Вокруг головы носился воющий смерч, застилавший глаза и уши. Но было в нём и нечто приятное – мглистая завеса полностью отгородила от сознания санаторий месте со всеми его обитателями.
– На, выпей, – произнёс голос, в нос ударил резкий аптечный запах.
Рука сама собой махнула перед лицом, отбросив что-то твёрдое. Вылезать из спасительного мрака не хотелось. Звуки утихли сами собой, забрав цвета, свет и боль в коленях.
И снова Лика проснулась в своей крохотной комнатушке на четвёртом этаже. Придя в себя, она пару минут лежала с закрытыми глазами, надеясь, что всё схлынуло, и вокруг окажутся не бежевые стены и сероватые занавески с бурыми квадратами, а что-нибудь другое. Неважно, что. Однако даже эта надежда отдавала обречённостью. По совести, Лика в первый же миг пробуждения отлично поняла, где находилась.
В дверь постучали. Размеренный ровный стук повторился три раза, пока Лика с трудом шевелясь, натягивала форму, оказавшуюся аккуратно сложенной на стуле.
– Доброе утро, – глухо произнёс главный врач, когда дверь отползла в сторону. – Можно войти?
Лика, не говоря ни слова, посторонилась, пропуская доктора. В этот раз он хотя бы потрудился постучать.
– Погорельский Игорь Петрович, – зачем-то представился врач, усаживаясь на стул. Лика, шатаясь, плюхнулась на кровать. Погорельский наблюдал за ней, сохраняя пустое выражение на лице. – Нервное перенапряжение. Это случается. Пройдёт. Я распорядился, по вечерам вам будут приносить препараты.
Лика только молча кивнула, глядя на сцепленные на коленях руки.
– Сегодня можете отдохнуть, а завтра снова приступайте к работе.
За весь день Лика ни разу даже не встала с кровати, лежала, накрывшись с головой тонким покрывалом. Оно на удивление хорошо согревало, хотя раньше Лика постоянно мёрзла по ночам, даже летом спала под двумя одеялами.
Когда вечером снова постучали, Лика не сразу среагировала, подошла открыть только после четвёртой попытки визитёра. В тёмную комнатку вошла Эльвира, она поставила на тумбочку пластмассовую баночку, по донышку которой перекатывалась белая горошина.
– Принять перед сном, минут за двадцать, – прошуршала Эльвира и сразу же тихо исчезла за дверью.
Несколько секунд Лика стояла, прижав ухо к двери. Вроде бы Эльвира ушла и не подслушивала. Горошина из баночки отправилась прямиком в унитаз.
5.
Горошина в маленькой пластмассовой баночке появлялась на тумбочке каждый вечер, и каждый вечер отправлялась в плавание по канализации. Правда, потом Лика пожалела, что смывала таблетки. Смартфон так и не заработал, а дни слились воедино, время узнавалось только по будильнику, установленному на тумбочке. Однообразие существования в «Черноречье» напрочь стёрло понятие о днях недели и числах, даже вспомнить название месяца никак не получалось. А если бы сохранились таблетки, то их количество помогло бы определить, сколько уже длилось «послушание» санитарки.
Лика немного научилась ориентироваться во времяисчислении по книгам, которые брала в библиотеке. Никаких формуляров здесь не велось, желающие могли просто прийти и выбрать интересующий экземпляр на полке, а потом вернуть. Иногда Лике давали задание разобрать литературу на столике возврата. Чтобы окончательно не потеряться в серой монотонной унылости, она стала набирать книги, даже записывала в блокноте название прочитанного и добавляла по паре предложений о впечатлениях. Так появилась возможность хоть какого-то счёта дней.
В очередной раз в библиотеку её отправили после ужина, Раиса сказала, что на столике скопилась большая стопа. Традиционно пустые коридоры привычно глушили звуки шагов.
Хотя откуда-то доносились приглушённые голоса. Лика остановилась и прислушалась. Понять, откуда именно шёл звук, не вышло, так что Лика просто решила постоять смирно и попробовать расслышать слова.
Женский голос чем-то возмущался.
– До пяти утра, – сумела разобрать Лика. – И шум, и музыка, и голоса… топот… на всю округу… спать совершенно невозможно…
Дальше что-то проговорил спокойный голос Раисы.
– И что?! – намного чётче прокричал первый. – Это ничего не значит!
Снова слова Раисы.
– Это когда было! – Дальше следовало нечленораздельное восклицание. – И что?! Мы имели на это право!
Раиса снова что-то ответила, но обладательница первого голоса, видимо, не хотела ничего слушать.
– Вы обязаны с этим разобраться! Пусть мы здесь… – Дальше снова неразборчиво. – Но они не имеют права…
Снова голос Раисы и резкий хлопок – Лика даже подпрыгнула. Голоса исчезли, снова стало тихо.
Кто-то жаловался на музыку и шум? Это здесь-то, где от постоянной тишины выть хотелось? Да тут муха пролетит – и будет слышно на все пять этажей. Если бы кто-то балагурил по ночам, об этом знали бы абсолютно все, а Лика ни разу ничего не слышала.
Мимо, виляя полными бёдрами, проплыла Кристина, бросив насмешливый взгляд на потрёпанный томик «Евгения Онегина» в руках Лики. Это заставило встряхнуться. Может, у кого-то просто галлюцинации. Зачем думать о чужих проблемах?
Даже хихиканье Кристины и её подружек перестало вызывать острую реакцию. Хотя поначалу стоило большого труда сдержаться и не вмазать по какой-нибудь самодовольной физиономии. Но поступить так означало выдать секрет о том, куда отправлялись таблетки.
Следом в коридоре появился Илья. Оглядываясь по сторонам, он одёргивал форму, нервно расправляя складки.
– А, ты здесь. – Натолкнувшись на Лику, Илья застыл посреди прохода и стал озадаченно метаться взглядом по сторонам. – В библиотеку?
– Ну да, – вяло пожала плечами Лика.
– А я… а мы… – Илья сухо сглотнул и шумно выдохнул.
– Да мне фиолетово. Я же не твоя мамочка.
Илья вдруг довольно громко хохотнул, потом осёкся и снова стал суетливо оглядываться, будто стыдясь, что нарушил тишину коридоров.
– Обычно здесь всем до всего есть дело, – едва слышно пробормотал санитар.
– Да ладно?! – Лика, пожалуй, тоже непозволительно превысила тон, только ей за это было не стыдно.
– Я не то хотел сказать…
Лике надоело нудное перетаптывание Ильи, и она, обогнув его, вошла в библиотеку. Включив свет, аккуратно разложила стопками беспорядочно сваленные в кучу книги, потом начала расставлять их по полкам в алфавитном порядке. Странно, но читатели, возвращающие прочитанное, не встречались ни разу. Однако движение литературы в библиотеке всё же явно происходило.
– Любишь читать? – Илья теперь топтался у порога. – Ты вроде часто здесь бываешь.
– Угу. Часто. Только тебя ни разу не видела.
– Да я по книгам не особо…
До Лики не сразу дошёл смысл бубнежа.
– Так вы здесь, что ли? Фу-у! Не могли другое место найти?! – В сознании сама собой возникла Кристина в нижнем белье, с вываливающимися складочками, бугристым целлюлитом и растяжками. – Фу-фу-фу.
– Да ладно, мы же…
– Хватит, а? Не хочу ничего про это знать. – Даже захотелось руки отряхнуть, а лучше помыть.
– Не говори никому, ладно? Хотя и так все в курсе. – Последнюю фразу Илья произнёс почти шёпотом.
– Какое мне вообще до вас дело?
– Не приветствуется, – вставил Илья.
– Ханжество, – заявила Лика, беря вторую стопку возвращённых книг. – Я вообще считаю, что каждый имеет право делать всё, что хочет. Но до тех пор, пока не мешает другим. Вы мне не мешаете. Я думаю, никто не может никому диктовать, когда и с кем спать. Вся эта средневековая чушь про однолюбов и воздержание до свадьбы – полный бред.
– Серьёзно? – Тон Ильи из плаксиво-виноватого превратился в оживлённый.
– А что такого? Все взрослые люди, все имеют право открыто выражать себя и свою… свои наклонности.
Не стоило, пожалуй, так откровенничать. Теперь, когда даже голову лишний раз поднимать не хотелось, чтобы не поймать на себе чей-нибудь взгляд, лучше бы помалкивать. Но вышло как-то само собой, по привычке, Лика ведь давно уже не признавала ограничений в этом вопросе. Почти всех подруг растеряла, убеждая в пользе «свободных» отношений. С их парнями.
Илья уже некоторое время молчал. И вообще затих. Поставив последнюю книгу на полку, Лика повернулась, чтобы увидеть хорошо знакомый «масляный» взгляд. Против воли почувствовала, как щёки раскраснелись и дыхание стало чаще.
На безрыбье, конечно… Да ещё сама разгласила свои принципы. Вообще-то эта идея свербела занозой уже который день, проникая всё глубже и разрастаясь в твёрдое намерение.
– После отбоя, – почти бесшумно произнесла Лика одними губами. Через плечо проследила, как Илья молча скрылся.
Ближе к полуночи Лика отправилась в душ, пока Илья курил в открытое окно. Предварительно выключил свет, чтобы никто ничего не заметил. Лике не было дела до того, кто и что может заметить, подумать и сказать, а вот её «кавалер» оказался на удивление мнительным.
Отражение в зеркале в который раз подтвердило неутешительную догадку. Лика провела ладонью по щетине на висках и за ушами. Волосы оставались ровно той же длины, как в день приезда. И корни не отрастали, хотя обычно покраску приходилось повторять чуть ли не раз в неделю, чтобы скрыть наследственную рыжину. Можно, конечно, потешить себя мыслью о том, что времени пока прошло недостаточно, в конце концов, телефон давно сломался, а календарей поблизости не было.
Ерунда всё это. Надо честно признать – волосы и ногти перестали расти.
– Кристина теперь будет меня люто ненавидеть. – Лика, накинув безразмерную футболку, которую использовала как ночнушку, вышла из душа.
– Она и так тебя терпеть не может. – Илья, сидевший на подоконнике, даже не повернулся.
Лика подошла ближе и выглянула в окно. Точно так – в небе болтался оранжевый полумесяц. Левый край луны. Ровно такой же, как в ту ночь, когда долговязый привёз её в «Черноречье». Фаза не изменилась. Или сделала полный круг? Или не обманывать себя?
Недавно зародившаяся мысль, крепнущая от наблюдения за деталями, свербела и крутилась на языке. Но спрашивать вот так, в лоб, не хотелось. Как бы Илья не подумал, что у неё крыша едет. Как у тех, кто в этой тишине слышит несуществующие шумы.