Усилитель 3. На пути к инициации — страница 7 из 64

* Фраза мужичка-хитрована из пластилинового мультфильма Александра Татарского «Падал прошлогодний снег», 1983 г.

Глава 5

Владимир. Домбаронской семьи Протасовых.

Пригнанный из Москвы «Аурус» плавно скользит по центру Владимира. Еще две машины кортежа сопровождают нашу машину. У нас деловой визит к баронам Протасовым, мы к ним в гости едем договор подписывать, так что должны соответствовать высоким стандартам дворянских требований – и машина, и одежда соответствующие. Протасовы торопят – им деньги нужны срочно, так что юристы только вчера вечером завершили работу над договором и пачкой приложений к нему, а сегодня уже церемония подписания. Я ради такого дела даже лицей прогулял – договор сразу же отвезут в губернский департамент сельского хозяйства, где Симеон Маркович Давидов зафиксирует его, и тогда с моего счёта можно будет провести платёж. Если сдвинуть подписание на субботу, то «учесть» договор можно будет только в понедельник. Видимо, реально очень сильно припекло Протасовых, раз им очень хочется договор до завершения сентября закрыть.

Мы вчетвером сидим в «Аурусе». Михаил Генрихович и Виктор Михайлович Дитерихсы листают и комментируют Геннадию Алексеевичу и мне готовый договор. В принципе, дело уже знакомое: такие же бумаги, как и при покупке земли у графа Игнатьева.

Через широкую арку «Аурус» вкатывается на территорию Протасовых и останавливается напротив входа. Выходим, меня представляют встречающим – в процессе переговоров все, кроме меня, перезнакомились, представляют меня одного, так что ритуал знакомства и общие приветствия занимают всего пару минут.

Барон Григорий Тимофеевич Протасов провозглашает: – Господа, прошу в дом.

Толпой поднимаемся по ступенькам, рядом со мной оказывается Лука Протасов – единственный, с кем я знаком: в лицее дважды накоротке разговаривал с ним, когда начинали обсуждение «вопроса о земле»; он приветливо мне кивает и беззвучно шепчет: – Спасибо!

Я улыбаюсь в ответ.

В гостиной установлен длинный стол. Рассаживаемся. После коротких приветствий юристы начинают зачитывать страницы договора. Я лениво листаю бумаги – слишком много специальных терминов, таблиц с координатами, перечисления состава почв, истории использования земли. Уверен, что Дитерихсы, а с этим договором, из-за отсутствия времени, они работали вдвоём, проверили и предусмотрели всё. В самом конце договора натыкаюсь на цифры – расчёт полной стоимости контракта. Озадаченно достаю смарт и начинаю считать…

***

То, что что-то «пошло не так», глава рода барон Григорий Тимофеевич Протасов понял, когда сидевшие на противоположной стороне стола, слева от него, Андрей Первозванов и его юрист – Виктор Дитерихс, начали интенсивно что-то писать на листке и передавать его друг другу. Собственно, Григорий Тимофеевич понимал, что главные здесь – «взрослые»: Геннадий Перлов и Михаил Дитерихс. Они находились напротив барона и внимательно слушали читку договора. Так что можно не беспокоиться: мало ли что дети могли углядеть в смартфоне и теперь обмениваются эмоциями. Однако, когда Андрей Первозванов передвинул листок с перепиской не Виктору, а его отцу – Михаилу Генриховичу и тот удивленно вытаращил глаза, сердце у Григория Тимофеевича тревожно ёкнуло: эта сделка была нужна ему, нужна именно до конца сентября. То есть сегодня. И если она сорвётся, не факт, что он сможет найти деньги так быстро где-то ещё. Точнее, найдёт, но условия будут другими.

Протасову показалось, что Михаил Дитерихс прочитал записку два или три раза, видимо, пытаясь осмыслить содержание; затем что-то написал сам и передвинул листок уже Перлову.

Геннадий Алексеевич бросил короткий взгляд на текст на листке; на его лице не то, чтобы удивление отразилось, или хотя бы мускул дрогнул – казалось, он глаза от юриста, читавшего договор, опустил лишь на секунду, что-то коротко черканул и сдвинул листок Дитерихсу.

– Старая школа, такого не прошибёшь, – уважительно подумал Протасов. – Хотя, может, я себя просто накручиваю; мало ли какие внутренние проблемы у них могут быть.

То, что проблемы не «внутренние», Григорий Тимофеевич убедился, как только закончилось чтение договора. Буквально сразу же Михаил Генрихович Дитерихс с извинениями попросил небольшой тайм-аут для внутреннего совещания.

Григорий Тимофеевич приветливо улыбнулся и согласно кивнул головой: – Конечно. Вам предоставить помещение?

– Нет, не нужно, мы просто в кучку соберёмся, – ответил Дитерихс.

Они и впрямь вчетвером собрались в углу гостиной. Разговор у гостей был жарким, хотя и шёпотом. И у барона Протасова сложилось впечатление, что Андрей Первозванов пытается что-то доказать своему опекуну и двум юристам. Протасов знал, что юридически хозяином денег является именно этот малец и полагал, что на заключении он будет сидеть надутый от гордости: как же – его усадили за один стол со «взрослыми» и позволили поставить свою закорючку на договоре. Однако, если сейчас мальчишка заартачится, то без его подписи никакого договора не будет. Протасов взволнованно наблюдал за дискуссией и жестикуляцией её участников, с нарастающей тревогой ожидая развязки.

Наконец, гости пришли к какому-то соглашению, Михаил Генрихович Дитерихс черканул что-то на листке, показал его Первозванову, тот согласно кивнул.

Развернувшись, Дитерихс обратился к барону: – Мы закончили. Всё в порядке, всё нормально. Продолжаем работу. Можете мне предоставить коротенькое слово?

– Естественно, – барон показал рукой в сторону трибуны, откуда только что зачитывали договор.

– Если разрешите, я с места.

Все расселись, и Михаил Генрихович начал: – Господа! В связи с тем, что разработка договора велась в условиях цейтнота, Андрей Андреевич Первозванов не был знаком со всеми его положениями. Как известно, все мы ориентировались в договоре на предыдущий опыт по покупке соседнего участка – у графа Игнатьева, а также условия других сделок вашей семьи. В процессе переговоров, из-за форс-мажорных обстоятельств, была согласована скидка цены на землю по отношению к контракту с Игнатьевым в двадцать процентов. Андрей Андреевич только сегодня смог увидеть готовый контракт, в том числе и полную его стоимость. Он считает скидку, о которой мы договорились в процессе переговоров, несправедливой и полагает, что никакие обстоятельства не могли так существенно понизить цену на землю. Использовать какие-либо дополнительные факторы, которые могут уменьшить цену контракта, он считает бесчестным и недопустимым. В связи с этим Андрей Андреевич Первозванов предлагает пересмотреть стоимость контракта, закрепив в нём, что скидка, которую вы даёте на землю, составляет не двадцать, а семь с половиной процентов. Если у Вашей стороны нет возражений, я предлагаю исправить цифры в договоре, распечатать его заново и приступить к церемонии подписания.

***

– Тимофей, и мне коньяка плесни немного. Переволновался я что-то, – барон Григорий Протасов устало опустился в кресло.

– Переволнуешься тут, когда на подписание договора «наши уважаемые партнёры» такой номер выкинули, – поддержал его старший сын, передавая отцу бокал с коньяком.

– Ну, нам-то это в плюс пошло. В хороший плюс. Ты понял, что произошло? Это же всё Андрей Первозванов – перловский приёмыш затеял. Решил, что двадцатипроцентная скидка – это не честно, не по-пацански, ну, или не по-дворянски. В результате мы хорошие деньги дополнительно получили, на которые и не рассчитывали. И то, что нам жутко нужны были деньги, он посчитал за «дополнительный фактор», который на цену влиять не должен. А те семь с половиной процентов скидки, что он оставил – это плата за землю, которую в качестве налогов в конце года вносить надо будет.

Тимофей поддержал отца: – Молодой он ещё просто, по сути – ребёнок, жизни не видел, да и вырос в монастыре. Вот и руководствуется не реальными интересами, а представлениями, почерпнутыми из кодекса «О чести, долге и праве дворянском». Подрастёт, столкнётся с реальной жизнь, и будет как все – каждую копейку выгрызать с остервенением, не взирая ни на какие обстоятельства; точнее, чем хуже обстоятельства у второй стороны, тем жёстче будут условия. Все в детстве герои, а потом – романтики. А в юности – либералы. Но как там говорят: кто в молодости не был либералом – у того нет сердца; кто к старости не стал консерватором – у того нет ума*.

Москва. Центр.

Спускаясь по ступенькам Большого театра, дяди императора Константин Михайлович и Михаил Михайлович Романовы, заботливо придерживали супруг за руки, успевали отвечать на поклоны и улыбаться, говорить коротенькие комплименты дамам.

Рядом с ними семенил директор театра, лично вышедший проводить членов императорской фамилии. Чуть поотстав, шествовали сыновья и дочери с супругами, приближённые и охрана.

– Выше всяких похвал. Феерия. Сколько раз бывал, и на премьерах, и на обычных представлениях. А каждый раз заново в другой мир переносишься. Школа, традиции, и Ваши труды видны; века пролетают, а Большой неизменно остаётся одной из визитных карточек страны.

– Весь коллектив осознаёт, насколько дорогое наследство перешло к нам от предшественников, – директор театра почтительно склонил голову; – разрешите Вашу столь лестную оценку, Ваше императорское высочество, передать своим сотрудникам?

– Да, конечно, поблагодарите за верное служение искусству от императорской фамилии.

Дойдя до колонны «Аурусов», Константин Михайлович и Михаил Михайлович сели в первый автомобиль, махнув рукой жёнам, чтобы садились во второй. Оно и понятно – у мужчин свои темы для беседы, жёнам их не особенно интересные; а у дам дня на три наберётся разговоров для обсуждения нарядов, причёсок и украшений знати, присутствовавшей на премьере в Большом театре.

– Костя, порадовал ты комплиментами старика-директора, – обратился к старшему брату Михаил. – Хотя, да, мастерство не пропьёшь. И состав сильный, и на костюмах с декорациями не экономили. Надо будет позвонить министру культуры и высказать похвалу.