Мы ещё минут десять пообсуждали ситуацию, задавая уточняющие вопросы управляющему и правовые – Дитерихсам. Геннадий Алексеевич сразу предупредил меня, что окончательное слово – моё. А я изначально не сомневался, что людям надо помочь.
Когда Перлов сообщил губернатору о нашем согласии, тот обрадовался и пообещал: – Я вам замену дам. Глины в области много, оформим лицензию, чтобы было не слишком далеко от города. Внакладе не останетесь.
Владимирская область. Карьер.
Чуть больше года назад мы с Геннадием Алексеевич Перловым так же стояли на этом месте, когда знакомились с новой собственностью – на крутом обрыве глиняного карьера. Сейчас мы приехали сюда, чтобы посмотреть, как идёт эвакуация техники. Похоже, можно было и не приезжать – Герман Дмитриевич Соломин своё дело знает: внизу перемещаются муравьи – это суетятся его работники, загружающие технику на платформы. Часть оборудования уже подняли и прицепы выстраивают в колонну на дороге. И как только колонна будет сформирована, по уверению Соломина, не позже, чем через два часа, она пойдёт во Владимир. Спасательные расчёты в полдень запустили первые насосы, вода из которых пока заполняет небольшую котловину перед карьером, и по их расчётам, сегодня ночью начнёт перетекать в котлован.
– Пойдём в машину, – приглашает меня Перлов. – Герман Дмитриевич рассказал, что один из его экскаваторщиков расплакался, когда узнал о затоплении карьера – он сорок лет здесь отработал, верхний слой с травой снимал, когда всё начиналось. Говорит, что сына хотел за рычаги экскаватора посадить, передать, так сказать, рабочее место. Династия у них…
***
Вечером мы ещё раз съездили к карьеру: в тот район выезжал губернатор, и в чрезвычайном штабе решили, что могут потребоваться наши пояснения. Картина была эпичной: в лучах заходящего солнца огромная низина, заполненная водой, волновалась рябью. На горизонте с десяток струек воды вздымалось вверх – это работали спасательные бригады: на самом деле эти «струйки» были мощными фонтанами – насосы качали воду из реки, сбрасывали её в низину, оттуда по другим трубам откачивали в следующее понижение, и перекинув на три километра по трубам, дальше фонтанами перебрасывали её через гребень; ну а там вода самотёком заполняла низину. Небольшая группа людей с экскаваторами закончила копать траншею, по которой вода хлынула из низины в карьер. Мутная, с ветками и травой, она устремилась по песчаным и глиняным откосам, довольно урча и осваивая новое пристанище.
– Дня четыре мы получили. Спасибо. – губернатор Волхонский пожал нам руки, и мы направились к машинам. Кавалькада с губернатором рванула на юго-запад – там сейчас было хуже всего, а мы с Перловым поехали домой. По дороге я ему предложил назначить «главноуправляющего», который будет руководить всем моим хозяйством, чтобы Геннадию Алексеевичу не приходилось постоянно отвлекаться на кучу проблем, неизменно возникающих с новым имуществом.
Глава 18
Владимир. Административное здание графской семьи Литвиновых.
Герман Леонардович Литвинов закончил утреннюю планёрку, руководители подразделений покидали кабинет. Раздав указания секретарям, он направился на выход – сегодня у него проверка работы предприятий в Суздале и хотелось выехать пораньше, чтобы к концу рабочего дня вернуться во Владимир: хозяйство большое, руку на пульсе держать нужно постоянно. Когда он шёл к машине, его догнал начальник службы безопасности: – Прошу прощения, Герман Леонардович! Хотел доложить Вам о распоряжении, которое отдал Ваш отец, Леонард Эдуардович…
– Леонард Эдуардович? – с вопросительной интонацией прервал «безопасника» Герман Литвинов. – Он же умер.
Оторопевший от неожиданности начальник службы безопасности замер и удивлённо переспросил: – К-к-к-к … Когда???
– Завтра, – сухо ответил Герман Леонардович.
– Ну, я тогда пойду, задач полно?
– Да, занимайся. И двух этих обалдуев, которые не смогли Константина защитить и без дела маются, нагрузи работой.
Садясь в машину, Герман Леонардович про себя рассуждал: – Так и не понял дед гражданской жизни. А здесь не мостик корабля – по твоей команде никто метаться не будет. Система годами выстраивалась, и, если бы задвинул он меня, – всё бы посыпалось. В моих руках нити управления, все до единой; с каждым из руководителей семейных предприятий свои отношения, к каждому свой подход и свои методы воздействия; по всей области, да и по соседним областям, чиновников и инспекторов там всяких и экспертов столько лет прикармливали; и исчезни я, все, как один, долги забудут. Опять же, контракты с другими родами и расклады на года вперёд просчитаны. И влезать резко во всё это – только портить. Ему и нужно-то было – надувать щёки, сидя на совещаниях, ручкаться с губернатором и прочей знатью и представлять наш род в качестве свадебного адмирала. А в свободное от этих нетяжёлых обязанностей время отдыхать на даче, ловить рыбу, радоваться, любуясь на подрастающих внуков и внучек.
День прошёл в хлопотах и заботах – в Суздале готовили к вводу новый гостинично-туристический кластер и строители, как всегда, что-то не доделали, что-то сделали не так, а что-то уже и не рассчитывали выполнить к началу сезона. Герману Леонардовичу пришлось в ручном режиме расшивать узкие места, пинать нерадивых подрядчиков, и вместе с ними искать методы, как к началу весенних турпоездок по «Золотому кольцу» запустить комплекс в эксплуатацию. Так что вернулся во Владимир он поздно вечером…
***
Следующее утро началось в обычном рабочем ритме, который неожиданно прервал звонок руководителя семейной клиники: – Герман Леонардович, беда. Батюшка Ваш, Леонард Эдуардович, споткнулся на лестнице, спускаясь со второго этажа и упал. И, видимо, не просто споткнулся, а вначале сердце у него засбоило. Я в Вашем особняке, с другими врачами; принимаем реанимационные меры, но пока безрезультатно.
– Выезжаю, – коротко бросил Герман Леонардович в трубку и метнулся из кабинета на выход.
Владимир. Особняк графской семьи Литвиновых.
Когда Литвинов вошёл в гостиную семейного особняка, мать со слезами бросилась к нему. Нежно обняв старушку, Герман Леонардович поглаживал её волосы и негромко уговаривал: – Крепись, мама. Всем нам сейчас тяжело. Я-то надеялся, что лет пятнадцать-двадцать жизни у него ещё в запасе есть. А видишь, как всё обернулось. Я распорядился: сейчас машину подготовят, съезди до храма, помолись, свечки поставь, с батюшкой побеседуй.
И когда мать пошла, чтобы переодеться, Герман шикнул на главного медика: – С матерью рядом врач должен быть всегда. А ночами – чтобы медсестра дежурила в соседней комнате. Сейчас же распорядись, и жду в столовую на доклад; я там буду.
И когда буквально следом за ним в столовую вошёл врач, Литвинов распорядился: – Докладывай!
– Полгода назад, – бодро начал доклад медик, – в начале осени, при очередном обследовании, я Леонарду Эдуардовичу давал рекомендации поберечь сердце, снизив нагрузки как по работе, так и внеся изменения в образ жизни и откорректировав пищевые привычки. Слушался он меня не очень, но через Вашу маму на его немного влиять получалось. Сегодня утром, видимо, слишком быстро спускался по лестнице, а может и наклонился резко, в результате потерял сознание и упал. К сожалению, на лестнице не удержался, и в процессе падения ещё и переломы получил, что вызвало болевой шок. Охранники, прибежавшие на шум, уложили его на диван. Медсестра прибыла минут через пять. Сделала укол, начала массаж сердца и искусственное дыхание, но это не помогло… Прошу простить нижайше, Ваше Сиятельство, не уберегли Вашего батюшку. Какой славный человек был. А заслуги какие – и перед страной, и перед родом.
– Не вижу Вашей вины, – со скорбью в голосе сообщил Герман Леонардович. – Все под Богом ходим. Надеялся я, конечно, что поживёт ещё отец, и со своим опытом прикроет, где нужно; внукам и внучкам порадуется; да и отдохнёт немного – вся ведь жизнь в морях прошла, в трудах и заботах. Готовьте заключение и другие документы. А мне пора – надо распорядиться; в ближайшие дни столько скорбных дел нам всем предстоит…
Надиктовав секретарю две страницы срочных поручений, Герман Леонардович вернулся в столовую, куда вызвал начальника службы безопасности: – Всё откладывал-откладывал, а жизнь показывает – нельзя. Потом может быть поздно. Так что готовься – на следующей неделе едешь в Москву: там у нас представительство; надо оценить – насколько можно его преобразовать в головной офис. Требования по безопасности – это главное, так что присмотришься там, над штатом охраны подумай. Загородную базу в Подмосковье нашу осмотри: можно ли сейчас в ней жить или надо вначале ремонт провести и что-то построить? И будем потихоньку в столицу перебираться. Тебе на подготовку к поездке дня три-четыре, не больше; сейчас езжай на загородную базу, изучай документы, схемы там всякие. И этих двоих залётчиков с собой возьми. И чтобы много не пили, жёстко спрошу. Машину вон, – Литвинов махнул рукой, – джип мой белый возьмите. В ближайшие дни белые машины нам не потребуются. Слишком праздничные, а уже завтра родственники будут съезжаться, разъездов много предстоит, твою тоже под гостей заберём.
Начальник службы безопасности и два его подручных бодро запрыгнули в белый джип, и уверенно вырулили со двора.
Герман Леонардович продолжал раздавать распоряжения, созвонился с губернатором и сообщил ему скорбную новость. Принял звонок от военкомата – тем надо готовить почётный караул, салютную группу и солдат, которые понесут ордена на похоронах…
Через час раздался ещё один звонок, – точнее, секретарь, принявший звонок от дорожной службы, счёл необходимым соединить его с инспектором.
– Кто-кто говорит? – удивлённо-обрадованно спросил инспектор, голос которого «плыл» из-за использования рации. – Рад слышать Вас, Ваше сиятельство. Герман Леонардович, новость крайне плохая. Ваш автомобиль, белый джип, на мосту через Нерль слетел с трассы, пробил лёд и затонул. Мы организовали спасательную операцию, вот-вот должны водолазы подъехать. Думал, если Вы там, то нам всем точно головы не сносить – тем более, и так у Вас в семье горе. Говорите, три человека внутри было – зам по безопасности и двое охранников? Со срочным заданием ехали… Большая потеря, примите мои соболезнования. Попозже мы ещё перезвоним.