Дрейк хотел было сказать, что он и сам такой же головорез, но смолчал. Сэр Ланкастер был прав: экипаж «Золотой лани» вряд ли мог порадовать взгляд монаршей особы. Да и ссориться с министром ему было не с руки, хотя еще несколько лет назад он бы даже не задумался над этим и сказал все, что хотел.
— И все же вы не выполнили мой приказ и оставили в строю своих моряков! — продолжил сэр Ланкастер.
— Но это самые близкие мне люди! — возразил наконец Дрейк. — Бобу Акуле я обязан жизнью, он заботится обо мне и состоит при мне, как этот парень при вас…
Дрейк кивнул на адъютанта морского министра.
— К тому же, кроме одежды, они мало чем отличаются от ваших людей…
— Разве? — губы министра скривились в презрительной улыбке. — Они отличаются очень сильно! Посмотри!
Дрейк обернулся. Подставные матросы, как каменные статуи, по-прежнему недвижно держали строй, а Акула, Хендрикс и остальные отошли в сторону и, стоя кружком в вольных позах, раскуривали трубки.
— Но ведь королева ушла, — попытался оправдать их Дрейк. — И почти все ушли…
Сэр Ланкастер покачал головой.
— Это не имеет значения! Пока не отдана новая команда, матросы должны выполнять предыдущую — стоять по стойке «смирно»! Вам ясна разница?!
Дрейк кивнул. Министр опять был прав!
— У вас начинается другая жизнь, сэр Дрейк, — снова смягчил тон министр. — Другое окружение, другие отношения, другие правила… И вам надо будет отделаться от тех, кто тянет вас в прошлое, как ядро увлекает покойника ко дну! Заботиться о вас должен респектабельный и вышколенный слуга, под вашим командованием должны находиться матросы регулярного королевского флота. Тем более что этого… Акулу, да и не его одного, разыскивает полиция, чтобы повесить!
Он сделал паузу.
— Запомните хорошо, что я сказал. Иначе вы не сможете двигаться дальше так же успешно, как и до сих пор. Честь имею!
— Честь имею! — ответил Дрейк, вскинув руку ко лбу понравившимся королеве и министру жестом.
— Да, ваше «отдание чести» хорошо смотрится! — улыбнулся сэр Ланкастер. — Можно считать, что первое официальное приветствие на британском флоте состоялось!
Морской министр развернулся и направился к трапу. В нескольких шагах за ним следовал вышколенный адъютант — молчаливый, с непроницаемым лицом и крепко сжатыми губами. Проходя мимо Дрейка, адъютант внезапно обернулся, и капитан отшатнулся — вместо лица у него была волосатая звериная морда!
— За все надо платить! — прорычал оборотень, высунув неестественно длинный и красный язык. Потом отвернулся и догнал своего хозяина. Когда они спускались по трапу, Дрейк видел обычный суровый профиль вышколенного молодого служаки. Капитан с силой провел рукой по лицу, будто сгоняя сильное опьянение.
Гости сели в кареты и разъехались. Дрейк отдал команду, каменные статуи ожили, строй распался. Офицеры увели вышколенных матросов восвояси. Скоро вернется настоящая команда. Все будут пьяны и явно не украсят вычищенную до блеска палубу «Золотой лани». Дрейк поймал себя на том, что эта мысль впервые пришла ему в голову. Неужели визит королевы и рыцарское звание что-то изменили в нем самом? Или дело в словах морского министра? А может, в секундном превращении его адъютанта? ОН является не просто так — подает знак… Но какой?
— Что ты такой хмурый! — Акула хлопнул Дрейка по плечу. За ним улыбались Хендрикс и Мореход. — Все прошло как по нотам! Теперь ты важная персона, нужно отпраздновать такое событие!
— Вы ничего не видели? — спросил капитан.
— Как не видели? — удивился Акула и обернулся за поддержкой к товарищам. — Королеву видели, важных дядек видели, как тебя мечом по плечам хлопали — тоже видели!
Хендрикс и Мореход засмеялись: мол, вот кэп чудит! От всех троих разило ромом. Дрейк скривился, но ничего не сказал: команда пиратского судна не поймет, почему в столь торжественный день нельзя выпить рому! Как не поймет многих других вещей, без понимания которых «Золотая лань» навсегда останется пиратским кораблем, сколько его ни драй и ни чисть…
— Тебе не мешает эта штука? — сквозь смех спросил Акула, указывая на символ рыцарства.
Он не понимал, что вопрос неприличный, неуважительный и неуместный. Хотя меч действительно был тяжеловат и при ходьбе бил по ногам.
— Нет! — отрезал Дрейк и отправился к себе в каюту. Он понял, что морской министр был прав и в этом: команду надо менять!
Ближайшие помощники недоуменно переглянулись и растерянно смотрели вслед своему капитану.
Карибское море близ Портобело,
январь 1596 года
Адмирал открыл глаза в своей каюте, которая десятки лет была его домом. Солнце пробивалось сквозь узкую щель в плотной шторе окна. Голова высоко лежала на подушках, руки сложены на груди, как у покойника. Безымянный палец левой венчал тот самый перстень из клада крестоносцев. Ему так и не удалось узнать, лев ли держит в своей пасти темно-пурпурный, мелкой огранки камень или какое-то чудовище — помесь человека и льва… Что это за камень и что за металл, тоже было неизвестно. Десятки ювелиров разных стран, торговцы драгоценностями, знатоки антиквариата и даже алхимики — все лишь пожимали плечами и разводили руками: никто не мог определить происхождение и материалы уникальной вещицы, которая к тому же многих просто пугала.
Адмирал с трудом оторвал руку от груди и поднес к лицу. Камень был тусклым и безжизненным. А ведь всегда горел внутренним огнем, и именно этот огонь согревал душу владельца и вел его по темным лабиринтам извилистой пиратской жизни.
«Может, это оттого, что тут темно?» — этой мыслью он попытался обмануть и успокоить сам себя, хотя прекрасно знал, что в былые времена зловещий желто-красный огонь был хорошо виден даже в полной темноте… Однако судьба пресекла эту жалкую попытку самоуспокоения: солнечный луч упал прямо на камень, но он не испустил десятки разноцветных острых иголочек, как бриллиант, не заиграл красками, как александрит, не впитал безвозвратно в себя свет, как гранат, не подсветился изнутри, как рубин, он оставался все таким же — холодным и мертвым. И сэр Френсис Дрейк отчетливо понял: дни его жизни сочтены. А может быть, даже и часы.
В дверях спальни показалась голова Уантлока, слуги нового типа — из тех, которые десятилетиями служат в родовых дворянских усадьбах, богатых замках, дворцах, но которых никогда не видели на кораблях, тем более на пиратских. Как всегда, он был в наглаженном сюртуке, начищенных штиблетах, с аккуратным пробором и неизменной доброжелательной улыбкой.
— Сэр Френсис, какая радость — вы проснулись, и я вижу, сон пошел вам на пользу. Хотите перекусить? Вас ждет свежий куриный бульон!
Адмирал только качнул головой.
Уантлок вновь нырнул за дверь, и вскоре каюту заполнила музыка. Дрейк не имел своего дома и большую часть жизни провел в море, а в последние годы полюбил и на корабле обставлять свой быт с завидной роскошью. Он ел на серебряной посуде, за его стулом стоял паж в белой униформе, а в соседней каюте, где когда-то жил Боб Акула, поселились музыканты. В стене даже проделали специальное окошко, чтобы беспрепятственно и невидимо услаждать слух хозяина.
Но на этот раз ни звуки лютни, ни пиликанье скрипки, ни щебетанье флейты не радовали адмирала. У него просто не было сил, чтобы приказать музыкантам прекратить эти бесконечные рулады. Он вновь перевел глаза на зашторенное окно. Но, видимо, солнце зашло за тучу, и его луч погас.
— Уантлок! — позвал Дрейк слабым голосом.
— Да, сэр! — моментально появился верный слуга.
— Подай мою шкатулку. И пусть эти болваны перестанут пиликать…
— Слушаюсь, сэр! — безупречный слуга исчез на минуту и тут же принес требуемое.
Дрейк открыл крышку большой черной шкатулки, полированной и богато инкрустированной перламутром, не глядя, запустил в нее руку. Здесь хранились наиболее редкие драгоценности из его многолетней пиратской добычи: украшенный крупными жемчужинами черепаховый гребень Клеопатры, тончайшей работы золотой браслет Нерона, усыпанный бриллиантами кинжал императора Тиверия… Он на ощупь перебирал не имеющие цены раритеты и наконец нашел то, что искал. Это оказался простой золотой медальон, не обладающий значительной ценностью и не имеющий отношения ни к мировой истории, ни к известнейшим именам знаменитых персон.
Слабые пальцы с трудом нащупали маленькую потайную кнопку и нажали ее. Крышка плавно открылась, и взгляду адмирала предстал тщательно выписанный миниатюрный портрет молодой дамы, белое лицо которой обрамляли черные, аккуратно уложенные волосы. Высокая шея тонула в пышном воротнике, взгляд темных глаз устремлен куда-то вдаль. Определить, насколько хороша дама, было довольно сложно: слишком уж мелкими были черты лица, оставалось удивляться только тому, как неизвестному художнику вообще удалось написать эту миниатюру. Наверное, пользовался специальными кисточками и увеличительным стеклом… Впрочем, память Дрейка дополняла несовершенство зрения, и он ясно видел прекрасное лицо Абигайл, чувствовал ее взгляд — то горячий и страстный, то жгучий и ненавидящий. Многие годы он пытался забыть ее и думал, что это удалось, но оказалось — нет: образ недолгой возлюбленной даже сейчас будоражил остывающую кровь… В его жизни было немало женщин, которых он покупал, захватывал в море или на суше, были две, которые стали его женами, но ни одна не оставила такой яркий и эмоциональный след, как эта гордая испанка…
Пальцы дрожали все сильнее, наконец Дрейк нехотя опустил медальон в шкатулку и извлек зеленый шарф из тонкого шелка, на котором золотом было вышито: «Пусть всегда хранит тебя и направляет удача». Лицо старого корсара озарила улыбка, и глаза, казалось, загорелись прежним огнем. Адмирал поднес шарф к лицу, показалось, что тонкая ткань еще хранит аромат прекрасных благовоний, которые поразили его много лет назад, когда он получил подарок из рук самой королевы! Наверное, это самая дорогая вещь в его ларце… Или нет? Все-таки да — самая дорогая, но после медальона этой вздорной девчонки…