- Ни крошки.
- Я тоже, с твоим перстнем. Сходим в буфет?
- С радостью. Только, ты разыскал Котика?
- Разыскал. И назначил прийти в шесть тридцать ко мне. Пропуск заказан. У нас в запасе почти час. Так что успеем.
Мысленно поблагодарив Манучара еще раз, отправился вместе с ним в буфет. Пережевывая сосиски и запивая их соком, я не мог отключиться от аферы с перстнем. Организатором этой аферы, конечно же, является Челидзе. В прошлом году он похитил "Перстень Саломеи" у Дадиани, заменив его копией. Десять дней назад, судя по всему, он вернул подлинник. Это ясно. А в остальном - путаница. Зачем Челидзе похитил подлинник? Чтобы продать какой-то старушке? Какой? Ладно, может быть, эта старушка тоже отдаленный потомок князей Дадиани. Но почему тогда старушка продала "Перстень Саломеи"? При этом она неожиданно проявила недюжинный опыт - нашла Котика, опытного посредника, завсегдатая злачных мест. Но тут еще одна загадка. Человек вроде Котика никогда не будет трудиться ради какой-то старушки. Хорошо, может быть, Котик - подставное лицо, работающее на того же Челидзе? Опять же ведь с ролью посредника до этого идеально справлялся Чкония.
Когда мы вернулись в кабинет Окруашвили, часы показывали шесть двадцать пять. Я попросил Манучара сделать при допросе особый упор на выяснение личности старушки. Он кивнул:
- Не волнуйся, будет тебе старушка. Только что-то он задерживается.
- Может, вообще не придет?
- Исключено. Знает: я могу ему попортить жизнь.
Примерно через минуту раздался стук в дверь. Вошедший в кабинет человек в целом соответствовал описанию Ларисы - высокий, модно одетый, с красивым лицом и настороженным взглядом. Прикрыв за собой дверь и по очереди изучив нас, сказал:
- Извините, Манучар Шалвович. Задержался. Обстоятельства.
- Что с вами сделаешь. Садитесь, Манагадзе.
Присев на стул и продолжая незаметно изучать меня, Котик спросил:
- Я слушаю, Манучар Шалвович. Что-нибудь случилось?
- Особенного - ничего. - Манучар достал копию перстня, положил на стол. - Посмотрите, Манагадзе, вам знакома эта вещь?
Котик пристально посмотрел на перстень:
- Возможно, я эту вещь где-то и видел. Всего не упомнишь.
Манучар усмехнулся:
- Котик, за кого ты меня принимаешь? За круглого дурака? "Всего не упомнишь... Может, где-то видел..." Да любой нормальный человек, раз увидев такую вещь, запомнит ее на всю жизнь!
- Не нужно на меня давить, Манучар Шалвович. Ведь если я скажу, что не видел эту вещь, мне ничего не будет.
- Будет тебе что или не будет, решит суд.
- Почему суд? При чем тут суд, Манучар Шалвович? Я ничего не делал.
- Это как посмотреть. Георгий Ираклиевич, у вас есть вопросы?
- Есть.
Я разложил перед Котиком четыре фотографии: Челидзе, Джомардидзе, Гогунавы и Чкония.
- Посмотрите, вам кто-нибудь знаком?
Котик тронул две из них:
- Малхаз Гогунава, Витя Чкония. Третьего не знаю. И четвертого.
- Давно ты видел Гогунаву и Чкония? - спросил Окруашвили.
- Давно. С Чкония я вообще дел не имею. Здравствуй, до свидания.
- А с Гогунавой?
- В принципе, тоже. Во всяком случае, в последнее время.
- А не в последнее?
Котик явно колебался. Наконец что-то решив, тронул уложенные на пробор волосы:
- Не помню, Манучар Шалвович. То, что было не в последнее время, было давно.
- Давно... Хороший ответ. А то, что Гогунава и Чкония убиты, знаешь?
Котик нахмурился:
- Не знаю. Слышал краем уха: Гогунава попал в аварию. Но что он убит первый раз слышу.
- Он убит. Так же, как и Чкония. Сдается мне: здесь не обошлось без твоего участия.
Котик долго сидел неподвижно. Усмехнулся:
- Манучар Шалвович, берете на прихват?
- Никакого прихвата. То, что Гогунава и Чкония убиты, факт. То, что их убили из-за этой побрякушки, тоже не вызывает сомнений. Поскольку ты был связан и с побрякушкой, и с Гогунавой, вывод сделать несложно.
- Но ведь это нелепость! Я здесь ни при чем. Совершенно ни при чем.
- Пока я вижу одно: ты отрицаешь даже очевидные факты, не хочешь говорить о перстне.
- Какие факты? Я все сказал.
- Ничего ты не сказал. Прошу вразумительно объяснить: когда, где и при каких обстоятельствах ты видел этот перстень?
Поджав пальцы на правой руке, Котик некоторое время сосредоточенно изучал собственные ногти, затем поднял глаза:
- Хорошо, объясню. Только можно немного подумать?
- Думай, но учти: нам тоже домой хочется. Так что не затягивай.
Котик вздохнул:
- Прошлой осенью я сидел в "Аджаре". Один сидел, ждал кого-то. Помолчал, будто решая, стоит ли продолжать, затем усмехнулся, продолжил: Ну и подсела ко мне старушка. Такая лоховская - дальше некуда. Ей авоськи носить, такой старушке, а не в "Аджаре" подсаживаться к столикам.
- Что значит "лоховская"? - спросил Манучар. - Объясните понятней, Манагадзе.
- Ну простая совсем. Ни в чем ни ухом, ни рылом. Я глаза вытаращил, как ее увидел.
- Пожалуйста, подробней. Сколько лет, как выглядит? Как зовут, адрес?
- Адреса не знаю. Зовут Таисия Афанасьевна. Фамилии не сказала. На вид лет семьдесят.
- Приезжая или местная? Грузинка, армянка, русская?
- Русская, обыкновенная русская старушка. Но по выговору местная. Говорит, как по-русски говорят в Грузии.
Таисия Афанасьевна... Я слышал это имя и отчество. Таисия Афанасьевна... Определенно слышал. Причем совсем недавно.
- И что же старушка? - спросил Окруашвили. - Таисия Афанасьевна?
- Старушка долго извинялась, а потом говорит: "Молодой человек, хочу попросить об услуге. Вы что-нибудь понимаете в драгоценностях? Есть у меня фамильный перстень, хочу продать". Я, естественно, проявил интерес. Ну и достает из своей сумки. Посмотрите, говорит. Стал я его смотреть, а сам чуть со стула не падаю. Ка-амень... Таких сейчас вообще не бывает. Даже на выставке.
- Ты хочешь сказать, это был настоящий бриллиант? - спросил Окруашвили.
- О чем вы, батоно Манучар! Я все же не фраер. Самый настоящий бриллиант. Слеза. Одна дорога - в Алмазный фонд.
- Ясно. Дальше.
Котик отвел глаза:
- Ну дальше... Дальше я решил эту старушку осадить малость. Вещь, говорю, интересная, но надо проверить, оценить. Оставьте, берите любой залог. Она ни в какую. Ничего, мол, не нужно проверять. Или помогите, или я обращусь к другому. Спрашиваю, сколько хочет. Она: "Сто тысяч, сразу и без всяких проверок. Если у вас таких денег нет, найдите покупателя. За услугу я вам заплачу пятьсот рублей". Сам я сто тысяч не мог набрать, хоть лопни. А она тут и говорит: "Вы знаете Малхаза Теймуразовича Гогунаву?" Я говорю: "Конечно". - "Так вот, сведите меня с ним. Он купит. А с меня комиссионных пятьсот рублей".
- Она первая назвала Гогунаву? - спросил я.
- Первая. Я еще подумал: не такая уж лоховская это старушка. Мне что, пятьсот рублей на дороге не валяются. Говорю: "Хорошо, сведу". Малхаза я хорошо знал. Не скажи старушка о Гогунаве - сам бы ему предложил.
- Значит, ты сказал о перстне Гогунаве? - продолжил допрос Окруашвили.
- Сказал.
- И что Гогунава?
- Согласился посмотреть.
- Ты с него что-нибудь взял за это?
Котик отвел глаза:
- Взял. Штуку.
- Понятно. Дальше.
- Дальше мы встретились. Вчетвером. Малхаз, я, эта Таисия Афанасьевна и Глонти, ювелир.
- Где?
- Прямо на улице. В машине Малхаза.
- Где именно?
- Около Песок*.
______________
* Пески - район на берегу Куры в старом Тбилиси.
- Встретились и что?
- Все. Малхаз посмотрел перстень и взял. Отгрузив Таисии Афанасьевне сто штук.
- Глонти проверял перстень?
- Проверял. Сказал, полный порядок, можно брать.
- Понятно. - Окруашвили откинулся на спинку стула, усмехнулся. Слушай, Котик. Ты ведь неглупый парень. Неужели думаешь, я поверю этой байке.
Подняв глаза, Котик довольно умело изобразил обиду:
- Манучар Шалвович, вы что? Какой байке? Где я соврал?
- Соврал, соврал.
- Да что вы, Манучар Шалвович! Чистая правда от и до. Да вы спросите... Глонти. Зачем мне врать?
- Не знаю зачем. Но знаю точно: соврал.
- Да, Манучар Шалвович, в чем вранье-то?
- Знаешь сам, в чем вранье. - Окруашвили смахнул со стола пылинку. Котик, ну кого ты пытаешься обмануть? Неужели я поверю, что ты так спокойно уступил Гогунаве этот перстень?
- Почему же нет? Я для Малхаза и не такое делал. Я ж говорил, что все равно сто тысяч не набрал бы. Нет у меня таких денег.
- Деньги здесь ни при чем. Говоришь, старушка была совсем простенькая? Вроде божьего одуванчика?
- Ну... да.
- И одна? Без помощников?
- Ну... - На долю секунды Котик все же замешкался. - Без помощников.
- Понятно. И после этого ты пытаешься меня убедить, что сплавил старушку Гогунаве. С таким перстнем! Не попытавшись прибрать его сам! Да такого быть не может. Ведь ты сам сказал: старушка была беззащитная, дунь улетит. Значит, одно из двух: или ты врешь, или у нее были помощники. Без вариантов. Ну, Котик! Объясняй ситуацию!
Котик сидел, разглядывая пол. Мы терпеливо ждали. Наконец он покосился на окно:
- Ладно, скажу. Не хотел я говорить.
- Боялся?
- Ну... и боялся. Забоишься...
- Кто это был?
Помедлив, Котик кивнул на фотографию Джомардидзе:
- Вот этот.
- Как его зовут, знаешь?
- Не знаю и знать не хочу.
- И что же он? Вы разговаривали?
- Разговаривали.
- Где? Когда?
- Около дома. В тот же вечер. После "Аджары" я приехал домой. Машину поставил у подъезда, вышел, запер. Смотрю, он стоит рядом. Спросил, что нужно. А он: "Ты Котик?" Говорю: "Допустим". Очухаться не успел - он уже нож держит у живота. "Смотри, козел, старушку обидишь - завалю". Я сначала понять ничего не мог. Оглянулся, нет ли кого моих. Этот говорит: "Не оглядывайся. Все равно завалю, хоть вас сто будет". Тут я заметил: он под марафетом. Спросил, что надо. Надо, говорит, чтоб сделал, как просили. И смотри: дунешь* хоть кому - от бейбута** не уйдешь. Что мне оставалось? Согласил