По вечерам в «Веселой Кэт» было многолюдно. Вино и ром лились рекой, полуголые женщины танцевали чувственные танцы. Некоторые при этом залазили на столы и бесстыдно задирали юбки, открывая то, что они были призваны скрывать, многие садились на колени к посетителям, если те, конечно, против этого не возражали — в противном случае можно было получить сокрушительную затрещину. Здесь бросали кости, играли в карты, часто вспыхивали скандалы и драки, случались и поножовщины, но за пределы таверны это не выходило. Посетители не были заинтересованы в том, чтобы привлекать внимание к себе и своим делам, поэтому раненых лечили в тайных притонах, а трупы выносили на задворки или сбрасывали в море.
Френсис Дрейк готовился к решающей акции достаточно долго. Он поручил Бобу Акуле подобрать подходящих людей, и опытный не только в морском деле боцман выполнил поручение. Человек семь он набрал в своей команде и десяток подобрал в портовых кабачках из числа бывших солдат, арестантов либо просто тех, кто имел склонность к насилию и отличался бесшабашностью и наплевательским отношением к собственной жизни.
Френсис думал, что самым сложным будет узнать, когда Скелет со своими людьми посетит излюбленное заведение. Сомневался он и насчет того, сможет ли составить грамотный план для непривычного кровавого дела. Но опасения оказались напрасными. Во-первых, он почувствовал, что тот, кто ему нужен, придет в таверну в следующий четверг вечером. Откуда взялось это чувство, сказать он не мог, но он уже начинал привыкать к тому, что мысли, которые внезапно приходят к нему в голову, оказываются правильными и действительно сбываются в реальной жизни.
План тоже появился в голове сам собой, и он даже удивился — настолько он был необычным и, как ему показалось, сулящим обязательный успех.
В четверг, когда только начинало смеркаться, в «Веселую Кэт» зашли семь человек, которых раньше здесь никто не видел. Но, судя по их суровым лицам, по внимательным холодным глазам, по кортикам, выглядывавшим из-под черных плащей, можно было судить, что они мало отличаются от завсегдатаев заведения. И вели они себя так, как ведут обычные посетители: пили вино и ром, хлопали по задам подходящих к ним развязных женщин, громко смеялись. Словом, ничем не отличались от остальных и не привлекали к себе внимания. Это были Френсис Дрейк, Гном, Боб Акула и матросы из его экипажа. Остальные ждали на улице, прячась в подворотнях и густой тени домов.
Около девяти вечера в таверне появился высокий худой человек с туго обтянутым кожей костистым лицом и глубоко посаженными недобрыми глазами, а с ним еще восемь спутников. Это и был Скелет со своей компанией. Они уселись за соседний столик, не обращая внимания на то, что следом за ними зашли еще десять человек, которые по-хозяйски расселись вокруг. Командовал ими Джим Мореход.
Заказав себе выпивку и закуску, пираты начали веселиться. Но веселье не достигло нужного градуса, ибо этому помешали. Френсис Дрейк первым подошел к столу, встал напротив главаря и громко сказал:
— Скелет, ты убил моего дядю — Джерома Саймона!
Тот презрительно расхохотался:
— Я многих убил! И что из этого?!
— То, что теперь, подлый пес, умрешь ты!
Такая дерзость вызвала у пирата приступ ярости. Он вскочил, выхватывая абордажный кортик, с которым никогда не расставался, но Дрейк вынул из-под плаща руки, в каждой из которых был пистолет, и одновременно выстрелил в него и сидящего рядом помощника. Головы пиратов разлетелись как спелые тыквы после удара палкой. Их спутники попытались схватиться за оружие, но у них не было никаких шансов: вдвое превосходящие их числом противники налетели со всех сторон — спереди, сзади, с боков… Вмиг пираты были изрублены в капусту, а новые посетители неспешно и с достоинством покинули заведение.
Надо сказать, что такого в «Веселой Кэт» не случалось никогда. Да и вообще, подобная акция устрашения была не характерна для того времени. Это не обычная драка или сведение счетов, это было нечто новое и неизвестное, которым трагический вечер не закончился, потому что через час группа неизвестных напала на стоящую в порту шхуну «Морская звезда». Ей предстоял ремонт, потому что корабль лишился средней мачты. Матросы на борту отдыхали и, как было предсказано Дрейку, почти все были пьяны и не проявляли никакой бдительности. Поэтому все они были сброшены за борт, а шхуна загорелась. Вскоре горящий остов «Морской звезды», шипя и разбрасывая искры, пошел ко дну.
Уцелевшие матросы не могли ничего сказать о нападавших, но с этого дня про Скелета и его команду никто ничего не слышал.
В море не остается следов — это известная истина. О битве у безымянного острова уже ничего не напоминало: такая же чистая и прозрачная голубая вода, те же радостные солнечные блики, как будто не свистели здесь ядра и пули, не падали за борт убитые моряки, с телами которых уже расправились рыбы, морские раки, крабы и прочие обитатели глубин… Косые плавники, бороздящие бухту в различных направлениях, показывали, что акулам, собравшимся со всей округи, до сих пор есть чем поживиться или, во всяком случае, они надеются найти поживу.
По видимой конфигурации скал штурман определил место прошлой стоянки, и «Посейдон» бросил якорь. Лотом измерили расстояние до дна — почти сорок футов[4]! Никто не смог бы нырнуть на такую глубину, разве что охотники за жемчугом из далеких экзотических стран…
Впрочем, в команду Марио Лацци — полного темпераментного итальянца с круглым лицом, пухлыми губами и по-детски ясными глазами — входили два индейца-ныряльщика. Худые, с развитыми грудными клетками и невозмутимыми лицами, они целые дни сидели в тени на палубе, не вступая ни с кем в разговоры. Не вызывало сомнений, что доставать сундук будут именно они, а не их словоохотливый хозяин. Так и получилось.
— Спустите несколько шлюпок, пусть матросы отгоняют этих тварей, — попросил итальянец, и Френсис отдал соответствующую команду.
— Но на глубине они не смогут никого защитить, — предупредил он. Итальянец махнул рукой.
— Мои парни сами о себе позаботятся! Доставайте колокол!
То, что он называл колоколом, представляло собой огромную, открытую снизу бочку, тщательно просмоленную и обтянутую кожей. К нижней части цепями были прикованы пушечные ядра. Френсис понял: это для того, чтобы она не перевернулась. А находящийся внутри воздух поможет ныряльщикам некоторое время находиться на глубине.
Индейцы привычно надели облегающие шерстяные штаны и рубахи, пристегнули к ноге длинные обоюдоострые кинжалы.
— Зачем они одеваются? — удивился Дрейк.
— Внизу холодно, — коротко пояснил Лацци.
На толстом канате бочку опустили за борт, индейцы поднырнули под нее, и бочка исчезла под водой. Некоторое время ее было видно, потом преломление света в водной толще размыло черное пятно, и рассмотреть его уже не удавалось. Зато черные плавники, напоминающие пиратские паруса, со всех сторон устремились к «Посейдону» — акулы, очевидно, почувствовали добычу и принялись кружить вокруг корабля. Матросы били по воде веслами и стреляли в воду, но хищники, не обращая на это внимания, продолжали нарезать круги и один за другим ныряли в глубину.
Эта карусель очень не нравилась Дрейку, тем более что время шло, а результатов поиска видно не было. Он подозвал к себе итальянца, державшего в руках сигнальную веревку, уходившую к колоколу.
— А ты сам умеешь погружаться в этой штуке?
— Я не ныряльщик, — растерянно отозвался тот. — Я только сделал колокол…
— Тогда, если твоих ныряльщиков сожрут акулы, я брошу тебя им на закуску! — пригрозил Дрейк, и было видно, что он не шутит.
— Не волнуйтесь, мои ребята уже бывали в таких переделках, — напряженным тоном ответил Лацци. И, чтобы сгладить неловкость ситуации, спросил: — Как вы узнали обо мне? Я только неделю как приехал и еще не работал здесь…
— Думай лучше о том, как поднять сундук, — бросил Дрейк, не сводя глаз с водной глади. Из глубины поднималось какое-то темное облако, превратившееся на поверхности в расплывающееся красное пятно. А вскоре всплыла бьющаяся в агонии двухметровая акула с распоротым брюхом, на которую тут же набросились ее собратья и стали рвать в клочья.
— Смотри, у людей все точно так, — услышал Дрейк чей-то незнакомый насмешливый голос. — Стоит тебе потерять силу, и твои товарищи добьют тебя и ограбят до нитки!
Он обернулся, но рядом никого не было.
— Кто это? — недоуменно спросил Френсис и осекся. Он понял. Посмотрел на руку. Лев с перстня многозначительно улыбался.
— Тогда не будем нарушать традиций! — Дрейк извлек пистолеты и выстрелил в терзающих своего собрата акул.
Матросы со шлюпок и с борта судна тоже открыли огонь — теперь оружие имелось у каждого члена команды, и вода буквально вскипела от града пуль. Число раненых и убитых акул росло — только что они рвали добычу, а теперь их самих разрывали на части пока еще невредимые сородичи. Красное пятно расплывалось все шире, серые тела хищников сбились в кучу, мелькали хвосты, плавники, страшные пасти с клинообразными зубами… Вода бурлила и кипела от стремительных атак и агоний…
Наконец веревка в руках итальянца задергалась.
— Поднимайте! — крикнул он, и Гном с Сильвером принялись крутить лебедку. Блоки заскрипели. Через некоторое время колокол показался на поверхности. Акулы крутились в кровавом водовороте, полностью занятые своими делами, поэтому индейцы беспрепятственно вынырнули из-под колокола и быстро вскарабкались в ближайшую шлюпку. С гортанным криком победителя один из них поднял руки с зажатыми в них веревками.
— Они заарканили ваш сундук! — с явным облегчением сказал Марио Лацци.
Через полчаса сундук с сокровищами действительно стоял на палубе. Команда получила долгожданное вознаграждение, а вечером каждому выдали по стакану рома. И все были довольны молодым капитаном.
А через неделю, в Плимуте, «Посейдон» снова оказался пришвартованным неподалеку от «Русалки», и Френсис Дрейк отправился на галеон с визитом вежливости. На этот раз Ролингс принимал его еще более щедро, чем в прошлый раз. Они выпили рому за упокой души Джерома Саймона, за морскую удачу, за благоволение морского бога. Было видно, что Ролингс хочет что-то сказать, но сдерживается до поры. Однако пары рома разъедают любую сдержанность.