другого, подчеркивают, что это он любимчик, а мы — нет. Что бы мы ни делали, его любят, уважают, ценят больше, чем нас. И хотя наши успехи не остались незамеченными, нам дают понять, что в целом другой лучше. И волей-неволей «конкурент» вызывает у нас зависть и желание поквитаться.
В каждом из нас, какими бы взрослыми, успешными мы ни были, живет ребенок, который хочет внимания, признания и того, чтобы его хоть на чуть-чуть, но любили больше, чем человека, который сидит за соседним столом. Когда мы слышим такую похвалу-сравнение, затрагиваются инфантильные, детские переживания: «Другой любим больше!»
«Умничка, хвалю!»
Мы слышим действительно хорошие, приятные слова в свой адрес: «Ты молодец!», «Ты находчивый», «Ты внимательный». И все же нам иногда становится не по себе. В чем дело?
Все зависит от того, кто именно нам это говорит. Ведь такая комплексная похвала — это оценка личности человека, а не каких-то конкретных его достижений, и далеко не каждому мы можем позволить так оценивать себя. Если это делает человек, который является для нас авторитетом, который старше нас, которого мы уважаем и сами наделили правом занимать по отношению к нам патерналистическую позицию, тогда эта похвала будет закономерна и приятна, а оценка значима. Его слова становятся стимулом к действию или поводом поразмыслить. Но оценки людей, которые для нас неавторитетны, позицию которых мы считаем равной своей или даже ниже, могут вызвать негодование. Когда кто-то хвалит нас оценивающе, по-отечески, не имея на это права, он тем самым пытается самоутвердиться и «в одностороннем порядке» сократить дистанцию. Он раздает оценки так, будто уже обладает авторитетом. Когда такой человек «похлопывает по плечу», его руку хочется сбросить и резко осадить: «А ты кто такой, чтоб меня оценивать? Какое право имеешь?»
Это легко заметить в коллективе, где два руководителя используют похожие фразы для мотивации сотрудников, но сталкиваются с разной реакцией. Один скажет: «Умнички, девочки!» — и 40-летние «девочки» будут довольны и постараются снова заслужить его одобрение. Но те же слова из уст другого руководителя, который не пользуется всеобщим уважением, вызовут у них желание сделать вид, что к ним эта похвала не относится.
«Твой костюм произвел фурор!»
Похвала может сильно задеть, если наше реальное достижение игнорируется, а отмечается что-то второстепенное. Например, подчеркивается какая-то маленькая, незначительная деталь, именно ей приписывается огромная роль в успехе, а та большая работа, которая была проделана и само достижение обесцениваются. Такое «одобрение» зачастую является следствием завистливого отношения к другому. И это обесценивание мы чувствуем безошибочно.
Я до сих пор помню, как несколько лет назад готовила важный доклад, советовалась с коллегами и после успешного выступления, когда зал аплодировал, ко мне подошла знакомая и «похвалила»: «Твой костюм произвел фурор!»
«Хорошо, да не слишком»
Бывает и так, что наши усилия замечены и похвалили нас именно за результат, но в одобрении мы все же чувствуем подвох, настораживаемся, готовясь к негативным последствиям. А все потому, что понимаем: заведомо принижается значимость наших достижений. К примеру, менеджеру крупной торговой компании говорят: «Хорошо, что привел этих клиентов. Они, конечно, особого дохода не принесут, но все же…»
Так хвалят в том случае, когда видят, что результат налицо, но не хотят искренне им восхититься, боятся, что это повлечет какие-то последствия для самого говорящего. Какие? Сотрудник расслабится, начнет работать спустя рукава. Или придется выплачивать ему обещанные бонусы, или повышать зарплату.
И тогда подобная похвала — как морковка перед осликом, до которой он никак не может дотянуться: каждый раз морковка отодвигается все дальше, чтобы, не дай бог, ослик ее не съел. Менеджера вроде бы хвалят, но достигнутый им результат тут же обесценивается. Это манипуляция в чистом виде: руководитель хочет, чтобы сотрудник продолжал трудиться, старался и улучшал показатели, но при этом дает понять, что на самом деле как работник он не настолько хорош, чтобы ожидать или требовать вознаграждения.
ДВОЙНОЕ ПОСЛАНИЕ
Что общего у всех рассмотренных нами вариантов? Каждая похвала одновременно содержит два послания, которые противоречат друг другу. Одно явное: вербальное содержание — сама похвала. Второе скрытое: подтекст — истинный смысл обращения, выдающий мотивы «автора», его отношение к человеку, которого он оценивает.
Тот, чья похвала имеет двойное дно, не всегда осознает, что обижает другого. Порой он сам не может разобраться в своих чувствах: с одной стороны, и похвалить хочется, а с другой — он, возможно, завидует чужому успеху.
ДЛЯ ЧЕГО И ПОЧЕМУ?
Так как же похвалить, чтобы не обидеть?
Прежде всего нужно разобраться, для чего мы это делаем. Действительно ли мы хотим выразить свое восхищение человеком, его реальными успехами или мы хотим решить модную управленческую задачу — повысить мотивацию? Сегодня похвала зачастую воспринимается как панацея, и многие советуют хвалить даже тогда, когда мы недовольны человеком, но хотим добиться от него определенного поведения.
Безусловно, важно соблюдать общеизвестные «рецепты» похвалы: хвалить за конкретные достижения, своевременно, не чрезмерно, от своего лица. Но существует такой парадокс: чем более «технично и правильно» мы хвалим, испытывая при этом другие чувства, тем более обидной такая похвала кажется людям. Ведь на такое двойное послание трудно реагировать однозначно.
Поэтому хвалить надо лишь в том случае, когда мы действительно хотим это сделать. Как ни банально это звучит, главное — говорить от души. Если наши слова идут от сердца, если мы действительно чувствуем благодарность к человеку, восхищаемся им или хотим его подбодрить, то не так уж и важно, как именно мы выразим похвалу. Когда мы искренне хотим похвалить, мы всегда найдем, что и как сказать.
Глава 15. Как достойно выйти из ситуации допроса?
Почему общение с правоохранительными органами у всех без исключения вызывает состояние тревоги? Да потому, что никто не знает наверняка, к чему это может привести: от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Вызов «прибыть на допрос» нередко получают вполне законопослушные граждане. Для них, не нарушавших законы, встреча со следователем — как гром среди ясного неба: ведь они жили в полной уверенности, что именно их это никогда не коснется.
Особенно сложно приходится деловым людям, привыкшим «рулить» и контролировать все, всегда и везде. Попав на допрос, они оказываются в неподконтрольной им ситуации и в совершенно нехарактерной для себя роли. Кроме того, им приходится иметь дело не с конкретным человеком, а с хорошо отлаженной «машиной дознания» — и это, безусловно, действует подавляюще. Перед лицом целого института власти даже «большой человек» чувствует себя беззащитным.
Допрос — ситуация чрезвычайно стрессогенная. Она лежит за пределами обычного опыта и потому актуализирует наши иррациональные защитные механизмы. Находясь в кабинете следователя, все хотят быстро ситуацию разрулить и больше к ней не возвращаться. Сотрудники правоохранительных органов это понимают — и, не получив нужных сведений, намекают, что человек будет вынужден ходить к ним снова и снова. Ввиду такой перспективы многие готовы сказать и подписать все что угодно — только бы побыстрее отстреляться.
В результате можно повести себя неадекватно и наделать ошибок, о которых впоследствии будем горько сожалеть. Ко мне не раз обращались люди с посттравматическим синдромом: после «свидания» с правоохранительными органами они долго не могли прийти в себя и недоумевали, как можно было вести себя так глупо. На основании многолетних наблюдений я выделила наиболее типичные виды защитного поведения, которые проявляются у людей в результате такого сильного стресса.
ВАРИАНТЫ ЗАЩИТЫ
«Праведник»
Начальник отдела кадров крупного завода пытается объяснить следователю, что всегда был законопослушным гражданином и не понимает, как попал в такую ситуацию: «Это нелепая случайность! Я даже представить себе такого не мог! И что теперь подумают мои родители, соседи, когда узнают, что меня вызывали на допрос!» Он говорит, что вырос в хорошей семье (дедушка — участник войны, мама — заслуженный врач), что его ценит руководство, уважают коллеги, рассказывает, какую правильную жизнь он ведет. На вопросы отвечает подробно, развернуто, вспоминая истории из личной и профессиональной жизни, и подчеркивает, что в целом у него все как и должно быть у добропорядочных людей. Начинает рассуждать об экзистенциальных категориях добра и зла, о свободе выбора, о жизненных ценностях… и незаметно для себя переходит на исповедь.
Он уверен — если создать положительный образ, все вопросы отпадут сами собой. Но это всего лишь иллюзия: выдавая очередную порцию сведений, в ответ он получит порцию новых вопросов. Своей многословностью он только продлевает и усложняет для себя процедуру допроса. На свет появляется масса избыточной, не всегда достоверной, эмоционально окрашенной информации, которая в конечном счете может пойти во вред самому «праведнику». Следователь видит, что с этим говорливым человеком, который изо всех сил стремится показать свою лояльность к закону, можно «поработать» и многое узнать.
«Дуэлянт»
Юрист из претензионного отдела привык всегда быть на высоте. Ситуация допроса задевает его самолюбие, все происходящее он воспринимает как некий вызов: «кто кого». Он сразу настраивается на борьбу и начинает конкурировать со следователем: азартно вмешивается в процесс допроса, пытается доказать, что лучше разбирается в законодательстве и лучше знает, что правомерно, а что нет. Подлавливает следователя на каких-то неточностях, доказывая, что претензии к нему необоснованны: «Я его переиграю!» Стремясь показать свою сообразительность, он придумывает как