Снова показалось здание санатория, снова повозка непостижимо сумела миновать забор. Будто он на время просто исчезал. Главврач натянул вожжи, и упряжка остановилась. Он ловко спрыгнул на землю, Лика тоже выбралась. Порадовалась, что не нахватала заноз.
– Чем быстрее они бегут, тем быстрее отсюда уедут, – ответил Погорельский на так и не заданный вопрос, наблюдая, как парочка потянула уже пустую тележку куда-то за угол санатория. – Это они так думают.
– А на самом деле? – спросила Лика, тоже глядя вслед громыхающей повозке.
– А на самом деле им всего-навсего надо вспомнить, что они люди, а не скоты. Но они так привыкли жить по-скотски, что человеческий облик не спешит возвращаться. Видимо, нужна другая терапия.
– Вроде процедур? – тихо спросила Лика.
– Пойдёмте. – Погорельский открыл перед Ликой дверь.
На третьем этаже главврач толкнул одну из вечно запертых безымянных дверей. Когда Лика переступала порог, у неё от неизвестности и смутного ожидания живот скрутило.
Внутри процедурной клубился молочный туман, но спустя несколько секунд взгляд Лики различил нечто вроде мутного стекла, сквозь которое она могла рассмотреть, как из человеческого тела под оглушительный ор вытягивались алые нити.
– Это и есть скверна, – произнёс где-то рядом голос Погорельского. – А выходит она так тяжело, потому что проникла глубоко, срослась с нутром.
Представив, как это – когда живую человеческую плоть разделяют на нити, Лика почувствовала, как по телу прошла крупная дрожь.
– Они этого не помнят, – сказал главврач. – Их души во время процедур находятся где-то, где очищается их совесть.
– А почему орут? – шёпотом просила Лика.
– Очищение – процесс болезненный. Если, конечно, человек не решается на это добровольно. Но мы не всем можем помочь.
Прямо перед лицом Лики захлопнулась дверь. Оказалось, что они с Погорельским всё ещё стояли в коридоре третьего этажа.
– Думаю, могу показать вам ещё одно помещение. Следуйте за мной.
Главврач двинулся к лестнице, Лика прихрамывая, шла за ним. Они спустились на первый этаж, обошли столовую, и тут оказалось, что там, за одним из поворотов пряталась небольшая ниша. Прямоугольная площадка открывала спуск вниз.
Спустившись по ступенькам, Лика почувствовала, как по щиколоткам проскользнул ледяной ветерок. Ноги тут же покрылись мурашками аж до поясницы. Пока Погорельский скрежетал ключом в навесном замке на низенькой жёлтой дверке, Лика отчаянно боролась с желанием сбежать.
Ей было жутко любопытно, что же скрывалось за этой спрятанной от посторонних дверкой, но с другой стороны, все внутренности будто гирей придавило от страха. Любопытство жгло так, что кожа покрылась потом. А смутный ужас сделал пот ледяным.
Низкая дверь бесшумно отплыла в сторону, и Погорельский первым вошёл в кромешную тьму. Лика, с трудом унимая крупную дрожь, заставила себя передвигать одеревеневшие ноги.
Мрак немного рассеялся, и перед взором открылись ряды продолговатых столов, на каждом из которых лежало что-то, накрытое простынёй. Погорельский двумя пальцами приподнял край ближней простыни. Под ней оказался скелет, будто вымазанный гнилью. Между жёлтыми костями роились извивающиеся жирные черви.
– Или вот ещё. – Доктор подошёл к столу напротив.
Под другой простынкой оказался человек с пепельно-бледной кожей, испещрённой паутиной трещин. Местами тело было выщерблено, будто раскрошенный камень.
– И эти тоже живы? – спросила Лика, осторожно рассматривая потрескавшегося истукана.
Главврач кивнул.
– А почему они здесь?
– Их скоро заберут. – Доктор взглядом указал вперёд. В глубине зала, за чередой столов плавно покачивались длинные полосы не то тонкого пластика, не то плотного полиэтилена. А за этим занавесом пульсировало чёрное мерцание, будто очень густая жидкость заполнила отделённое помещение от пола до потолка.
– А куда их заберут? – выдавила Лика, у которой от одного вида этой мглы снова скрутило внутренности, так что даже руки скрючились.
– В другое место. Для более глубокого воздействия. Впрочем, подробностей вам знать не нужно.
Погорельский мягко взял Лику за плечи и развернул к выходу. Оказавшись в коридоре, Лика вдруг шумно выдохнула и вдохнула, так что голова закружилась. Глубоко задышала, прислонившись к прохладной стене. Будто во время пребывания в том зале с вереницей столов кислород совсем перестал поступать. За спиной скрежетал ключ в замке.
9.
Лика обнаружила, что снова стоит на том самом балконе, куда к ней пришёл Погорельский. Только на сей раз вместо главного врача рядом топтался и недовольно сопел Илья. Лика повернулась, окинула его взглядом и тут же почувствовала рвотный позыв.
– Почему я всё время должен делать твою работу? – угрюмо спросил Илья, когда Лика отхаркнула горький комок, перегнувшись через перила.
– Потому что я сюда не нанималась. – Лика тыльной стороной кисти вытерла мокрое лицо. – А ты, видимо, здесь по собственному желанию, да?
Илья не отвечал, но Лика, основаниями ладоней протиравшая глаза, услышала, как щёлкнула зажигалка.
– Какая у тебя программа очищения?
– Прибираю за другими. За тобой, например.
– И где ты накосячил? – Лика так и не поднимала взгляда.
– Много где. Смотри, что покажу.
Убрав от лица руки, Лика вперилась взглядом в нечто, похожее на кровавое рагу. Когда второй приступ рвоты миновал, Лика, чувствуя, как на лице сам собой возник оскал, глянула на Илью.
– Ты когда-нибудь делала аборт? – спросил Илья, закрывая биксу, где и лежала кровавая масса.
– Это, что, это… – Лика кивнула на металлическую цилиндрическую коробку, которую Илья поставил на пол.
– Ага. – Санитар затянулся. – Приходится таскать с собой, чтобы не забываться.
– А зачем?
Илья фыркнул от смеха.
– Если посчитать всех моих детей, – он кивнул на биксу, – наберётся целый детский сад.
– Не вижу связи.
– Ну, я, скажем, несколько раз уговаривал своих… э… партнёрш не продолжать мой род. Несколько – это много.
– Подумаешь! Решение-то всё равно за женщиной. Я вот вообще считаю, что никто не вправе диктовать женщине, что, как и когда делать со своим телом. – Распалившись от чувства протеста, то есть от досады на ситуацию, когда что-то посмело не совпасть с её личными убеждениями, Лика почувствовала прилив сил и бодрости.
– Согласен, – кивнул Илья. – Но я, получается, диктовал. Даже шантажировал пару раз.
– Чем?
– Ну, фотки там, видео. Обещал разослать всем знакомым. И рассылал.
– Вот ты гад!
– Согласен, – снова кивнул Илья. – И поэтому я здесь. Хотя, если честно, не только поэтому.
– Слушай, а что там, дальше? – Лика чувствовала, что ноги всё ещё продолжали подрагивать. – Куда люди попадают после «Черноречья»?
– Понятия не имею. Но лучше прибирать помещение после процедур, чем через них проходить. Ладно, пора работать. – Илья затушил сигарету и убрал окурок в ту же самую биксу. – О, смотри-ка.
Илья положил локти на перила и с интересом уставился вниз. Лика встала рядом, но ничего особенного в пустом дворе не увидела.
– Сейчас они опять попытаются сбежать, – хихикнул Илья. – Глянем, что получится.
Из-за угла здания появились люди. Небольшая группка шла по двору, осматриваясь, будто опасаясь преследования. Несколько мужчин в синих комбинезонах и две девушки в офисных костюмах. Парни несли длинные тонкие палки, изогнувшиеся в дуги, а девицы прижимали к себе папки.
– Это ещё кто? – Лика этих людей припомнить не могла, хотя вроде бы как-то видела мелькавшие синие комбинезоны. И, кажется, даже споткнулась о гибкую серую трубу, похожую на те, что теперь несли люди в форме.
– Это слесаря. Трубы здесь меняют.
– Давно? – спросила Лика, вспомнив, что она сама провела в санатории уже много дней, но за всё время её волосы и ногти не отросли ни на миллиметр, а фаза луны и погода ничуть не изменились.
Илья не ответил. Он, хищно улыбаясь, следил за тем, как бригада, озираясь, шла по двору, а потом резко свернула и скрылась за ветвями кустов. Сунув пальцы в рот, Илья вдруг оглушительно засвистел.
Под заливистый смех напарника Лика наблюдала, как во двор с лаем вбежало несколько огромных собак. Их шерсть почему-то отдавала синевой.
Немного покружив по двору, обнюхивая землю, они рванули в кусты, туда, где скрылась бригада слесарей с их подругами. Раздались крики, визг, хруст веток. Две девицы, визжа, вылетели обратно на дорожку. Убегая от разъярённых псов, они теряли свои папки, белые листы разлетались по кустам и скамейкам. Синие комбинезоны парней мельтешили среди деревьев, где тоже слышались крики, ругань и хруст веток.
– Что это? – спросила Лика не в силах понять происходящее. Илья же покатывался со смеху, даже прослезился, согнувшись и рукой долбя по перилам балкона.
Синие псы скалились, наскакивали и рвали брючины синих комбинезонов в клочья. Отмахиваться от собак трубами оказалось бесполезно – животные ловко уворачивались и снова нападали. Наконец компания догадалась забежать в здание. Псы ещё немного побегали по двору, принюхиваясь к рассыпанным листам и обломкам труб, потом разбрелись и скрылись из вида.
– Здесь есть собаки? – спросила Лика, чувствуя дрожь от осознания того, что сама могла им попасться.
– Ага. – Илья вытирал слёзы, выступившие от хохота.
– Чего ты ржёшь?! Их же могли загрызть!
– Не, не загрызли бы, – помотал головой санитар. – Прикол не в этом.
– А в чём?
– Видишь, они опять документы растеряли? – Илья кивнул на белые листы, утопающие в бурой апрельской слякоти. – Теперь им снова надо всё переделать. Без бумаг их просто не выпустят. Понимаешь, их задача – сделать работу так, чтобы её приняли. А потом вынести акты приёмки с территории. Ну, это они так думают.
– А на самом деле? – спросила Лика, чувствуя, что похожий разговор уже недавно происходил.
– А на самом деле, – уже серьёзнее произнёс Илья, – эта компания обманывала стариков.