Закрытая зона за Уралом. Академия-2 (Орёл-42а).
– Это что-то эпичное! Я так счастлив, что попал на сборы, – Артур Гефт наворачивал мамин борщ, а сам при этом рассказывал семье о том, как прошли его новогодние каникулы в Бурятии.
– Андрей Первозванов, Перловы и все москвичи прилетели на второй день, когда мы уже отзанимались: они пропустили немного, первый день – так, знакомство, немного теории. Андрей, конечно, очень обрадовался, когда меня увидел, как и я. Кстати, и Боря Кошечкин тоже был. Его как раз с Клаусом поселили – типа два немца, вот пусть и живут в одной комнате. И Борис все каникулы для Клауса… ааааа…, а Клаусу сразу дали позывной «Санта», у нас там у всех позывные были, по фамилии запрещено – всё должно быть как за ленточкой. Так вот…
– А у тебя какой позывной был? – поинтересовался младший брат Валера.
– Прэзент, – бодро ответил Артур.
– Почему? – хором поинтересовалась семья.
– Ну, я ничем не отличился, внешность обычная, что-то выдумать из моей фамилии было сложно, поэтому пацаны решили, что при переводе с немецкого она означает «подарок»; ну, немного европеизировали. Получился «Прэзент». Так вот, я про Клауса не договорил: для него Боря Кошечкин все каникулы работал переводчиком…
– Вроде, Клаус неплохо говорит уже? – удивился отец.
– Да, вполне. А за месяц так выучился – шпарит, не остановишь! С Клаусом вообще всё было ровно, хорошо в коллектив вписался, но по языку он иногда зависал на ровном месте, не понимая сленга или контекста. Боря рассказывает, что заходит как-то Клаус в комнату и интересуется у него: где лежат пробки и почему плохо, если по ним ходят? Кошечкин в ступоре. Клаус поясняет: командир сказал про рядового Александра из первого взвода, что тот хороший солдат, но на пробки часто наступает. Боря ему разъяснил. И каждый день у него несколько таких вопросов, например: Глаза боятся, а руки моют. Меньше знаешь – крепче зубы. Первый блин, второй нормальный. Семь раз отмерь и устал. Кто рано встаёт – тот злой.
– Хозяюшка, плесни ещё! – протянул Артур тарелку матери, но увидев её ошарашенное лицо, исправился: – Ой, извини, мамочка! Вот же что казарма делает! Исправляюсь: мамуль, если можно, немного добавки – очень вкусный борщ, так скучал по нему в лесу!
– Мяса и сметаны экономить не надо, ну и варить – с любовью, – улыбнулась в ответ Маргарита Валентиновна.
Артур продолжил: – Так что Борис каждый день расширял кругозор Клауса и помогал ему разобраться в богатстве русских идиоматических выражений.
– Ха, а когда туда летели, мы же с пересадками… Летим, Клаус смотрит в иллюминатор, задаёт вопрос: «Это всё Россия?». Отвечаю: «Да». Он поспал, просыпается: «Мы над Россией летим?». Говорю: «Конечно». Он отдохнул, поворачивается ко мне, я говорю: «Россия так и будет до посадки. И это мы ещё на короткое расстояние летим». И здорово, что он в крупных городах побывал, масштабы увидел. Да и с людьми вне нашего городка познакомился.
– А Андрей как? – отец постарался вернуть сына к новостям о друге.
– Ну, как всегда: лучше всех. Реально, лучший снайпер. Подрос немного, ну, мы же видели его фото с дня рождения, с загородной базы. У него там история была, про которую мы не знали – внук графа Литвинова с друзьями на него напали и побили. И Андрей перед Новым годом устроил им вендетту. А старый Литвинов, который контр-адмирал; ты его знаешь, знакомился с ним, когда мы жили во Владимире; признал, что его род был не прав и Андрею пообещали какой-то магазин передать в качестве виры. Я каждый день Андрею показывал, как силу применять. Андрей вообще очень серьёзно к будущей инициации относится, он уже много лет тренируется и на сборах каждый день тренировался. И он не только силу развивал, и мозги всё время в загрузке, да и с волей у него всё в норме. Там и другие солдаты и офицеры тоже магию демонстрировали и учили, и Андрею, и всем вообще. Я тоже пару приёмов новых освоил, пригодятся. А ещё офицер, ротный, показал мне, как можно силу объединять – собирал нас троих земляных и учил работать в команде. Поначалу трудно, но, когда научишься – там не просто сложение силы идёт, а как будто сразу скачок в уровне. И с воздушниками учил работать вместе: я снежок бросаю, его подхватывают и направляют на цель. Пока летит – я еще успеваю сделать и бросить, и его тоже передаю. Ротный сказал, что так гранаты бросать очень удобно – и далеко, и точно, и скорость стрельбы высокая.
– А, а Андрей каждый вечер смотрел прогноз погоды и начинал таблицу рисовать – влажность, температура, ветер: чтобы поправки при стрельбе рассчитать. А бумажку потом выбрасывает – оказалось, он её помнит. А с Клаусом он на третий день свободно заговорил на нижненемецком, на котором в Гамбурге говорят. А иногда Андрей стоит, смотрит, задумается так… и кажется, насквозь тебя видит. А иногда грустный – может, потому что детство у него не сложилась и вообще – сирота? Удивительный человек. Как в нём одном столько талантов уместилось?
– Да, Андрей – это сплошная загадка, завёрнутая в тайну и помещённая внутрь головоломки*, – согласился с сыном Николай Артурович.
* Искажённая цитата У. Черчилля 1939 года: «Россия – это загадка, завёрнутая в тайну и помещённая внутри головоломки».
Глава 15
Владимир. Возле департамента образования.
В январе претенденты сдавали на экстерн в последнюю субботу месяца, – у многих лицеистов весь месяц продолжались каникулы; чтобы не разрывать их отпуск, испытания и сдвигали на самый конец января. Успешно «отстрелявшись», жду на автостоянке «англичанку» Анастасию Павловну Розову, пообещавшую в перерыве угостить меня «чем-то сладеньким»; а пока задержавшуюся в департаменте образования для подписания итоговых документов. Отказать нельзя – это можно будет расценить как пренебрежение с моей стороны. Тем более, относилась она ко мне с искренней теплотой и любое хорошее отношение я привык ценить. Буквально через десять минут она подошла, достала из машины коробку: – Это Вам, молодой человек. Считайте комплиментом от кулинара за чудесное исполнение стихов.
Принимаю. Подношу коробку и в нос ударяет аромат сдобы: – Премного благодарен, Анастасия Павловна. Чувствуется аромат кунжута, корицы, ванили, орешек... Такое не продают – слишком много любви вложено в эту сдобу. Искренне признателен.
Вижу, как учительница буквально расцветает: – Для внуков и внучек делала, на них не экономлю, – соглашается Анастасия Павловна.
Вглядываюсь в неё. Да, картина безрадостная. Ну, не плачевно, но проблемы уже есть. А в следующий раз я её увижу через полгода и надо что-то делать сейчас. Так что набираюсь храбрости, вдыхаю воздух, видя, что она уже ждёт от меня прощального кивка, тем не менее говорю: – Прошу простить за назойливость, а может быть, даже за выход за пределы приличий. Буквально две минуты: я в монастыре воспитывался, травами занимался, в лечении помогал. Дай Бог Вам здоровья, но мне кажется, что у Вас явные внешние признаки нездоровья почек: Вы элегантно выглядите, но всё же заметна лёгкая отёчность нижних век и немножко синевы под глазами. Если Вы ещё и периодически испытываете недомогания и ноющую боль в пояснице, то лучше показаться врачам. Почки – такой коварный орган, что в некоторых случаях течение болезни может быть очень быстрым. Проверьте организм, порадуйте своих внуков и внучек, которые, наверняка, хотят видеть бабушку полной сил и энергии, как сейчас. Вы же ветеран локальных конфликтов, Вас в госпитале обследуют без всяких очередей, там даже сегодня все врачи на месте. Ещё раз простите, если оказался назойливым или нетактичным. Непременно Ваши сладости посмакую.
Низко кланяюсь и иду к машине, где меня заждался Виктор Дитерихс, – у нас во второй половине дня ещё одно мероприятие. Я постарался убедить Анастасию Павловну, но кроме описания «внешних признаков» я не имею права указать ей на то, что в почках начинаются разрушительные процессы: в энергетическом зрении это видно, как на ладони. И не только в почках – и другие органы надо подправить, и, если она не захочет лечиться в госпитале, придётся искать какие-то другие возможности её подлечить. Звоню в госпиталь, Евичу, чтобы предупредить о возможном пациенте.
***
Нина Александровна, издалека наблюдавшая за передачей подарка Андрею, подошла к подружке: – Как бы тебя не обвинили в неслужебных контактах с испытуемым?
– Взятка в размере десяти печенек? От меня – ему? За какие услуги? Какую фантазию надо иметь, чтобы в этом что-то усмотреть? – искренне удивилась Розова.
– Ну, злым языкам не важно, что произошло на самом деле. Им важно, что они хотят увидеть и интерпретировать будут всё в соответствии со своими предположениями, – парировала подружка.
– Ну, у меня на каждый роток найдётся платок*. А если не поймут с первого раза, то на каждую шею – по галстуку, – резко резюмировала Анастасия Павловна.
Нина Александровна согласно кивнула и подумала: – Что это я? В самом деле: кто захочет из-за какого-то пустяка с самой Розовой связываться?
А вслух спросила: – Как сейчас? До Гостиного двора? Как собирались?
– Пока мы экзамены принимали, у меня дела образовались. Так что прогулку по магазинам отложу на завтра. Не обессудь, здоровьем надо заняться, – пояснила Розова подруге.
Та согласно кивнула и пошла к своей машине.
Постояв немного на автомобильной стоянке, Анастасия Павловна решительно села на заднее кресло автомобиля и вбила на панели: «Военный госпиталь города Владимира».
– Запрос принят и обработан. Начинаю движение, – негромко доложил уверенный суровый голос с примесями механики, и машина осторожно стартовала. Именно такой голос Анастасия Павловна сама выбрала из предложенных вариантов – мужчинам за рулём она доверяла, всё-таки, больше. Даже если это автопилот.
Владимир. Гостиничный комплекс «Золотое кольцо».
Два швейцара широко распахивают двери на входе в гостиницу. Можно было и не распахивать – они автоматические, но приезд «начальства» обставлен по высшему разряду и ради такого дополнительного знака внимания автоматику отключили. Слегка, едва заметно киваю направо и налево швейцарам. Хотя, ну какие они швейцары: красные с меховыми отворотами шапки, красные длинные кафтаны; всё это богато обшито золотыми нитками и галунами, ни дать – ни взять: стрельцы. Завершают костюм красные сапоги и пояс с коротким кинжалом. Типа, мы тут охрана, а не привратники. За стойкой регистрации барышни в кокошниках и сара