ская, помещение достаточное для магазина.
О своих успехах рассказывает и Борис Кошечкин: – Как только я расплатился с пацанами за первые шкурки, тут же желающих охотиться на кротов стало в разы больше. Ну, ветеранов борьбы с вредителями назначил командирами отделений, а новых солдат – рядовыми. И теперь их у меня не взвод – почти рота «молхантеров» *. А как бабушки моих рядовых кротоборцев возлюбили – для огородов и садов реально серьёзная проблема была. А тут появляется какой-то пацан с проволочками и через две недели кроты исчезают. От бабушек ему – почёт и уважение, чай с ватрушками, яблоки и помидорки. Плохо одно – самые лучшие шкурки у кротов поздней осенью – а почти вся моя рота с первого сентября в школу должна пойти. Отцу сказал – он посмеялся, типа: не только у тебя проблема – с началом сентября из социальных сетей исчезают десятки тысяч экспертов – их мамки заставляют русский язык и природоведение делать.
* «Молхантер» – охотник на кротов; от «крота» (по-английски mole) и «хантер» («охотник»).
Владимир. Дворец графской семьи Самойловых.
Почитав очередную сводку, Денис Александрович Самойлов нажал на кнопку переговорного устройства: – Да, да, я, приветствую. У нас в прошлом году один баронский род ушёл в минуса, и мы прибыль недополучили. Да-да, Протасовы. Сейчас смотрю данные за первое полугодие текущего года – ещё по одному роду, по Саворнянам, пошли убытки. Да, понятно. Справку подробную подготовь. Со всеми выкладками.
Граф Самойлов поднялся, подошёл к окну. Ряды деревьев в парке торчали голыми стволами в серое небо.
– Быстро как лето прошло, – подумал он. – А я даже ни разу не искупался. Надо, надо отдыхать. А этими, Протасовыми и Саворнянами, пусть-ка служба собственной безопасности займётся. Или сразу сына озадачить? Нет, нет, его рановато, пусть вначале данные соберут – что там за бардак начался? Может – временное явление и дальше оно само вернётся к развитию в нужном направлении. А вот если не вернётся – надо будет помочь.
Ещё раз оглядев пустой парк, Самойлов неохотно уселся в кресло и взял другую папку.
Владимир. Лицей.
В первый день осени с двумя большими букетами я подошёл к дому Латышевых, Алёна тут же выпорхнула из-за ограды, как будто ждала меня. Беру её рюкзак и движемся к лицею. Впечатление такое, что Алёна, вроде как меньше стала… похудела, наверное, за летние месяцы. Но это не точно. Тем не менее говорю ей: – Ты что, всё лето не ела? Нельзя же себя так доводить всякими там диетами! Три котлетки за обедом - это норма должна быть!
Алёна расцветает – есть у девушек пунктик, называется: «Я толстая!», и если этот таракан живёт у девушки в голове, то вытряхнуть его оттуда неимоверно сложно. Хорошо, что Алёна уверена, что она красавица и худышка – я ей об этом каждый день говорю, а я такой: врать не буду.
Мы теперь располагаемся в другом крыле лицея – став «старшими классами» поменяли и базирование. В классе несколько новичков, кто-то ушёл, но состав изменился не сильно.
Проучившись неделю, обнаруживаем, что на физкультуру трое из нашего класса не идут – они инициировались и теперь занимаются в спортзале в группе, где проводятся тренировки с магической силой. Мы проводили их аплодисментами. Хотя я давно с классом физкультурой не занимаюсь – у участников лицейской команды отдельные тренировки. Но инициация – это другое. Это уже взрослая жизнь.
***
Подойдя к калитке дома Латышевых, я остановился в ожидании: обычно Алёна выходила в течение двух минут после моего подхода.
Однако в этот раз в открывшуюся калитку выглянул её старший брат Евгений: – Андрей, привет. Лена приболела, дня на три – точно, а то и четыре. Так что до начала следующей недели в лицей ходить не будет. Мама уже позвонила классной даме, сообщила…
– Жаль, привет ей от меня, пусть выздоравливает.
Спустя три дня Алёна сообщила, что на следующий день в лицей пойдёт. Утром я встретил её у калитки, и она сразу сообщила: – У меня инициация прошла. Оказалось, начало второго уровня, самое начало, чуть больше десятка единиц. Для нашего рода – это вообще запредельный показатель, у нас и у парней никогда при инициации второго уровня не было, а уж у девушек – тем более. Так что как только провели измерения и удостоверились, что он такой высокий, моей семье тут же посыпались предложения о моём замужестве.
– О замужестве? – я был и удивлён, и растерян… Ты же ещё … маленькая. Тебе же ещё и шестнадцати нет.
– Да, но это не важно. Обручаться можно и в детстве. А в шестнадцать вступить в брак.
– Ну, пока твои варианты переберут, пока сговорятся и по приданому придут к согласию – куча времени пройдёт.
– Уже сговорились. Дедушка приехал из Санкт-Петербурга, взял это дело в свои опытные руки. Сговорились с баронами Касаткиными, это тоже род, в котором дипломаты и прочие МИДовские работники. Братья Касаткины – у них там два близнеца, в этом году из лицея выпускаются, точнее, в выпускной класс пошли. Решили, что они по выпуску из лицея поступят в МГИМО, а я на подготовительные курсы какого-нибудь московского института, готовящего безработных с изящным образованием. Для жены посла – самое то.
– Ты Касаткиных представлять должен. Такие, невысокие, светленькие, лица почти квадратные, скуластые. Улыбчивые. Я их слабо различаю, так что выбрала того, что был на фотографии справа…
Она рассмеялась: – Но, если они подсунут другого, я не замечу. Они же в дворянском классе учатся, у нас с ними знакомство на уровне «привет – привет». Касаткины сейчас, кстати, озаботились поиском невесты для второго из братьев. Постараются найти ему пару до нашей помолвки, чтобы, как говорится, два раза в церковь не ходить… Ой, извини! Но если не найдут сейчас, для двойного обручения, то к свадьбе всё равно подберут, по любому, парную сыграют.
– И как ты себя в качестве будущей супруги чувствуешь? Уже привыкла?
– Неа. Но я ведь знала, что будет что-то подобное и всегда к этому готовилась. Хорошо, что дед и моё мнение учёл, а не выбрал самый выгодный вариант – но там такой урод был, питерский, переутончённый, слишком уж сладкий для парня… И, кстати, наши с тобой занятия и совместные походы в лицей и из него прекращаются – теперь у меня другой статус и общение с посторонним … ээээ… – Она, как мне показалось, подозрительно осмотрела меня и продолжила… – мужчиной, меня скомпрометируют.
– Нифига се, – я удивлённо покачал головой. Дальше мы шли в молчании. И из лицея я возвращался один.
***
А ещё через несколько дней под историей моих отношений с Алёной была подведена официальная черта. Мы с Перловыми подходили к лицею, когда раздался звонок от Влада Аланкина: – Андрей, привет. Ко мне обратились Пётр и Павел Касаткины, ну ты в курсе насчёт сговора между их родителями и родителями Алёны Латышевой. Просят организовать с тобой короткую официальную встречу, чтобы получить заверения, что твои отношения с Алёной не могут навредить её репутации в будущем. Ты готов их в этом заверить? Если нет, то лучше как-то красиво от этого уклониться.
Отвечаю: – Да, готов, конечно, в любое время.
– Тогда, лучше прямо сейчас. Я их приведу в сквер около лицея, мы будем ждать тебя.
Захожу в сквер, вижу небольшую группу; среди них – Влад Аланкин и Касаткины.
Влад с ходу приступает к делу: – Андрей Андреевич, разрешите представить Вам моих друзей – барона Петра Касаткина и его брата, Павла Касаткина.
– Петр Петрович, Павел Петрович, искренне рад знакомству с Вами.
Вижу, что Касаткины смогли немного расслабиться. Мы заранее обговорили с Владом, что он представит Касаткиных по именам, а я поздороваюсь по имени-отчеству – тем самым я проявил уважение к ним и информированность об их семействе. Такие вот дворянские заморочки, которые, вроде бы и детали, но все эти маленькие детали, в конце концов, и складываются в отношения между родами.
– Андрей Андреевич, я лично с Вами знаком не был, но по совместной учёбе и отзывам людей, которым я доверяю, составил о Вас мнение, как о человеке, который крайне щепетильно относится к вопросам чести, и безукоризнен во всём, что касается поведения. Вы уже извещены, что мой дед, барон Касаткин и дворянское семейство Латышевых достигли договорённостей о заключении моей помолвки с Еленой Латышевой. В связи с этим, я бы хотел услышать от Вас заверения, что Вами не предпринималось в отношении неё никаких действий, которые могут в будущем её скомпрометировать.
Вижу, что Петр нервничает и крайне напряжён. Не сомневаюсь, что эту речь он заранее отрепетировал – все слова должны быть такими, чтобы не оставить двойных толкований и конкретно поставить вопросы, на которые Касаткины хотят получить ответы. Но эта конкретика в вопросах должна быть такой, чтобы, в свою очередь, не обидеть меня и не задеть уже мою честь. Тонкая дворянская эквилибристика…
Я, собственно, тоже ответ подготовил заранее: – Петр Петрович, полностью убеждён, что в моих заверениях Вы не нуждаетесь, так как Елена Львовна Латышева благовоспитанная девушка и никогда не давала повода в этом усомниться. Наши с ней отношения не выходили за рамки дружеских и более являлись взаимопомощью, чем дружбой – она наставляла меня в танцах и манерах, и почти все эти занятия проходили у них дома, за исключением тренировок в бальном зале Дворянского собрания, где мы пробовали паркет перед новогодними балами; я же оказывал ей помощь в некоторых точных предметах, облегчая их усвоение. Понимаю, что мой ответ должен быть более односложным и кратким, поэтому сформулирую эту же мысль предельно чётко: моё отношение к Елене Львовне на протяжении всего знакомства было дружеским и никогда не выходило за эти рамки.
Касаткин делает шаг вперёд, протягивает руку, пожимает мою: – Андрей Андреевич, благодарю Вас, что нашли время для общения со мной. Надеюсь, в кампаниях ещё увидимся. Честь имею.
Он немного склоняет голову, его брат и остальные присутствующие тоже, я в ответ полуулыбаюсь и немного киваю в ответ. Касаткины с друзьями в сопровождении Влада Аланкина удаляются, и он перед тем как повернуться, успевает показать мне большой палец, сигнализируя, что всё прошло как надо.