будете читать одно и то же заклинание, а мастер станет изображать ту же модель и сюжет, все равно: у Тициана и у… ну, не знаю, у вашего тезки Ренуара, получатся совершенно разные картины.
Мадам Монбельяр помолчала, а потом вдруг спросила деловым тоном:
– Кстати, а состав красок вы изучили?
– В каком смысле? – не понял Лавернье.
– Хорошие краски для живописи готовят из природных компонентов, без химических реактивов. Глины, минералы, растения… Сами понимаете, краски, изготовленные на севере Царства Русь и где-нибудь в Хиндостане, будут изрядно отличаться одна от другой. Даже если на холсте или бумаге дадут похожий оттенок. И, значит, это тоже должно сказаться на результате, согласны?
Пьер мысленно стукнул себя по лбу. Маг земли, магистр, ага! Отобрать диплом и заставить сдавать все заново…
Он откашлялся и сказал осторожно:
– Вы… Мадам Монбельяр, вы удивительная. Не хотите поработать в магической Академии? Я ношусь кругами с этим наследством, как собака за собственным хвостом, а вы несколькими словами заложили основу работы лаборатории на много лет вперед.
– Спасибо, – улыбнулась женщина. – Боюсь, Жюльена без меня не управится с кафе. Но если буду нужна, приезжайте, я всегда здесь.
Перед балом Пимпочка начала нервничать. На самом деле нервничать, а вовсе не для того, чтобы зацепить горничную. То есть, и эта цель тоже маячила на горизонте, но в некотором тумане. А вот мандраж был вполне реальный.
– Мейбл, ты опять дернула меня за волосы! – воскликнула Софи и вскочила, щедро рассыпая по ковру шпильки и срезанные прядки. – Уходи отсюда, и немедленно вызови мне мастера из салона! Тьма побери, да я сама причешусь лучше и аккуратнее, чем ты делаешь своими кривыми руками.
Она подобрала несколько шпилек и стала аккуратно закалывать рассыпающиеся пряди волос в высокую прическу, но укололась последней заколкой, отчего вся масса волос покосилась, и пучок вновь развалился. По губам горничной скользнула злорадная улыбка, и Софи ее заметила.
«Ну, вот и повод устроить ей скандал и выгнать!» – подумала она и только набрала в грудь воздуха, чтобы отчитать неумеху, когда та обиженно сказала:
– Знаете, я выслушивать от вас грубости не обязана! За это мне не платят.
– То, что обязана и за что платят, ты все равно не делаешь, – отрезала Софи. – До бала три часа, а вместо прически у меня какая-то копна.
Она приподняла прядку и покрутила ею в воздухе. В ответ Мейбл сняла кружевной фартук, преувеличенно аккуратно его сложила и сказала:
– Я прошу расчета.
– Ты и двух недель не отработала!
– Вот за две недели и заплатите! С вас двести сорок дукатов… мисс.
Софи покачала головой:
– Отработай еще две недели и получи за полный месяц, или давай вычтем из этих двухсот сорока дукатов два опоздания по полтора часа…
– Я была в храме! – перебила хозяйку горничная, но та, будто и не заметив этого, продолжила.
– …Разбитые бокалы для коктейлей и испорченную сегодняшнюю прическу. Знаешь, сколько я должна буду заплатить мастеру из салона?
Мейбл Робсон развернулась, бросила на пол сложенный кружевной фартук и вышла из комнаты, бормоча себе под нос: «Да чтоб ты подавилась своими дукатами, сквалыга!». Софи выдохнула и без сил опустилась на стул. Через несколько минут, после того, как хлопнула входная дверь, она схватилась за коммуникатор.
– Крис? Все, тайник пуст и Робсон ушла. Сработало!
– Вообще-то мы будем точно знать, что сработало, когда ты получишь письмо с требованием денег, но… похоже, что приманку заглотили. Теперь не сорвалось бы…
Бальный зал Карфакс-хаус сиял огнями. Экипажи подъезжали один за другим, высаживали нарядных пассажиров и откатывались, давая место следующим. Граф и графиня вместе с младшим сыном и его очаровательной невестой встречали гостей, улыбались и говорили каждому что-то приятное. Поток прибывающих казался бесконечным, и Софи дрогнула. Ей показалось вдруг, что вся ее жизнь пройдет вот так, среди незнакомых и не особенно интересных ей людей, которых нужно приветствовать приятной улыбкой. Но тут она увидела Лидию и Валери, следом за ними шел Фабьен Дорле, и жить стало немного легче.
Леди Майя, жена полковника Паттерсона, сидела в удобном кресле рядом с леди Памелой Кетри, и пила сок из высокого бокала.
– Да, – кивнула она, отвечая на вопрос пожилой дамы, – это мой последний выход в свет в этом сезоне. Я и сейчас-то с трудом передвигаюсь, а через пару недель буду напоминать дирижабль на марше. Двойня, что поделаешь! Такая наследственность. Я и сегодня бы не пришла, но девочка, в определенной степени, моя крестница.
– Я слышала, что у нее была довольно… э-э-э… бурная юность, – осторожно произнесла ее собеседница. – Или это просто гадкие слухи?
– Я ничего об этом не слышала, – ответила Майя так сухо, что даже самая непонятливая сплетница распознала бы ложь. – Где-то там ходит мой муж, вы не видите его, леди Кетри?
Леди подозвала к ним одного из лакеев, и через несколько минут полковник был найден, изъят из толпы и предъявлен супруге. Леди Кетри извинилась и отошла в сторону.
– Слухи расползаются, – тихо сообщила Майя. – Если ты все правильно рассчитал, завтра-послезавтра ваш фигурант сделает свой ход. Если нет…
– Если нет, то всем нам придется долго отмываться, – мрачно договорил Паттерсон. – А у меня в штате, между прочим, теперь служит сын Карфакса, он же сегодняшний жених.
– Ужас-ужас, – ответила ему жена; глаза ее смеялись и были зелеными, словно молодой крыжовник.
К десяти часам вечера поток прибывающих гостей почти иссяк. Роберт, с бокалом шампанского в руке, подошел к отцу и сказал негромко:
– Судя по всему, Дубрава решила приглашение проигнорировать.
– Посмотрим, – граф Карфакс оглядывал бальный зал с видом полководца, оценивающего поле битвы: вот на том пригорке встанет артиллерия, а за этой рощицей мы расположим засадный полк. – В любом случае, это им нужно с тобой встретиться, а не наоборот.
В этот момент толпа возле входа расступилась, и Роберт увидел незнакомого ему эльфа – высокого, с длинными серебристыми волосами и совершенными чертами лица. Правда, совершенство это было подпорчено плохо скрытым недовольством и даже некоторой брезгливостью, будто красавец в темно-синем фраке вынужден был идти по грязной улице, рискуя запачкать длинные фалды.
– Ну, вот, – хмыкнул его отец; голос графа прямо сочился довольством. – Лэрд Эаррилад Файгол, собственной сиятельной персоной. Только посланнику известно, какие функции этот красавчик выполняет здесь. в Люнденвике, но в свете его видят чаще, чем кого бы то ни было другого. Хочешь, поспорим на дукат, что он ищет тебя?
– Не хочу, – улыбнулся Роберт. – Я и сам так думаю.
Он поставил на поднос пустой бокал и взял новый, пригубил и спросил у отца:
– Вы сменили поставщика? В прошлый раз, когда я попал на устроенный мамой вечер, подавали Blanc de Noirs, а сегодня я вижу Blanc de Blancs, и другой винодел.
Отец смешно раздул усы, и Роберт заметил вдруг, что они стали совсем седыми.
– На вечера леди Карфакс больше ста гостей не приглашают, а сегодня здесь пять с лишним сотен! В таких случаях я заказываю вино непосредственно в Галлии, у винодела. Но да, ты прав, поставщика надо поменять. У Брекенриджа шерри стал хуже, намного хуже.
– Добрый вечер, лорд Карфакс! – голос у эльфа был под стать внешности: красивый баритон с глубокими обертонами. – Добрый вечер, лорд Элторп.
– Лэрд Файгол, рад, что вы приняли наше приглашение, – любезно ответил граф.
Роберт молча поклонился. Вопреки всем эльфийским традициям гость прямо перешел к делу, ради которого и явился сюда.
– Наш атташе по культуре рассказал мне о вашем докладе, лорд Элторп. Могу ли я узнать у вас некоторые подробности, детали, которые, возможно, в кратком докладе были опущены или не упомянуты?
– Это довольно долгий разговор, – пожал плечами археолог. – В курительной вам, наверное, будет неуютно из-за запаха табака, может быть, перейдем в малую гостиную? Прошу вас…
И он пошел впереди, по дороге слегка кивнул дворецкому Кригсону; тот понятливо опустил веки.
Комната была освещена лишь пламенем в камине; Роберт жестом предложил гостю занять одно из кресел возле огня и добавил:
– Поздняя осень – не самое приятное время в Люнденвике. Выпьете чего-нибудь? Шерри, аква вита, келимас?
– М-м-м… Шерри, пожалуй. Как мне рассказывали, винный погреб вашего отца считается лучшим в столице.
На пороге вырос Кригсон с подносом, на котором стоял графин с золотистым Амонтильядо и хрустальные стаканы. Расставив все это на столике, он исчез, плотно затворив за собой двери.
– Итак… – Роберт отсалютовал собеседнику стаканом и отпил глоток.
– Итак, виконт, если говорить начистоту, Заветная дубрава хотела бы остановить распространение порочащей нас информации и готова приложить к этому все усилия. Мне поручено неофициально предложить вам передать ваши расшифровки и все материалы… ну, скажем, библиотеке Правителя.
– Неофициально…
– Да.
– В противном случае?…
– Дорогой виконт, мы все живем в вероятностном мире, не так ли? – лэрд Файгол приятно улыбнулся. – Насколько мне известно, магический дар обошел вас стороной. А что вы сказали бы, если б вам предложили получить его и развить?
Молодой человек сжал зубы так, что они скрипнули. Такая насмешка, такое неприкрытое превосходство звучали в голосе его собеседника, что Роберту хотелось забыть о воспитании и прочем, и попросту ударить его. Глубоко вздохнув, он сдержался и ответил:
– Расшифровки и магические копии находок переданы в университет и Королевское историческое общество, копия фрески после выставки отправится в археологический музей. У этой копии есть автор, а оригиналы находок принадлежат королевству Эллады. Во всем этом задействовано много участников, вас это не смущает?
– Нисколько, – на губах эльфа снова появилась легкая улыбка. – Госпожа Торнвуд была… весьма сговорчива, да и с эллинами, я полагаю, у нас найдется много общих интересов. Но все это второстепенные детали, вы же – главное действующее лицо в данной пьесе. Если вы закроете раскопки и скажете, что ошиблись в расшифровке, это будет всего лишь признанием научной ошибки. Через год-другой всё забудется.