел на стуле возле стола дежурного и дремал.
– Что было с освещением? – спросил Паттерсон.
– Кристаллы менять пришлось, господин начальник, – мужчина неторопливо поднялся со стула. – Непорядок это, и пяти дней не прошло с прошлого раза, а они все разом разрядились.
– У вас есть лаборатория, где можно выявить причины порчи кристаллов?
– А как же! По правилам полагается, чтоб, значит, если заводской брак, так они отвечали, а ежели мы напортачили, так нас без премии оставят.
– Понятно, – кивнул полковник. – Попросите лабораторию изучить это в приоритетном порядке и переслать мне копию отчета. Вот моя карточка.
Ремонтник взял карточку, прочел имя и должность, и усы его шевельнулись.
– Будет сделано, господин полковник! Я старший смены, мастер Бирграуфен.
– Благодарю вас, мастер…
Ремонтники уехали, и Паттерсон вызвал дежурный экипаж; идти пешком ему совсем не хотелось.
Для сотрудников Ателье навсегда осталось загадкой, как Мэтр встретился с мадам Вивьен в выходные и что ей говорил, но в понедельник ровно в десять утра высокая изящная леди вешала плащ на плечики в своем кабинете. Лидия нашла глазами Алису, одну из своих подруг-манекенщиц, и подняла левую бровь; в ответ та возвела глаза к потолку. «Помирились, значит… Это хорошо» – мелькнула мысль и пропала, потому что мадам Валери хлопнула в ладоши и сказала негромко:
– Все, кто едет в Медиоланум, сегодня могут уйти с двух часов дня. У остальных во второй половине дня занятия у балетного станка. А сейчас прошу всех проверить, нанесены ли пометки на модели, которые вы будете показывать, уложены ли аксессуары и обувь, и для всех ли есть рисунки причесок.
– Хорошо, что мы едем, – пробормотала Алиса, перебирая платья на вешалках. – Ненавижу балетный станок.
– Зато полезно для осанки, – ответила Лидия так же тихо.
Проверив все, она вышла в коридор второго этажа и прислушалась. Ателье жило обычной жизнью: глухо стучали швейные машинки, лязгали ножницы, шипели паром утюги, вскрикнула одна из швей, видимо, уколовшись. Надо всем висел непрекращающийся гул множества женских голосов; пожалуй, человек со стороны назвал бы это чириканьем.
К середине дня в понедельник полковник Паттерсон отчетливо понял, что простенькая история великосветского шантажа уже окончательно превратилась в серьезное дело. Значит, нужно создавать рабочую группу, назначать ведущего следователя и докладывать начальству. Что там еще завтра скажет – если скажет – Эмили Линдберг, неизвестно, но есть второй пострадавший от деятельности того же шантажиста. Вот он, сидит перед ним – Фабьен Дорле, модельер и владелец ателье «Belle Epoque». И то, что он рассказывает, означает серию. Серию, Тьма его побери!
– Спасибо за информацию, господин Дорле, – сказал полковник. – Я попрошу вас передать нам сохранившиеся письма с требованием денег, информацию о счетах, на которые вы переводили деньги, и повторить всю историю для протокола, сейчас констебль запишет…
– Я принес свои записи, – ответил Дорле, вытаскивая из портфеля толстый блокнот и конверт. – И те письма, которые сохранились, вот, в конверте. Признаюсь, первые я выкидывал, года три уверен был, что он вот-вот остановится и оставит меня в покое.
– Спасибо. Скажите, господин Дорле, не было ли у вас конфликтов с кем-то из сотрудников вашего ателье, или, скажем, с прислугой в доме?
Модельер задумался.
– Ну, что касается прислуги в доме, то у меня есть лишь приходящие уборщики. Раз в неделю фирма присылает бригаду, обычно это гномы, и приводят дом в порядок. Раньше, пока я жил в съемной квартире, было то же самое, только реже. Сотрудники ателье… Ну, наверное, за столько лет были какие-то конфликты, тут я должен вспомнить, посмотреть документы… Спрошу у мисс Норвуд, что-то она может вспомнить.
– Да, и сообщите мне.
Когда Дорле ушел, Паттерсон вызвал майора Фолхема из отдела тяжких преступлений. Передавая ему информацию по делу, полковник сказал:
– Смайт уже в курсе, бери его и кого-то из молодых. Да вон хоть Симпсона. И вот я что подумал… Где-то ведь он берет материалы для шантажа? Ну, что-то узнает и сам, сплетни в свете никто пока не отменял, но документы или письма таким путем не достанешь.
– Прислуга в первую очередь, – ответил Фолхем.
– Посади Симпсона, пусть поищет преступления, аналогичные убийству Мэйбл Хэкетт. Горничные, личные служанки, модистки… все, с кем светские дамы контактируют в самой интимной сфере. Недавно уволившиеся или уволенные. Пусть отберет все случаи подозрительных смертей. Если наш злоумышленник так легко расправился с одной подельницей, она вполне может оказаться не единственной.
– Ясно, – Фолхем перебрал бумаги и поднял глаза на шефа. – А вот интересно, откуда вообще берутся горничные?
Дэн открыл рот и тут же его снова закрыл.
Он точно знал, что Кэти много лет состояла при старшей сестре его жены и была передана, можно сказать, из рук в руки. Вторая горничная в их доме, Джилли, кажется, приходилась Кэти двоюродной сестрой. Но каким образом вообще нанимается домашняя прислуга? Да Тьма его побери, если ему это известно… Тут его осенила гениальная мысль, и он нажал на клавишу связи с секретарем.
Мисс Климпсон вошла в кабинет через мгновение с блокнотом и карандашом в руках.
– Присядьте, мисс Климпсон, – Дэн показал рукой на стул и потер затылок. – Вопрос покажется вам странным, но все же, постарайтесь ответить… Как нанимают домашнюю прислугу?
– Домашнюю прислугу?
– Ну, да, повариху, дворецкого, экономку, горничных… У меня в доме этим занимается Майя, и я совершенно не в курсе.
– Существует три основных способа, – начала отвечать мисс Климпсон с невозмутимым видом. – Во-первых, те, кто служит в доме по наследству. К примеру, дворецкий и экономка у вас в Морхэме – уже пятое поколение Сименсонов, работающее на семью миссис Паттерсон, а их дочь Сьюзен служит там горничной.
– Понятно, – полковник покосился на Фолхема: тот записывал все изложенное.
– Второй способ – рекомендации. Ну, скажем, от одной подруги к другой. Но это бывает достаточно редко, потому что с хорошими горничными или опытными экономками не расстаются просто так. И, наконец, третий способ – специальные агентства.
– Агентства, ну конечно! – воскликнул Паттерсон. – Я должен был сообразить! Мисс Климпсон, и много в городе таких организаций по подбору персонала?
– Мне известны восемь, – мисс Климпсон помолчала, потом добавила. – Если хотите, я могу связать вас с моей сестрой, она руководит одной из таких фирм.
Глава 5
Колокола собора Святого Северина вызванивали радостную мелодию. Лавернье вошел внутрь и чуть не ослеп от буйства красок: солнечные лучи, прошедшие сквозь витражи и окрашенные в алый, золотой и синий, заливали стайку домовых гоблинов. Эта причудливо одетая компания пришла сюда, чтобы получить благословение Единого для новорожденного. Самый высокий из них, облаченный в длинный жакет пурпурного бархата и белые брюки, едва достал бы Пьеру до плеча.
Младенец, совсем уж крошечный, завернутый в бесконечные полотнища белых кружев, лежал на руках матери и смотрел на священника серьезными темными глазами.
Наконец, церемония была закончена, и в церкви стало пусто и тихо. Лавернье откашлялся, и сам вздрогнул, таким громким оказался звук. Высокий мужчина в черной рясе повернулся к нему.