Ванесса помедлила, но все-таки кивнула.
– Мы знаем, что у каждой из нас есть достоинства и недостатки. Мы готовы с ними мириться или, наоборот, сражаться. Мы знаем, что мы неидеальны!
– А Арх, по-твоему, идеален? – усмехнулась каргуля. Запоздало поняла, что назвала бога по имени, и в ужасе прикрыла рот ладошкой.
– Он – бог. Он – другой. Он вне категорий.
В голосе собеседницы послышалось недовольство:
– Так к чему ты ведешь?
– Он – птица, я – червяк. Червяк может влюбиться в птицу, если увидит в птице такого же червяка, как он сам. Я могу влюбиться в Арха, но для этого должна признать, что он несовершенен, как и я. Это все равно, что оклеветать, облить помоями, унизить…
– От того, что червяк будет считать птицу червяком, птица в червяка не превратится, – парировала Ванесса. А у меня чуть мозг не взорвался от ее формулировки.
– Согласна. Но представляешь, как обломается червяк, когда его иллюзии рассеются?
Несколько минут молчали. Напряженно думали. Каждая о своем.
Итог подвела каргуля:
– Знаешь, Оля… По-моему, ты гонишь.
Черт! Научила на свою голову!
– Ничего подобного. Я логична и разумна как никогда.
– Значит… Орис?
Теперь уже я вздохнула и изобразила взгляд психиатра со стажем.
– Ванесса, ну какой Орис?
Герцогиня заломила бровь, в который раз забыла отпить из бокала.
– Ну сама подумай, где я и где он.
– Что, опять «птички» и «червячки»?
– Почти. Орис – граф, а я кто? Девочка-мутант! Теоретически можно скрыть мое происхождение и выдать за эльфийку, но это ничего не изменит. Мы останемся на разных ступенях социальной лестницы, навсегда. Он никогда не забудет, кто я и откуда. Подчеркиваю: это теоретически! А на практике все еще хуже – я должна разоблачиться. В один прекрасный день каждый эльф в королевстве Севера узнает, что я – человек. Вернее, была человеком.
– Твои заслуги перед обществом могут сгладить проблему происхождения.
Ага. Только кто даст гарантию, что мои свершения станут «заслугами», а не позором?
– Ванесса, даже если так… У нас разный менталитет, разные вкусы, представления о жизни. Это сейчас весело, а что будет через год-два? Видишь ли, я наслышана о подобных союзах, в моем мире они тоже бывают. Однажды ему не понравится мой борщ, а мне его лаваш, и все – привет.
К счастью, герцогиня не стала убеждать, дескать, мы другие, и у нас все будет обалденно.
– И это не последняя причина, – догадливо усмехнулась она.
Перед глазами встал образ Грегора – последнего потомка рода Севергов, в груди кольнуло. Нет, их сходство с графом Фактимусом не может быть случайным.
– У него своя судьба, у меня своя. Ему суждено влюбиться, жениться и нарожать кучу мелких эгоистичных эльфиков. И если он изменит этой судьбе – эльфики не родятся, а я буду чувствовать себя детоубийцей.
Во вздохе каргули было столько иронии… Конечно, для нее это блажь. Она, в отличие от меня, в глаза потомку Ориса не заглядывала и за уши его не дергала. Но спорить и доказывать не хотелось, поэтому озвучила главный аргумент. Уж с ним точно не поспоришь:
– И последнее – я должна вернуться в свое время.
Румянец покинул щеки каргули столь стремительно, что я всерьез испугалась. Дернулась, едва не опрокинув поднос. Но она жестом показала, что все в порядке, и я осталась на месте.
– Прости, – сказала герцогиня, отвела взгляд. – Я с самого начала знала, что ты будешь рваться домой. Просто… надеялась.
– Я единственный ребенок в семье. Я не могу бросить родителей. Понимаешь?
Меня одарили улыбкой. И хотя Ванесса очень старалась держать лицо, улыбка получилась вымученной.
– К тому же… Даже если исправлю текущую ситуацию, оставшись здесь, натворю что-нибудь еще. Вовсе не потому, что я такая выдающаяся, просто… просто натворю.
– Да. Натворишь. Значит, Орис тоже в пролете?
Попытка каргули вернуть разговор в шутливое русло не удалась. И слезы, подступившие к глазам, стали лучшим тому доказательством.
– Буду выдавливать его из сердца, – нехотя призналась я. – Симпатию к Вариэлю – тоже.
Черт, куда ни плюнь – сплошная грусть. И как жить дальше?
Когда подруга ушла, я снова завернулась в одеяло и попыталась уснуть. Вопреки всему. Даже божественному кофе.
Как ни странно, получилось…
Утро началось с разглядывания ушей.
Зеркало ужаснулось.
Все. Выросли. Удлинились сантиметров на семь и приобрели характерную для северных районов форму. От созерцания этой «красоты» глаза защипало – черт, подозреваю, что пластикой ничего не исправить, только ампутацией. Одно хорошо: пока я здесь, в прошлом, с прическами можно не заморачиваться – прятать больше нечего.
Вторая печалька – волосы. Я могла бы смириться с голубизной, будь она равномерной. Да и с желтыми корнями в принципе тоже. Но ведь к этому безобразию добавился третий цвет – натуральный. Волосы отросли всего на миллиметр, а настроение рухнуло в Тартар. Даже маленький бонус – заметное улучшение структуры кожи – не радовал.
– Мымра, – констатировала я. Отражение не возразило.
Избавилась от ночной сорочки, чтобы осмотреть тело на предмет повреждений – вчера было не до этого, глаза слипались так, что, не будь рядом служанки, я бы уснула в сапогах. Увиденное приятно удивило – я недосчиталась двух родинок и маленького родимого пятна на животе. Рассосались.
След от пореза, который сделала в святилище Арха, тоже исчез.
– Это что? Регенерация по-эльфийски? – все так же вслух, потому что после вчерашних разговоров появилось острое чувство одиночества, находиться в тишине попросту страшно. – Или Арх над порезом поколдовал?
Воспоминание о проклятом боге вылилось в пристальный осмотр кольца. Красивое, черт возьми. Белое золото, кружевная ковка, ну и бриллиант, конечно. Но ведь не это главное…
Подумать только – бог угостил меня кофе. Меня! Девочку из циничного двадцать первого века!
Бог! Эльфийский! Кофе!
В голове не укладывается. До сих пор. Я всегда буду вспоминать эту встречу с благодарностью.
Улыбнувшись этим мыслям, ополоснула лицо водой и, как была, выпорхнула в спальню…
На кресле обнаружился комплект, который накануне обсуждали с портнихой. Рубаха – отличная, белая, с рюшами на рукавах и умеренным жабо. Единственный минус – ткань тонковата, без бюстика носить не слишком комфортно. А вот штаны…
Нет, я их, конечно, примерила – ведь будущая Шанель старалась. Правда, после примерки окончательно убедилась в мысли, что старалась она не сшить, а доказать превосходство лосин: попа штанов висит, штанины широки непомерно, веревочка-завязка хоть и украшена серебряными кисточками, почти не скользит, но главный ужас в другом. Цвет.
Я понимаю, что девочке с голубыми волосами очень пойдет синий, но это издевательство чистой воды!
Вдобавок выяснилось, что носить эти штанишки, увы, не с чем. Ну не сочетаются они с «пуантами», хоть тресни.
Пришлось снова упаковать себя в платье с пышной юбкой.
Заморочиться с прической тоже пришлось – чтобы не выбиваться из стиля.
К завтраку спустилась нежной феей. Одарила каргулю, зайчика и Крисса сдержанной улыбкой и уселась на привычное место – по правую руку от герцогини. В следующую секунду в столовой объявилась пара слуг с подносами, и я была готова расцеловать обоих за то, что спасли от необходимости выдержать гневный взгляд Вариэля, который сидел напротив.
А зайчик негодовал всерьез…
Черт, как неловко. Он такой милый, такой искренний. Но я же никогда не давала поводов считать, что между нами возможно нечто большее, чем дружба. Разве что с поцелуем перегнула, но ведь другого способа проверить сероглазого на вшивость не было.
– Говорят, граф Фактимус объявился, – нарушила тишину Ванесса.
И прежде чем сообразила, к чему подобная конспирация, барон Крисс воскликнул:
– О! Да неужели!
Вот умница, удивляется так натурально, будто действительно не в курсе, что пропал граф в результате стычки с товарищами из ордена.
– Да… – Губки Ванессы сложились в очаровательный бантик, глазки стрельнули в мою сторону. Понизив голос до едва различимого шепота, герцогиня продолжила: – По слухам, он вылез через секретный люк во дворце. И знаете что?
– Что?! – тем же шепотом воскликнул изобретатель.
Я тоже глазки вылупила – так, на всякий случай.
– С ним был граф Дарралиэль. Совершенно голый. И избитый до полусмерти.
Я в который раз не сдержалась – расцвела самой широкой, самой радостной из улыбок. Орис не просто жив, он еще и в глаз дать может! Какая прелесть…
– Какой скандал! – выдохнул Вариэль.
Переиграл. Причем нарочно. И глядел при этом исключительно на меня.
Черт! У него опять крышечку сорвало? Весь такой серьезный, злой и смущаться точно не собирается.
И под прицелом этого сверла мне пришлось вооружиться вилкой и приступить к завтраку. Вкуса салата не почувствовала вообще, яичница с беконом ползла по пищеводу, как улитка-паралитик по наждачной бумаге. И даже помидорки, которые в эльфийской реальности на порядок вкусней, уже не радовали. А Вариэль все сверлил и сверлил, сверлил и сверлил…
Наконец любитель ракашши не выдержал:
– Милая, ты так радуешься за графа Фактимуса. Может, поедешь – поздравишь с возвращением?
Я подавилась помидоркой, причем конкретно – еле откашлялась, даже слуги прибежали.
– Ты так заботлив, милый, – одарив нахала столь же красноречивым взглядом, ответила я. – Но у меня нет ни возможности, ни желания.
Брови блондина удивленно приподнялись. Он бросил выразительный взгляд на окно, выдержал паузу и сказал задумчиво:
– Да… Рановато для подобных визитов.
Ненавижу ссориться. Особенно при посторонних. Но малолетний мерзавец действительно перегнул.
– Ты на что намекаешь? – вкрадчиво спросила я.
– На то, что днем… неудобно, – прошипел длинноухий. – Шторки приходится задергивать.
Вот гаденыш. Я же к нему всем сердцем, всей душой.