Вычищаю часть поляны в центре облака от травы, расстилаю коврик, присаживаюсь. Тут же прибегает Чет и смачно лижет лицо. Он считает, что эта прогулка – подарок для него и поэтому носится по поляне, наматывает круги и безмерно нам благодарен.
Анатолий Дмитриевич берёт толстую сухую ветку, обламывает её и начинает бросать: Чет вприпрыжку несётся за палкой, затем гордо приносит её в зубах, и, получив в благодарность почёсывание за ухом от дяди Толи, вновь мчится за палкой.
Я усаживаюсь на коврике и начинаю наблюдать. Пока облако ничем особенным не радует. Иду к машине, достаю два небольших чемоданчика. В них хранятся мои шарики, кубики, пластины, которыми я пытался проводить какие-то измерения белого облака. Теперь привёз сюда. Понятно, что всё это – детский сад, ясельная группа. Но ничего другого у меня нет. К тому же, на белом облаке мне всё-таки удалось научиться «ловить» небольшие ленты и «запихивать» их в шарики, где они продолжают летать, и никуда не исчезают. Поползав по земле, нахожу место, где из земли струится больше тоненьких энергетических нитей, которые, переплетаясь и свиваясь превращаются в ленты или клубы дыма и присоединяются к облаку. Или так и остаются тонкими нитями, продолжая самостоятельный полёт. Проверяю реакцию нитей на меня. Ну, пока классификация не меняется: одни меня огибают, исходя из чего можно сделать вывод, что я им не нравлюсь; а вторые пролетают сквозь меня – тут игнор полный: знать не знаем, и знать не хотим. Достаю из чемоданов образцы и раскладываю их. Жаль, оставить их здесь не получится: когда я сюда попаду в следующий раз – неизвестно. Опустошив чемоданчики, решаю прерваться на перекус – время уже хорошо за полдень, скоро и возвращаться будет пора. Достаём корзину с едой и отдельной порцией для Чета – большой костью, увидев которую он заходится в счастливом поскуливании…
Как и на белом облаке, здесь меня удивил «сплав номер восемь»: там именно в эти шарики я научился «загружать» небольшие энергетические нити. Здесь я был поражён тому, что одна из нитей, без какого-либо усилия с моей стороны, подлетев к шарику, сама стала в него ввинчиваться, пока полностью не исчезла в нём.
Подношу шарик к месту выхода нитей из земли, вожу над ним и ещё одна узкая полоска присасывается к шарику и начинает закачиваться в него. В энергетическом зрении вижу, что находящиеся в шарике нити продолжают хаотично летать внутри. Почему? Как? Одни вопросы. Надо будет поизучать этот сплав, а лучше – заказать несколько вариантов с разным соотношением компонентов. Может, что и выгорит. Записываю в дневник результаты поездки и сворачиваюсь – конечно, ещё не вечер, но до Владимира пилить и пилить. Я очень рассчитывал, что какая-нибудь из лент проявит свою «активность» в отношении Анатолия Дмитриевича и впитается в него. Но, увы, этого не произошло. Или облако какое-то не такое, хотя титановые шарики ведут себя так же, как и в белом облаке, или у моего воспитателя магический фон не подходящего профиля. А может, ему просто не нужна сейчас подпитка. Или что-то ещё.
Глава 7
Владимир. Дом Перловых.
Похоже, что Геннадий Алексеевич ждал меня в гостиной – обычно он приезжал с работы к ужину, а сегодня прибыл минимум на пару часов раньше. Так и оказалось. Пригласив меня присесть, он сразу же обозначил тему разговора: – Андрей, ты в последнее время очень много времени проводишь в городе. И у меня сложилось впечатление, что ты пытаешься найти тех парней – нападавших на тебя в конце августа. Может, ты проявишь милосердие и их простишь?
Я смиренно ответил: – Как верующий христианин, я обязан быть милосердным, и я их давно простил. Они, хоть и твари, но твари Божьи. И сострадать я им буду, и свечку поставлю за их скорейшее выздоровление.
– А они болеют? – удивился Геннадий Алексеевич.
– Заболеют, гарантирую. Я, как находящийся под опекой в дворянской семье, обязан отстоять свою честь. Иначе я буду осознавать, что я недостоин быть дворянином; и, более того, если станет известно, что я уклонился от попыток их найти, то любой дворянин будет считать, что своим бездействием в отношении нападавших, я демонстрирую, что и семья Перловых мало озабочена вопросами чести. Поскольку нападение на меня было не публичным, да и доказательства нападения у меня хлипенькие, я вынужден следовать заданному тренду: у меня остался только один способ – отлавливать их и избивать. Лучше бы, конечно, если бы они группами ходили по двое или по трое. Тогда я быстрее закончу и не буду время тратить на пустые поиски. Обещаю: никакой жестокости и необузданности проявлено не будет. Я к процессу подойду с чисто христианским смирением и строгим соблюдением библейских заповедей – око за око, зуб за зуб. Воздаяние за содеянное будет справедливым. Кроме того, мне крайне важно разобраться в причине нападения. Я её так и не знаю.
***
Вечером, сидя на небольшой уютной кухне, ставшей ещё более уютной после обновления занавесок, супруги Перловы обсуждали итоги дня. Естественно, Оксана Евгеньевна спросила мужа о диалоге с Андреем; к согласию о том, что с Андреем нужно поговорить, они пришли накануне: – А что Андрей? Как ты с ним сегодня побеседовал?
– Не с ним, а с ними. Их там два было?
– В смысле – два????
– Один – тихий православный мальчик Андрей Первозванов, исправный прихожанин, который минимум два раза в месяц на исповедь ходит к отцу Игнатию и причащается, и который своих обидчиков уже простил и поставит свечки в храме, чтобы они быстрее выздоровели после побоев, которые им сделает второй Андрей Первозванов – дворянин, опекаемый родом Перловых.
Оксана Евгеньевна рассмеялась: – Вот он весь такой – совместил в себе двух Андреев и каждый из них прав. И живут эти два Андрея душа в душу и не ссорятся, удобно совмещая полезное с приятным. Как там у классиков: сначала намечались торжества, потом аресты, потом решили совместить! * Так и он: накажет и потом поставит свечку за выздоровление. Для нас главное, чтобы он сам не пострадал, ну, или, хотя бы не сильно. Ты сказал, что он их пытается группами найти: нападавших вообще сколько было – три? Четыре? Пять?
– Думаю, порядка пяти человек. Он мне сказал, было бы хорошо, если бы они ходили по двое или по трое. Примерно пять и получается.
– Тяжело с пацанами, – вздохнула Оксана Евгеньевна. – Девочка, она возле мамы растёт, всё спокойнее. А чтобы из мальчишки вырос настоящий мужчина – его около маминой юбки держать нельзя, ему, помимо воспитания и поддержки взрослых, простор нужен. Чтобы он учился общаться, постоять за себя, разбираться в жизни. А с Андреем вдвойне сложнее – он же инициацией бредит и считает, что любое проявление слабости воли неизбежно отрицательно скажется на уровне инициации и поэтому не расслабляется. И физическими тренировками себя изнуряет, и мозги постоянно в деле.
Владимир. Спортивный комплекс в центре города.
Звонку от Савелия я не удивился – иногда и по несколько раз за день разговариваем: – Помнишь, мы с Прошей баронета Луку Протасова называли по его позывному – «Македонец»?
– Да, помню.
– Если хочешь узнать, за что ему дали такой позывной, подъезжай в спорткомплекс, у него сегодня дуэль. Уверен, ты такого мастерства не видел. Мы там будем, встретим, если что.
Я сразу согласился ехать. Возможно, увижу, не зря же ему дали такой громкий позывной. А возможно, что и не будет ничего стоящего: после братьев Окиновых и летних сборов в Бурятии, где солдаты и офицеры, побывавшие «за ленточкой», демонстрировали свои навыки, меня не так легко удивить. Тут, как любит говорить Боря Кошечкин, – пятьдесят на пятьдесят: или увидишь, или нет! Но перед дуэлью будет время поговорить с Савелием и Прохором – после строительства теплицы и запуска цветочного производства мы постоянно общаемся, всегда найдётся что обсудить. С цветами у них вроде всё получается и к Новому году ожидаются первые результаты. К тому же, помимо разговоров, я ещё и трибуны смогу осмотреть – может, кто из шестёрки нападавших там будет.
Перед спорткомплексом меня встречают приятели, они же – «деловые партнёры». Вместе проходим на трибуны. Я в этом комплексе бываю не редко на разных соревнованиях, но вот чисто зрителем – впервые. Усаживаемся, Савелий тут же восторженно начинает рассказывать: – У Протасовых и сам барон Григорий Тимофеевич, и старшие Тимофей и Юрий – реально крутые! Но Лука, думаю, их бы победил, хотя ему и семнадцати нет. Понятно, что они все в боевых навыках сильны: когда род несколько десятков лет на военном положении, и дуэли постоянно, то и тренируются серьёзно, и лучшие техники в роду накапливают.
– Вы их откуда знаете? – задаю вопрос.
К беседе подключается Прохор: – Так мы в том же районе живём, что и Протасовы. И у нас на районе все за них болеют в войне с Саворнянами. У них герб, – Прохор кивает на полотнища, развевающиеся под куполом, – две перекрещенные сабли. И в их семье все двурукие – ну, не совсем; но нет такого резкого деления на правшей и левшей, как у всех; могут сражаться двумя руками сразу, и с детства мальчиков тренируют, чтобы именно это свойство развить. Есть такое понятие «стрельба по-македонски», одновременно с двух пистолетов. Вот они так умеют. И на саблях тоже – сразу две сабли в руках держат и орудуют мастерски, на запредельных скоростях. Причём, эта двурукость – это их древний отличительный признак, перекрещённые сабли на гербе всегда были.
– А второй герб? – я показываю на полотнище, натянутое под потолком комплекса.
– Саворняны, естественно, – отвечает Савелий. – От их рода Михаил сражается, он старше Луки, ему уже семнадцать есть, но на поединках он всегда гораздо слабее Луки выглядел. Я бы ему вероятность победы дал не больше двадцати процентов, а восемьдесят – Луке.
– Ну, ты всё-таки считаешь, что и у Михаила не всё потеряно? – спрашиваю я. – Два шанса из десяти – это не так и мало.
– Ну, вероятность есть всегда, – соглашается Савелий, а Прохор в поддержку кивает головой. – Как на войне – все планы действуют по первого выстрела. Что Протасовы, что Саворняны могли припасти какой-нибудь новый приём, который может неожиданно изменить расклад поединка. Или необычное оружие применить. Да и с магией у Саворнянов получше будет, чем у Протасовых, хотя и не существенно.