— …Если ваша невеста не будет против, — с запозданием добавила Хэлен, чтобы не дать себе забыть, что Виктор за человек, и желая показать, что ее не так легко уговорить отказаться от своих защитных колючек.
— Вы можете смело доверить мне самому урегулировать свои любовные проблемы, — широко улыбнулся тот, показывая крепкие белые зубы. У девушки похолодело внутри при слове «урегулировать». О любви не говорят такими словами. Она растерянно мигнула, когда он заговорил снова, тем же мягким, вызывающим на откровенность тоном: — А теперь расскажите мне о ваших. — И пояснил, чтобы сделать свой вопрос понятнее: — У вас есть кто-нибудь? Какой-нибудь постоянный друг?
— Нет, — ответила девушка, покачав головой, так что ее светлые волосы взметнулись вокруг лица светлым облачком. — У меня ни с кем нет ничего постоянного.
Это было крайне неудачное выражение, если принять во внимание его о ней мнение. Хэлен быстро поправилась:
— Любовь может повлечь за собой гибельные для человека последствия. Я видела это на примере своей семьи, не говоря о бесчисленных коллегах. Я ни за что на свете не хотела бы зависеть от другого человека. — Она с беспокойством взглянула на него из-под настороженно опущенных ресниц, но, вместо того чтобы упрекнуть ее в цинизме, тот удивил ее, ответив:
— Значит, мы полностью сходимся в этом вопросе. Любовь — игра для глупцов.
Уэстон словно признавался в том, что ей и так было известно, — он совсем не любил Стефани. Глядя в серебряные зеркала его глаз, Хэлен испытала приступ сочувствия. Слова слетели с ее губ, прежде чем она успела удержать их:
— Вы когда-нибудь переживали несчастную любовь?
И тут же невольно съежилась на стуле. Как-то раз она уже попробовала пожалеть его и поплатилась за это. Но теперь он только пожал широкими плечами.
— Однажды и я совершил эту обычную ошибку молодости, решив, что безумно влюблен. Мне было тогда семнадцать, и я верил, что не могу жить без нее, и в этом нелепом состоянии пробыл целых три недели. Теперь я даже не помню ее имени и с трудом могу представить, как она выглядела.
Не слишком серьезное разочарование, чтобы можно было объяснить им его неверие в любовь. Может быть, его родители постоянно ссорились и он вырос на поле домашних битв? Но Хэлен не собиралась спрашивать об этом — один раз она уже попробовала вступить на это минное поле; но его слова сильно заинтересовали ее. А Виктор, должно быть, ожидал с ее стороны расспросов, потому что снова пристально взглянул на нее, слегка склонив голову набок. Его взгляд казался почти жестоким:
— В вашей жизни непременно должны быть мужчины.
— Почему?
— Глупый вопрос. — Глаза Уэстона скользнули по ее вспыхнувшему лицу и растрепавшимся волосам. — Когда вам выгодно, вы надеваете на себя маску целомудрия. Но это мало помогает. Ничто не в состоянии скрыть вашу чувственность. Она бьет из вас ключом и притягивает мужчин, и с этим вы поделать ничего не можете.
Уэстон говорил ей слова, которым она едва отваживалась верить. Он находил ее столь же привлекательной, какой девушка находила его!
Теперь для нее не было спасения, не было другого исхода. Желания, продиктованные телом, загипнотизировали ее, и, когда пальцы Уэстона медленно коснулись ее гладкой кожи, она не смогла издать ни звука, только губы приоткрылись, и слабый вздох согласия вылетел из них. Небывалое чувство переполняло Хэлен, она забыла о благоразумии, забыла о сидевших вокруг людях. Все перестало существовать для нее, кроме ощущения его руки на своей груди. В ее глазах поплыл туман, взгляды их скрестились, и в них одновременно промелькнуло удивление перед охватившим их внезапным безумным порывом. Хэлен подняла руку и бессознательным жестом опустила ее поверх его ладони, словно хотела удержать ее навсегда…
Но через мгновение губы Виктора вдруг искривились в гримасе отвращения к самому себе, он отдернул руку, словно ее теплая кожа обожгла его адским пламенем. Уэстон встал и пошел прочь, брезгливо подняв плечи, предоставив ей последовать за ним на подгибающихся ногах, неся на себе тяжесть стыда, от которого ей теперь не избавиться всю жизнь.
8
Итак, Хэлен медленно шла за ним. Колени ее дрожали, и она всерьез опасалась, что ноги перестанут ее слушаться в любую секунду. Она желала только одного — исчезнуть и чтобы никто никогда о ней больше не вспомнил. Как могла она позволить Виктору дотрагиваться и даже ласкать себя? Эта сцена могла стать достоянием любого зрителя, который, чего доброго, принялся бы отпускать поощрительные реплики. В присутствии Виктора Хэлен становилась беспомощной. Он действовал на нее как наркотик, меняющий природу человека. Он заставлял ее совершать абсолютно не свойственные ей поступки. Нервный взгляд, брошенный из-под опущенных ресниц, убедил Хэлен, что никто не показывает на нее пальцем. Пожилые мужчины сидели, уставившись в газеты, молодые парочки были поглощены друг другом, а супружеская чета пыталась урезонить своих шумных отпрысков. Ее позор, кажется, не был замечен. Он был очевиден только ей. И еще Виктору.
Тот уже сидел в машине. Он включил двигатель и открыл дверцу, ожидая ее. Ей не хотелось возвращаться на виллу вместе с ним, но что еще оставалось? Сейчас у нее нет ни сил, ни желания спорить, искать такси, которое отвезет ее домой. Хэлен хотелось только побыстрее уединиться в своей комнате и не показываться ему на глаза как можно дольше.
Хэлен несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь немного успокоиться. От пережитого волнения она чувствовала себя совсем разбитой. Она опустилась на сиденье, готовясь услышать комментарии по поводу ее вопиюще низкого морального уровня. Но Виктор не сказал ничего. Молчаливый и мрачный, он вел машину с такой скоростью, что сначала Хэлен испугалась. Однако скоро она удостоверились, что Уэстон управляет автомобилем мастерски. И правда, ведь он не из тех, кто станет рисковать и совершать опрометчивые поступки. Как и она, он открыто признался, что никогда не рискнет влюбиться. Хотя в отличие от нее был готов вступить в брак и, возможно, иметь детей, руководствуясь конформистскими соображениями.
И сейчас его интимное прикосновение к ней в кафе вовсе не было импульсивным или опрометчивым. «Хотелось только проверить». Она почти слышала, как Виктор произносит эти слова, и даже закрыла глаза, так как ее захлестнула волна унижения. Он проверял на ней свою теорию, выяснял, насколько Хэлен доступна. Эти страстные прикосновения длинных пальцев объяснялись вовсе не его влечением к ней, как в течение нескольких мгновений она позволила себе надеяться. Вовсе нет. Оскорбительная торопливость, с которой Виктор отдернул руку, его резко изменившееся лицо не оставляли места для иллюзий.
Как только они вернутся на виллу, он поспешит в ванную и примется отмывать руки, пока полностью не изгонит из памяти ощущение ее теплого, податливого тела. И так будет лучше всего, отчаянно пыталась утешить себя девушка. Если бы его ласка была искренней, если бы он испытывал те же чувства, что и она к нему, тогда ее тело могло бы предательски поддаться. Впервые в жизни Хэлен готова была уступить мужчине под воздействием безумного порыва снедающей ее страсти. И тогда она уже никогда не была бы прежней Хэлен Килгерран. Она стала бы его женщиной. Навсегда. Несмотря на то, что рассудок подсказывал ей ненависть к нему, несмотря на то, что он был связан с другой женщиной, — она принадлежала бы ему безраздельно. А это было бы непоправимым безумием.
Они подъехали к вилле вовремя — Хэлен едва успела добежать до ванной, как ее настиг сильный приступ тошноты. Но, по крайней, мере теперь у нее появился хороший предлог не являться к ужину. Она не знала, что подумали Уэстон и Стефани о ее отсутствии за столом, но вошедшая в комнату некоторое время спустя Изабель сочувственно попыталась ее успокоить:
— Это все жара, — произнесла она, ставя на столик у кровати графин с ледяным соком и выслушивая извинения Хэлен. — Почему бы вам не принять душ и не лечь в постель, пока я принесу что-нибудь легкое?
Она принесла овощной суп и свежие фрукты, а кроме того, известие, что утром на фабрику ее отвезет Витор, если, конечно, Хэлен будет чувствовать себя достаточно хорошо для работы.
— Сеньор и его леди уехали в город. Такое красивое на ней было платье, очень дорогое! — она выразительно повела темными глазами. — Но вы ведь знаете, кто ее отец. Иногда он тоже приезжает сюда. Он очень состоятельный.
Именно по этой причине Виктор Уэстон и решил жениться на своей крупногабаритной леди, кисло подумала Хэлен. Деньги и положение дают власть. Ведь не из-за прекрасных же глаз и ангельского характера дочери председателя он женится! Ей внезапно предстало тошнотворное видение: Виктор прикасается к Стефани так же, как некоторое время назад он касался ее. Девушка непроизвольно затрясла головой, чтобы отогнать видение, и Изабель сочувственно спросила:
— Вам снова нехорошо? Может быть, позвать доктора?
— Нет. Скоро все пройдет, — быстро ответила Хэлен, добавив несколько запоздало: — Спасибо вам. Стоит только хорошенько выспаться, и все как рукой снимет.
В ее случае доктор ничем не сможет помочь. Доктора не выписывают пилюлю и микстуру, способные избавить от стыда и отвращения к себе. Только она сама сможет исцелить себя. И для начала Хэлен заявила:
— Как вы думаете, будет Витор свободен завтра после работы? Не мог бы он отвезти меня на побережье? Я была бы ему очень благодарна.
— Брат будет очень рад, — уверила ее Изабель. — Я передам ему ваши слова.
Итак, все устроено. Желудок подсказывал Хэлен, что она легко сможет обойтись без завтрака. А Витора она постарается задержать подольше, и таким образом сумеет избежать общения с Уэстоном целых двадцать четыре часа. Потом она придумает что-нибудь еще. А если Витор не сможет тратить все свое свободное время, катая ее по побережью, она наймет машину.
Приняв такое решение, девушка почувствовала себя почти спокойной. Она снова обрела рассудительность и благоразумие, о которых Виктор Уэстон постоянно заставлял ее забывать. Хэлен разлож