всё, что я про них сказал. Ни слова про них нигде у тебя в записях быть не должно.
Влад, изумлённо слушавший отца всё это время, понятливо кивнул головой.
Евгений Васильевич продолжил: – Хотя Андрей заверил, что риска нет, и проверял он уже шарики на людях, мы, пока, с тобой до этих шариков, от греха подальше, дотрагиваться не будем. Но весной я собираюсь на нашу историческую родину съездить. Подберу там несколько парней и в глухом месте они полностью свою магическую силу израсходуют, а потом дам шарики подержать несколько минут и посмотрю на результат. Андрей-то всегда себя по-честному ведёт, если и с шариками из титана всё подтвердится, то для нас это очень ценная вещь. Если окажется, что после того, как парни полностью расстреляли магический потенциал, и он от шариков хотя бы немного восстановился, то будем их применять. В сложной ситуации, особенно для тебя, пока ты в армии служишь – может оказаться вещью незаменимой и жизнь тебе спасти. В бою порой капли силы не хватает. А здесь такое подспорье. Но проверим вначале. Парней, конечно, для эксперимента, буду подбирать из своих, через клятву, честью и жизнью клясться будут, да и работать к себе забрать их можно будет.
Москва. Временная резиденция китайского императора.
– Ты не должен идти туда, Вэй. Ты больше не его подданный. Император Романов всё уладит сам, уже улаживает. Членов нашего рода, задержанных кланом Шугуан, вернули. Переговоры идут, нам компенсируют все потери, а за погибших выплатят ещё и виру. Император – это не наш уровень.
Машина с братьями Фениксовыми остановилась около роскошного дворца – временной резиденции китайского императора на время его пребывания в России. Дальше начинались посты охраны, и Юн с Вэйго, они же Борис и Вениамин по российским паспортам, не оставляли попыток отговорить старшего брата от опасной аудиенции.
В очередной раз выслушав братьев, Вэй, он же Владимир, немного прикрыл глаза: – Я уже не могу не идти. Я подал запрос, император согласился меня принять. Я дворянин, а не просто купец, и отказавшись от визита я потеряю лицо. Если я не пойду, император так и будет считать нас преступниками, и мы больше никогда не получим возможность доказать свою правоту.
– Нам не нужно оправдываться. Сын Неба признал, что его подданные действовали ошибочно и предложил меры, как загладить вину и искупить ошибки. Императоры обо всём договорятся между собой.
– Романов добьётся компенсации за погибших и раненых и получит гарантии, что больше на нас не нападут. Но император Романов не станет убеждать Сына Неба, что наше бегство из Китая было вынужденной мерой. Император так и вернётся в Китай, считая нас предателями. Я должен сказать ему, что в этом конфликте мы – сторона, которая подверглась необоснованному притеснению и вынуждена была покинуть Китай, чтобы сохранить род, своих детей и женщин.
– Сын Неба тебя не услышит.
– Сразу не услышит. Он будет зол и разгневан. Но он мудр и велик. И когда остынет, то спокойно всё обдумает. И поймёт, что я прав. Что мы правы.
– Пока он будет в гневе, он тебя убьют.
– Может быть. Но я считаю, что вероятность этого маленькая – император прилетел улаживать возникающий конфликт, он не хочет обострения отношений с Россией и согласился на выплату компенсаций. И предложил много ещё чего, чтобы загладить вину своих подданых. Я российский гражданин, он это понимает и убив меня он сорвёт переговоры или вынужден будет вновь предлагать какие-то значительные уступки, чтобы загладить вину. Я не буду провоцировать Сына Неба, проявлю уважение и покорность, и, думаю, даже если он будет в ярости, он сможет себя сдержать. Император не простой смертный, которому злость может отключить мозги, он в любой ситуации сохраняет рассудок и свои эмоции сможет контролировать. Мы сюда уже приехали. Я решил, что пойду. И я пойду. Если я не вернусь, вы знаете, как управлять родом и концерном.
Оставив братьям все электронные устройства, Вэй вышел из машины и направился к патрулю…
***
Не доходя десяток шагов до императора, Вэй остановился и низко склонил голову.
– Как ты посмел предстать перед моими глазами? Как у тебя хватило наглости запросить мою аудиенцию?
– Я знаю, насколько мудр великий Сын Неба и он всегда принимает правильные решения. Наш род один из тех, что начинал торговлю по Великому Шелковому пути больше двух тысяч лет назад; наши фактории были разбросаны от Синьцзяна до Рима, и когда торговля стала затухать, все наши люди, все до единого, вернулись на родину. Мы бы и дальше служили Сыну Неба и Срединной Империи, но мы были приговорены в тот момент, когда клан Шугуан решил отобрать наши земли и фабрики. Мы не беглецы, а изгнанники.
– Почему ты так наивен, что считаешь, будто я поверю тебе?
– Соизволит ли великий Сын Неба принять от меня один документ?
– Что у тебя? – махнул рукой император и стоявший возле него секретарь подошёл к Вэю, взял документ и передал его монарху.
– В верхней части списка – рода, которые уничтожил клан Шугуан только за то, что шугуанцам понравилась собственность, которая им принадлежала. Это уважаемые китайские семейства, сотни лет работавшие на Срединную Империю, и занимавшиеся перевозками, туризмом и производством чая. Эти отрасли захватил клан Шугуан. В нижней части списка – кланы, которые согласились за бесценок отдать свою собственность шугуанцам, чтобы не быть уничтоженными. Эти рода сейчас рассеяны и превращаются в отдельные семьи – каждая из них пытается выжить, начав заниматься каким-то новым делом. У нас не было другого пути – или отдать всё Шугуан, либо быть уничтоженными.
– Я прочитаю твою записку.
– Да будет благословенно Небо к своему Сыну и дарует ему сотню лет здоровья и справедливого правления, – Вэй склонил голову в поклоне, понимая, что аудиенция завершена, и с поклоном начал пятиться, чтобы покинуть зал приёмов.
Владимир. Кирпичный завод. Компьютерный пункт контроля.
В таком широком составе я своих «компьютерщиков» ещё не собирал. Хотя, компьютерщиками они были поначалу, а сейчас – полноценная аналитическая группа, просто «светить» мне их не хочется, вот они и сидят по-прежнему на кирпичном заводе, делая вид, что работают на пользу экологии.
Когда я начинаю излагать им суть проблемы, вижу, что лица у них становятся удивлёнными и застывают как маски. Но молчат – так-то я начальник, зарплату, опять же, плачу.
Первым вступает в разговор Виктор Дитерихс, которого я тоже подтянул для разговора: – Любое наше вторжение в частную жизнь семей Протасовых и Саворнян чревато большими неприятностями. Пока бароны сами не попросят, мы ничего для них сделать не можем. Максимум, что допустимо – сбор информации из открытых источников. Но даже анализ этой информации должен вестись строго на основании формальной логики и никакие допущения делать невозможно. Это касается любого дворянского рода, а уж баронов – тем более. Ни о каких попытках их примирения речи быть не может, пока каждый из родов об этом не попросит. А они не попросят. Если бы считали нужным – давно бы обратились к губернатору, который стремится урегулировать все крупные конфликты, которые существуют между родами. В областном дворянском собрании есть комиссия по урегулированию споров, и она в постоянном контакте со всеми враждующими дворянскими семьями, стараясь найти для них точки соприкосновения и снизить градус противостояния или вообще – урегулировать конфликт.
– Виктор Михайлович, мы не будем ничего нарушать. Вы и нужны именно для того, чтобы наши аналитики-программисты могли получать оперативную консультацию и не допустили вторжения в зону, где сбор информации запрещён. Даже если мы ничего не найдём – это не страшно. Я просто скажу, что не смог помочь – я с самого начала обещал только подумать над этим и поискать варианты. Если мы не отыщем никаких вариантов действий и ничего не придумаем – значит, проблема слишком сложная, и нам её не решить.
Дитерихс согласно кивнул: – Так допустимо. Мне потребуется просматривать все материалы, что будут собираться, чтобы сразу удалять такие, которые могут оказаться нарушающими право дворянских семей на неприкосновенность частной жизни.
Глава 33
Москва. Аэропорт Шереметьево.
Китайский император вместе с прислугой вышел из парадного зала правительственных делегаций и направился в сторону лётного поля – предстояла церемония прощания с российскими провожающими. Степенно проходя мимо своей делегации, низко склонившейся в поклоне, император остановился: – Я благодарю всех, кто готовил и кто принимал участие в переговорах с Россией, и чья работа способствовала тому, что мы не только уладили все недоразумения и разногласия, но и нашли возможности улучшить отношения наших двух империй к взаимной пользе. Дома мы подведём итоги и каждого наградим по заслугам.
Ещё раз обведя глазами людей, склонившихся в глубоком поклоне, император продолжил: – Пэн Цзифэй и Чжан Шугуан, после завершения церемонии проходите в мой самолёт, перелёт долгий; подведём итоги переговоров и наметим первоочередные дела, чтобы сразу по возвращению в Китай начать ими заниматься – сейчас нам важно продемонстрировать нашим соседям, что мы оперативно выполняем достигнутые договорённости.
Чжан Шугуан глубоко поклонился императору, прикусив губы, чтобы скрыть довольную улыбку. Поблизости, так же низко склонившись, застыл Пэн Цзифэй – министр иностранных дел Срединной Империи.
– Наверное, тоже сейчас с трудом давит довольную улыбку, – подумал Чжан. – Хотя он в дипломатии столько лет, что любые эмоции может замаскировать или сымитировать.
Попасть на самолёт императора мало кому удавалось. А сейчас, когда Сын Неба публично пригласил сопровождать его в длительном перелёте – такое приглашение тем более ценное. Из дюжины высших сановников, прибывших с ним в Россию, император выбрал его и престарелого главу МИДа. Какие ещё нужны доказательства, что он сейчас к трону близок, как никогда? Казалось бы – начиналось всё с грубой оплошности его подчинённого, из-за которой он мог попасть в опалу, но Чжан смог обратить критическую ситуацию себе на пользу и взлететь ещё выше.