— Не надо…, - прошептала, отступая Тадарис. Она оступилась, падая в одну из ям, оставленных снарядами Поко, пронзительно взвизгнула и… зажмурилась.
— Прощай, блондинка! — с этим ликующим воплем Верховная Ведьма выпустила по бывшей верховной богине здоровенный фиолетовый шар боевого заклинания.
… но тому было не суждено достигнуть цели. На пути одного из немногочисленных заклятий ведьм, способных нанести серьезный урон, восстала здоровенная мохнатая фигура с растопыренными в разные стороны лапами! Вспышка, запах паленой шерсти… и неожиданный защитник падает рядом с Тадарис, испуская свой последний вздох.
— Кумо-сан! — отчаянно кричит бывшая богиня своему недолгому спутнику и поклоннику, но «серьезный медведь» уже ничего и никогда не услышит. Его тело начинает растворяться в воздухе точно также, как и огромная туша Поко.
— Мило и трогательно, — резюмирует Кокоро, зажигая в руках второй шар, — Но это ничего не меняет.
— Почему же? Я всё-таки сюда успела.
Незнакомый голос, раздающийся из крохотного, только что собранного несколькими жрецами храмика на краю поляны, заставляет всех присутствующих (выживших) застыть на своих местах.
— И хорошо, что я успела, — говорит голос Йен Чунь из храмика, напоминающего скворечник, — Девушки, а вы знаете о том, что местная императрица горячая поклонница Тадарис? А её агенты за вами… наблюдали? Хотя… это неважно. Хватит кровопролития! Мне есть что вам сказать!
Глава 22
Многое что можно было бы сказать о почти двух неделях, проведенных в заключении, но если убрать из этой песни все матюги от безнадеги и зудящую глотку от ежедневных переговоров с девчонками, то можно сказать, единственное, на что я стал богаче — так это на большую порцию отрезвляющей злости.
Конечно, я пытался выбраться. Сначала используя ум и сноровку, затем наблюдательность, потом уже, обшарив каждый квадратный сантиметр камеры, перешел к мыслительной деятельности. Увы, несмотря на всю исекаистость этого исекая, решетки оставались решетками, замок замком, а охрана бдила за страх, совесть и очень хорошую зарплату. Надеяться же на появление нашей общей знакомой куноичи, способной проникнуть сюда и даровать нам желанную свободу, я себе запрещал, будучи человеком совестливым, а значит — рассчитывающим только на себя.
Тщетно.
Ничего не случилось. Не появлялись неожиданные Князья Тьмы, чтобы, пользуясь моим незадачливым положением выдать мне заказ на устранение очередной верховной богини. Не появлялись и последние, чтобы озадачить трудным заданием практически нахаляву. Не возникла во тьме ночной и даже при дневном свете не возникла гадкая гоблинша с проснувшейся совестью, благодаря которой мы сюда загремели. Даже Кинтаро к нам не зашёл, чтобы если не выручить из темницы, так хоть обеспечить хорошим запасом алкоголя.
Так что, когда пришёл срок коронации, я был уже сильно зол. Пусть только на себя, пусть глубоко внутри, но это уже было хорошее рабочее состояние русского человека, в котором он способен как импровизировать, так и гнать фашиста сквозь зимние болота.
— Плохо выглядишь, оябун, — поприветствовал я Одая, вновь пришедшего ко мне со своей табуреточкой.
Последнее было исключительно радующей меня правдой. Недосып и прочие элементы крайне нервного времяпрепровождения вовсю праздновали на лице чересчур хитрозадого деда какой-то веселый праздник. Устроенная нами с помощью герцогов подстава с народным и аристократически мнением по всей видимости дала столько горьких плодов, сколько дед усвоить не мог… но как-то справился. Иначе бы он не смотрел бы на меня сейчас таким хорошим и добрым взглядом матёрого инквизитора. Пальцы у старика крупно дрожали, из-за чего он постоянно одёргивал широкие рукава церемониального одеяния, сплошь расшитого золотом.
— За каждой из твоих женщин в тенях будут следовать по два лучших ассасина империи, — проговорил Одай, заканчивая на меня злобно зыркать, — Помни об этом. Одно движение с твоей стороны… один неправильный жест — и они будут мертвы. Но если всё пройдет без происшествий, я даю тебе слово, что отпущу Саяку-чан и Тами-чан на свободу. За всё, что вы натворили, расплачиваться придётся только тебе.
— Понял, — просто кивнул я, вставая с места.
Сказать в ответ мне было что. Список угроз, которыми я мог всерьез напугать Одая Тсучиноко, то есть тех, что били бы прямиком по его нежно лелеемому имени, был довольно обилен. Только вот, какой в этом смысл кроме морального удовлетворения?
Только вот уже поздно его пугать. Пуганый товарищ наш Странствующий Император. Три герцога, жаждущие вырвать пусть не корону, но реальную власть из рук его семьи — это совершенно не то, что три герцога, которым на поживу брошен пятнадцатилетний вьюнош. Система, которая при попустительстве (а то и помощи!) Одая работала против меня, сейчас также медленно и неумолимо работает против этого деда и его маман. Судя по его отчаянному виду, он еще не потерял надежды соскочить с подножки набирающего ход поезда и… это чувство его и питает.
— Я тебе еще кое-что скажу, Мач, — жестом отогнал дед гвардейцев, уже норовящих отомкнуть моё узилище. После того, как они отошли, он, подойдя к решетке, тихо продолжил, — Ты знаешь, что боги нашего мира появляются только в храмах? Сегодня — исключение. Огромное исключение. Йен Чунь стала верховной богиней этого мира, и, благодаря нашей давно заключенной сделке, будет участвовать в церемонии коронации Кинтаро. Она на моей стороне, Мач! Как и её жрецы. Они все будут пристально наблюдать за тобой!
— Жаль, что она ко мне сюда не заглянула, — ухмыльнулся я, — Мы бы заключили сделку…
— Бравируй, бравируй, — мрачно покосился на меня дед. А затем он позвал солдат, чтобы те открыли камеру, снабдили вполне приличным костюмом из серого бархата, а затем сопроводили на пару этажей выше, в комнату, где уже сидели мрачные девчонки, которыми плотно занимались разные парикмахерши, куаферы и прочие портные.
Занялись нами в ураганном темпе — 10 минут на помывку, затем бритьё и прочие прелести жизни. Через пятнадцать минут уже я, цветущий и пахнущий разными притирками, восседал в кресле с чашкой кофе, рассматривая, как из двух моих боевых подруг делают моделей. Саяка негромко бурчала, ругаясь на упорствующие руки, пытающиеся из её вечно взлохмаченных волос сделать прическу, а вот Тами, этот мелкий рыжий реактивный гном, сидела спокойно, предпочитая сверлить меня взглядом в ответ.
Наконец, весь обслуживающий персонал выкатился из помещения, предупредив, что мы можем отдыхать, пока за нами не зайдут. Я оглядел плоды их трудов — выглядела наша троица просто обалденно. Тами в длинном ярко-красном платье на каблуках напоминала оживший пожар, Саяке очень шло фиолетовое платье с открытыми плечами и жемчужными украшениями, ну а я в сером был неотразим, просто потому что я. Если бы не осознание, что с нами тут сейчас в невидимости сидят четыре мордоворота с ножами наголо, то я бы даже рассыпался в комплиментах.
— Мач, ты себе представляешь…, - хрипло проговорила Тами, — …какую груду денег ты мне должен?
— Ага, — легкомысленно кивнул я, в глубине души радуясь такому вопросу, — Около… миллиарда канис.
Саяка охнула, вытаращив глаза, а затем хрипло поинтересовалась:
— А мне?!!!
— А тебе… вроде ничего, — пожал я плечами, обезоруживающе улыбаясь.
Не сработало, бывшая ведьма разгневанно запыхтела, но была заглушена рыжей гномкой, твердо сказавшей:
— Пока ты…
— Я понял, — прервал я её, — Мы… не одни.
«Настолько не одни, что я даже не пытаюсь подойти к вам и притронуться для активации „выбора дамы“».
Во избежание. Я не видел клинков у шей девушек, но знал, что они там находятся. Два-три молниеносных удара, и Тами, с её небольшой Выносливостью, мертва. Безоговорочно. Уж чем мои девочки не могут похвастаться, так это запасом очков здоровья.
О нет, эта партия будет разыграна по другим правилам.
— Ведём себя очень хорошо, девочки, — ободряюще улыбнулся я, — Очень. Хорошо.
Между делом, вылезший из ниоткуда мужик с лицом столь надменным, одухотворенным и важным, что вполне бы смог потянуть на тренера личностного роста, представился кем-то вроде младшего церемониймейстера, начав вводить нас, расположившихся в разных углах комнаты, в курс предстоящего действа.
Для начала, через пару часов, Верховная богиня Йен Чунь обратится с приветственной речью к собравшимся гостям со специального балкона в тронном зале. Открыв церемонию коронации, она спустится до тронной площадки, где её будут ждать все Тсучиноко и мы с Такамацури. Затем настанет моя очередь произнести короткую речь, после чего начнется сама церемония, где нам с Саякой нужно будет уйти со сцены. Желательно, широко улыбаясь.
Послушав, я вздохнул про себя. Пока что ничего другого, кроме как следовать пожеланиям старого хрена, мне не остается. Можно винить себя, можно рвать мысленно на себе волосы, что подписались на всё происходящее гуано лишь за обещание прожить несколько дней в роскоши, можно даже обдумывать, какую я устрою страшную мстю всем причастным и непричастным, если сам выживу, а девчонки — нет. На самом деле всё, что мне оставалось — так это верить. Свято верить в богиню Датарис, которая обязательно должна где-то и как-то накосячить, верить в тех, кто её сопровождает, ибо эти разумные тоже без царя в голове, если её сопровождают.
В любом случае, я не буду дергаться, пока невидимые убийцы рядом с девчонками!
За закрытыми дверьми кратко зашуршало, после чего они были открыты ударом ноги. Нога была облачена в черные шелковые шаровары с белым носком и примотанной к нему сандалией. Выполнив сие вопиющее действие, обладатель ноги зашел в комнату, демонстрируя ярко-алое, расшитое золотом одеяние как на себе, так и на тех, кто ввалился следом. Было этих наглых субъектов около десятка.
— Пасли все вон! — напыщенно бросил знакомого вида китаец, — Мы берем под охрана этот Героя!
— Чтоооо? — губы младшего церемониймейстера вытянулись едва ли не трубочкой.