И тут закипела работа. Женщины выбирали крупную рыбу и быстро заполняли ею уже подготовленные корзины, мужчины и подростки уносили улов к деревне, суетилась и детвора – выбирала из сети попавшую туда мелкую рыбёшку и бережно выпускала обратно в реку.
Захваченная всеобщим азартом Ленка тоже попробовала помочь – облюбовала головастую скользкую рыбину и потянулась к ней. Но стоявшая рядом женщина перехватила её руку. Заметив недоумённый взгляд Елены, она покачала головой и показала на острый зазубренный шип (гарпун гарпуном), торчащий их верхнего плавника рыбы. Потом осторожно ухватила её за голову и отправила в корзину. Ленка понятливо кивнула и ухватила следующую рыбину так, как ей показали, за что и удостоилась одобрительного кивка.
Тем временем выполнившие свою работу дельфины обменялись тирадами из длинных и коротких свистов и устремились вверх по течению реки. И опять Олег подумал, что, пожалуй, чересчур они разумны даже для таких умных животных, что присутствует в их поведении нечто, свойственное только людям…
Вечер решили провести у костра.
– Находился я за последние дни, ребяты, – сконфуженно признался Яков Антонович. – А главное, насмотрелся так, что голова идёт кругом.
Остальные были согласны с бакенщиком.
Он и начал разговор:
– Вот скажи, Иваныч, как это пацан может в какого-то зверя обращаться? А потом – обратно, по берегу-то этот самый Керат после в мальчишеском обличии бегал.
– Не представляю даже, – пожал плечами Олег. – Не представляю… Какое-то новое знание, совсем нам неизвестное…
– Или наоборот: старое и давно забытое, – тихо предположила Ленка.
– Может быть, – не стал спорить Алексеев. – Меня другое смущает: как-то ненормально выглядят все эти тигры, крокодил, дельфины, да и слоны тоже. Ведут себя слишком по-человечески.
– Ты думаешь, и они тоже?.. – ахнула Елена.
– Да… – неохотно признался Олег. – И очень мне это, друзья, не нравится…
– Почему?
– А представь, что заключили тебя в тело зверя. Понравится такое?
Ленка поёжилась.
– Как-то не очень…
– Ну вот… Это же хуже рабства всякого.
– Не знаю… – неожиданно заговорил Виктор. – Понимаешь, Олег, не выглядят они несчастными, которых заставляют делать то, что им не нравится. Тот же крокодил, если ты прав, конечно, напоминает мне дедушку, который наблюдает за внуками и оберегает их… Я ведь о рабстве не понаслышке знаю, так что… Похоже, не так всё просто. Может, завтра давешний старик кое-что прояснит?
– Кстати, об этой встрече с ним… – бакенщик кашлянул, задумчиво покрутил головой и лишь затем продолжил: – Сдаётся мне, что не след всем на неё переться. Если несколько человек скопом на одного наваливаются, толку обычно не бывает. Иди-ка ты, Иваныч, один. Обсудим потом, что узнаешь, и решим, как быть дальше.
– Согласен, – коротко добавил Виктор.
– Ну, тогда… – Ленка робко улыбнулась. – Конечно, мне очень хочется на этого таинственного старика посмотреть. И поговорить с ним было бы интересно. Но раз уж так все решили… Я спорить не буду.
«Диво дивное, – подумал Алексеев, глядя на свою обычно строптивую сестрицу. – Неужто и впрямь бяка-закаляка повзрослела?..» – но вслух произнёс другое:
– Ну что ж. Я готов…
Среди ночи Олег неожиданно проснулся. Прислушался к тишине, царившей за стенами домика, повернулся на другой бок и вдруг понял, что сна – ни в одном глазу. А жаль – занятный был сон, цветной даже. И вчера, несмотря на усталость, такие же снились.
Полежал на спине, пытаясь рассмотреть укрытый темнотой потолок. Нет, ничего не видно… Может, встать и покурить? А что – не самая плохая мысль…
Стараясь никого не разбудить, осторожно поднялся и выбрался на веранду, отметив при этом, что они и запираться на ночь не стали. Размял сигарету, вспомнив, что осталась всего пара пачек и вообще-то курево следует экономить, с наслаждением затянулся.
Непривычно крупные звёзды мерцали в вышине, с ними перемигивались какие-то жучки-светлячки, кружившиеся вокруг кустов: то пригасят свои «лампочки», то вновь зажгут. Полнеющий серп месяца проглядывал через резко очерченные листья пальм – ещё день-два – и заполнит он половину диска извечного спутника нашей планеты. «Луна в первой четверти» – так, кажется, называют эту фазу астрономы…
Вообще-то раз уж всё равно не спится, есть смысл обдумать завтрашний разговор со стариком. Вот только в голову ничего дельного не лезет, так, чушь какая-то…
Разве что пройтись? Говорят, на ходу думается лучше. По этой вот, к примеру, тропинке. Она к домам не ведёт, значит, никому я не помешаю. И не увидит никто гостя из дальних краёв, за лунатика не примет…
А хорошие здесь стёжки-дорожки – ни корней на них, коварно под ноги лезущих, ни низко свисающих ветвей, норовящих ткнуть человека в глаз. Удовольствие, а не прогулка…
Стоп! Это куда же я забрёл? Знакомое что-то… А, это же те развалины, в которых мы Ленку нашли. Может, заглянуть туда, а то я в прошлый раз так торопился, что и не рассмотрел ничего толком. Темно? Ерунда, как там в детской книжке: «Месяц тоже ровно светил, я порядком не приметил…»[16] А вдруг как раз и примечу что? Нужное, а может, даже и полезное…
Алексеев сделал было шаг к заброшенному святилищу, но внезапно почувствовал руку на своём плече. Резко обернулся и узнал Виктора.
– Ты куда? – спокойно спросил тот, но в душе Олега неожиданно вспыхнула злоба.
«Тебе какое дело?!» – едва не выкрикнул он, однако сдержался.
«Чего это я? – мелькнуло в голове. – Виктор-то в чём виноват? Заметил, что меня долго нет, и забеспокоился. А вообще-то и правда: зачем меня сюда чёрт занёс?»
Но эта мысль тут же исчезла, отброшенная острой вспышкой ненависти и к стоявшему рядом Виктору («Всюду суёт свой нос, секьюрити чёртов!»), и к спящим сейчас Якову Антоновичу и Ленке («Свалили всё на меня, а сами в ус не дуют»), и к утонувшему Тёме («Всё из-за него, поганца!») и даже к оставшимся в Ахтимнееве Зиновию и Востриковым («Небось старый пень всякую чушь несёт, а эти слушают его, раззявив рты!»). Но самым ненавистным для Олега существом представлялся в этот момент старик, указавший дорогу к Ленке («Гад! Сестра едва не померла тут, а он даже пальцем не пошевелил! И не объяснил ведь ничего: дела у него, видите ли! А мы, выходит, бездельники?!»).
– Что с тобой, Олег? – Виктор резко встряхнул его за плечи.
И вдруг Алексеев словно увидел себя со стороны – стоит человек перед грудой камней, переминается с ноги на ногу, рожа искажена злой гримасой…
Обжёг стыд, и тут же ненависть схлынула, исчезла. На смену её пришло глухое разочарование в том, что давно задуманное опять не получилось, а ещё – ощущение возможной потери. Но эти чувства Алексееву не принадлежали, они словно вливались в него извне, вытекая из чёрного зева пасти-входа в старое святилище. И опять, на сей раз ощутимо, завибрировала под рубахой подвеска неведомого Кумара.
Что за чёрт? Олег резко помотал головой, стараясь окончательно сбросить с себя наваждение. Отпустило? Да, похоже, всё…
Он уже спокойно посмотрел на Виктора и улыбнулся:
– Всё путём, Вить! – Помолчал и добавил: – Спасибо тебе, что остановил меня. Эта хреновина и вправду заставляет странные штуки выделывать… Так что если бы не ты, не знаю, чем всё могло закончиться. Только знаешь что? Давай не будем никому об этом рассказывать. Ладно?
Виктор молча кивнул, а потом предложил:
– Пойдём, попытаемся уснуть. Вон уже месяц спрятался, скоро солнце взойдёт. А день, подозреваю, предстоит нам далеко не самый простой…
Глава шестая
Только они позавтракали, как на тропинке появился пожилой мужчина в длинном одеянии фиолетового цвета. Подошёл поближе, склонил в приветствии наголо обритую голову и сообщил:
– Вас ждут.
– Ну что ж, Иваныч… – бакенщик положил ладонь на плечо Олега. – Давай…
– Не подведи нас, – улыбнулась Ленка, но в её глазах Алексеев подметил тревогу.
– Постараюсь. – Он встал, немного потоптался на месте и сообщил неизвестно кому: – Пора…
Путь оказался неблизким: тропинка вилась и вилась меж могучих древесных стволов. В кронах лесных великанов неумолчно стрекотали цикады, яркие крылья бабочек расчерчивали воздух, выдавала мелодичные трели какая-то пичуга, одуряюще пахли незнакомые цветы. Рай, да и только…
Вот только что скрывается за этим красивым фасадом? Спина сопровождающего, легко вышагивавшего впереди, ответа на этот вопрос не давала.
Наконец они оказались у подножия обычной для этих мест невысокой горы: выперло когда-то из земли здоровенную каменюку, а потом покрылась её вершина весёлой ярко-зелёной порослью, лишь неприступные склоны угрюмо сереют, но и по ним сползают какие-то ветви-лианы. Тропка уводила дальше в заросли, но она пересекала небольшую полянку, на которой были установлены два деревянных кресла, покрытых мягкой тканью, и невысокий столик – на нём глиняные подносы с фруктами и ещё чем-то. В общем, всё подготовлено для «официальных переговоров».
В одном из кресел расположился давешний старик. Провожатый склонился перед ним в уважительном поклоне и, не говоря ни слова, исчез в джунглях. Старец повёл рукой в сторону свободного кресла – устраивайся, мол.
Алексеев подчинился, уселся поудобнее, поднял глаза на собеседника. Тот не торопил, спокойно глядя на пришельца.
– Можно спрашивать? – осведомился Олег.
– Конечно…
– Что всё-таки случилось с моей сестрой?
Лёгкое облачко скользнуло по лицу старика, но ответил он сразу же:
– Должен признать, что в этом есть и наша вина… Мы не ожидали, что стремящиеся заполучить Ключ Молодой Луны так быстро овладеют ею.
– Под ключом, как я понимаю, подразумевается эта вещь? – журналист достал подвеску, которой некогда владел Кумар, а потом попавшую в загребущие ручонки Тёмы.
– Да. Её посредством можно влиять на людей, особенно тех, кто плохо подготовлен к этому…