Посмотрев на меня Борис добавляет: – Ты, Андрей, кстати, тоже начинал бы готовиться… И встречи-посиделки как раз в этих целях можно использовать.
– Встречаться можно, но Андрей, небось, на всё лето умотает по родственникам в Москву и на юга, или на сборы в Бурятию? – задаёт вопрос Матвей.
Отвечаю: – Куда мне. Я сейчас каждый день готовлюсь к имперскому триатлону, я для этого мне Ветер нужен. А возить с собой коня до Москвы ещё можно, а в Крым или в Бурятию – не потащишь. Да и лошади тяжело, не очень любит Ветер длинные переезды в замкнутом пространстве – ему волю и простор подавай.
– Да нам всем волю и простор подавай. А потом – хлоп: и женился! – то ли недоумевает, то ли просто ворчит Матвей.
Закрытая зона за Уралом. Академия-2 (Орёл-42а).
Войдя в экранированную комнату, откуда обычно велись конференции с московским руководством, отец и сын Гефты сели за стол напротив друг друга.
– Что я тебя выдернул сюда, – начал Николай Артурович, – мы больше месяца экспериментируем с шариками, которые ты от Андрея привёз. Я обратился к руководству и мне выделили несколько осуждённых, приговорённых к смертной казни. И сейчас я могу сказать, что результаты есть.
Видя, что Артур порывается что-то спросить, отец приподнял обе руки: – Тайну Андрея я не раскрывал и не собираюсь нарушать слово чести. Объяснил, что нужны просто для экспериментов.
– Осуждённых раз в неделю к нам привозят. Они на полигоне расстреливают всю свою магическую силу, потом подзаряжаются от шариков, и наши специалисты смотрят, что они могут сделать. Когда мощности не осталось, заключённый берёт вторую пару шариков, подзаряжается от неё и снова стреляет. И так несколько раз. Лучше всего с водяными и земляными получается – там измерять проще: одни сосульки формируют и бросают их в стену, а другие – берут кирпичи и тоже долбят их об стену. Так что экспериментально установлено, что шарики реально работают и после каждой зарядки увеличивают свою мощность. Мы фиксируем рост их заряда. Интересные подобные данные получены также по соотношению магических сил между водяными и земляными – через измерение числа кирпичей и сосулек. И, думаю, много ещё чего сможем накопать из этих шариков. Но мне бы ещё тысячу или две таких шариков – чтобы ускорить исследования и их сертифицировать для магического использования.
Артур в удивлении немного присвистнул…
– Вы же с Андреем про титановые шарики договорились шифром общаться, на тему Пасхи? – задал граф вопрос сыну.
– Да, – согласно кивнул Артур Гефт.
– Будешь звонить ему, скажи, что папа за пасхальный подарок благодарит и велел кланяться. Летом поедешь в Москву в отпуск, заодно на недельку или на две, как получится, приедешь к Андрею, можешь ему сообщить, что будешь. И скажи, что я тоже на день-два заеду летом во Владимир и лично его поблагодарю. Ну магические дела с ним обсудим. Ты говорил, что он шарики уже применял. Мне бы очень хотелось получить какие-то данные о результатах его исследований, это поможет быстрее их сертифицировать.
– Я рад, что шарики работают, – согласился с отцом Артур. – Я, когда от Андрея это всё услышал, впал в прострацию и поверить не мог. Точнее, Андрею я верил, но настолько необычен его рассказ про это облако, ленты-звёздочки, про больных и шарики выглядел…
– Может быть, самое главное, что он поведал – даже не шарики, а как раз про облако и потоки силы. На основе слов Андрея можно сделать вывод, что магическая сила – это один из видов энергии, а это величайшее открытие. Магия же относительно недавно появилась, и до сих пор существует несколько теорий – как она произошла и что собой представляет. И исходя из этих теорий идёт планирование её развития и применения. И если мы имеем правильную основу для теории, то и развитие пойдёт быстрее и применять мы её будем эффективнее. Ну и шарики – это вообще первый результат сохранения магической силы вне человеческого тела.
Владимир. Монастырь.
Солнце уже совсем по-летнему светит в окно. Утро раннее, скоро на службу, и как обычно, когда я приезжаю на исповедь, исповедуюсь пораньше, чтобы после службы подойти к причастию.
Выслушав мой список и комментарий к нему, задав несколько вопросов, отец Игнатий читает разрешительную молитву: – Господь и Бог наш, Иисус Христос, благодатию и щедротами Своего человеколюбия да простит чадо Андрея, и я недостойный иерей Его, властию мне данною прощаю и разрешаю тебя от всех грехов твоих. Во Имя Отца и Сына, и Святаго Духа. Аминь.
Мы сидели в красном углу в светёлке отца Игнатия, поднимаемся и идём на выход.
– Потрапезничаешь со мной? – оборачивается ко мне отец Игнатий.
– Благодарствую, – склоняю я голову в поклоне.
Проходим в небольшую столовую, где уже накрыто на двух человек – монашки, что приносят еду отцу Игнатию, знают, что он всегда приглашает меня на завтрак после исповеди и накрывают сразу на две персоны. Чтобы второй раз не ходить.
Садимся, за едой неторопливо разговариваем о моей жизни.
Говорю отцу Игнатию, что помимо грехов, есть у меня сомнения, что в каких-то ситуациях я действую правильно. И это меня угнетает. Привожу ему несколько свежих примеров.
– Или вот, – продолжаю я, – примирение родов Протасовых и Саворнян – это благое дело: мир-то, по-любому, лучше ссоры. И Лука, и Ева друг друга любят и им я помог. Но у меня не было возможности узнать у Миши Саворняна и Алины Протасовой, готовы ли они видеть друг друга мужем и женой – всё делалось быстро и скрытно. А вдруг у них жизнь не сложится? Получится, что я их соединил и лишил выбора и счастья?
– Рановато, для твоего возраста, во всяком случае, появились у тебя сомнения в собственных поступках, – немного подумав, отвечает отец Игнатий. – Я в твоём возрасте не сомневался в том, что я всегда прав. Через некоторое, причём, немалое время, стал думать, какое из решений выбрать, чтобы оно было правильным. И понял, что в юности я немало ошибался. А сейчас, принимая решение, я даже приблизительно не могу сказать – правильное ли оно: только со временем проявится всё, что в него заложено и станет понятно – верно я действовал несколько лет назад, или ошибся. Так же и с Михаилом и Алиной: чтобы понять, насколько ты был прав, должно пройти лет двадцать или тридцать. И даже в этом случае истину не установишь – слишком много разных обстоятельств все эти годы будут влиять на их судьбу. Ты прав в главном – ты спас два дворянских рода от разорения и уничтожения. А это не один десяток человек, которые обрели надежду на лучшую жизнь. Ты их помирил, и к твоему случаю полностью применима заповедь: Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. *
Закончив завтрак, под неспешный разговор мы направились к собору – отцу Игнатию нужно готовиться к службе, а мне – помолиться о сохранении мира между баронскими родами.
* «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими». (Евангелие от Матфея. 5, 9).
Глава 38
Владимир. Особняк графской семьи Литвиновых.
– Проходи, проходи, я не занят, просто бумаги разгребаю, – Герман Леонардович Литвинов оторвал глаза от документов и приветливо кивнул сыну. – Как отдыхается? Не покачивает на твёрдой земле после палубы?
– Ну, два дня досыпал, что в мореходке не хватало. Дальше уже нормально, в обычном ритме. С друзьями встретился, на озеро съездили.
– Ты хотел что-то? Или просто зашёл поздороваться?
Немного поколебавшись, Константин спросил отца: – Я документы и записи рода просматриваю за последнее время; оказалось, ты Андрею Первозванову помог помирить Протасовых и Саворнянов? Первозванов же наш враг?
– Враг моего врага – мой друг. И не совсем помог. Думаю, они бы и без нашей помощи до этих данных докопались, но не так быстро. Так что я для них только ускорил работу, переместив материалы в сети из архивов на видное место. А вот то, что они правильные выводы сделают так быстро, не думал. Там, у Первозванова, вообще команда неплохая подобралась, поступает мне информация от одного человечка.
– А нам какой от этого интерес? – задал вопрос сын.
– Примирение родов нанесло удар, сильный причём, по графу Самойлову. Ты архивы аналитиков нашего рода читал? Они там однозначный вывод сделали, что организатор давнего конфликта Протасовых и Саворнянов – именно Самойлов, точнее – отец нынешнего графа, тогда ещё глава баронского рода. И главный выгодоприобретатель за эти четыре десятилетия их вражды – тоже их род.
Герман Леонардович пару раз кивнул головой: – Помню, помню твой замысел породниться с Самойловыми. Но он нереален. Он вон дочку за одного из московских княжичей не отдал – типа, кроме титула за душой ничего нет. В Москве таких, кстати, немало: пыжатся, а позволить себе могут только понты – в реальности ни недвижимости, ни состояния не имеют. Да и с мозгами зачастую проблемы, зато гонора – горы. А Самойлов подбирает, чтобы жених был не только с титулом, но и финансово состоятелен. Он-то в приданое дочери один из банков отдаёт, да и земель с предприятиями немало.
Граф Литвинов положил бумаги на стол, решительно отодвинул папки в сторону и продолжил: – Так-то, что Перловы, что Первозванов, нашему роду не враги на самом деле. Конфликт был, он улажен. Потери для нашего рода не сказать, что существенные. Я Первозванова, как и ты, ненавижу – влез безродыш в дела аристократии. Но его я просто ненавижу, а Самойлова – боюсь. Кем Самойловы были полвека назад? Обычным баронским родом, причём из мелких. У нас, когда такие бароны собираются в дворянском собрании, кресел на всех не хватает, стулья в проходах ставят. А мы уже в те времена графами были. Но в чём поднаторели Самойловы, так это в интригах. Есть у них такой талант, я бы даже сказал – талантище. Интриганы они умелые и грамотно обставляются, чтобы их уши не торчали за тёмными делишками: организовали несколько конфликтов между родами и подогревают их, а сами с этого кормятся – скупая собственность враждующих родов и деньги в кредит давая. Ситуацией пользуются мастерски. В результате сейчас граф Самойлов – второй человек в губернии по влиянию после губернатора Волхонского, а по богатству – наверняка Григория Семёновича превосходит. И если задумает граф Самойлов пустить нас по ветру, то мы можем и не заметить, как окажемся втянуты в серьёзное противостояние с каким-нибудь графским родом, или не дай Бог, с Волхонскими. Так что, если Самойлов захочет мстить Перловым и Первозванову, а он, уверен, вычислит, кто помогал баронам примириться, и поквитаться с ними захочет – мы негласно, осторожно, но по мере сил будем Перловым помогать. Чтобы Самойлова немного измотать и просто чтобы не стать следующими.