– Наверное, – пожала плечами Вера, наблюдая за манипуляциями эвакуатора. – Это тебе лучше у своих соседок спросить.
– У трёх сестёр?
– Угу, – кивнула Вера. – Они часто тут на газоне возятся. Летом цветник разбивают. Раньше там, – она указала сигаретой на место, укатанное для стоянки, – сирень была. Какой-то жутко редкий и красивый сорт. А потом въехала одна девка, в квартиру прямо над нами. Которая стена в стену с вашей. Так дедулька этой цацы прислал рабочих вырубить этот куст, чтобы любимая внученька там свою машину ставила.
Вера замолчала, пустыми глазами глядя на палисадник.
– И что дальше?
– Дальше оборвался кабель, эту девку зажарило прямо здесь. – Вера кивнула на импровизированное парковочное место. – Тебе сестра разве не рассказывала? Она в это время как раз здесь жила.
– Нет, не рассказывала. – С сестрой Кирой Лика не разговаривала уже несколько месяцев.
– А после того как ту девку спалило, кстати, вместе с тачкой, сёстры забор обратно вернули. Так теперь этот дебил его опять сломал. – Вера криво улыбнулась.
– А как это случилось с той…
– Да кабель оборвался, попал то ли прямо в неё, то ли в машину. – Вера выпустила струю дыма. – В общем, разорвало на части.
– Машину?
– И хозяйку тоже. А этот упырь, видно, намёков не понимает. Ладно, пока. – Вера бросила свой окурок в урну и покатила детскую коляску к подъезду.
Проследив за дугой полёта брошенной сигареты, Лика вспомнила ночные пируэты долговязого в шляпе. Подойдя поближе и делая вид, что просто выбрасывает окурок, она заглянула в мусорку, но разглядеть в куче разномастных обёрток, пачек и бутылок собственный ночной «бычок» не удалось.
Эвакуатор, наконец-то, скрылся за углом дома, наблюдавшие за действом соседи разошлись. Бегло осмотревшись, Лика перешагнула через заборчик. Мелкими шажками она перемещалась по палисаднику, внимательно изучая сырую весеннюю землю. Точно, вот здесь. Маленькая круглая ямка. Лика даже присела на корточки, чтобы получше рассмотреть место, куда долговязый воткнул трость. Хотя это отверстие могло остаться от чего угодно. Например… например…
– Привет. – За заборчиком материализовалась Люба в сером пальто и намотанном на голову шарфе. – Ты что-то ищешь? Помочь?
– Нет, спасибо, – бросила Лика, перелезая через забор и накидывая капюшон. Она повернулась и почти бегом двинулась к арке, но соседка увязалась следом.
– Как дела у Киры? – спросила Люба, ловко перепрыгивая весеннюю лужу.
– Понятия не имею. – Лика специально натянула капюшон поглубже, чтобы спрятать лицо и не встречаться взглядом с этой занудой.
– Вы разве не общаетесь?
– Нет.
– Ты только на выходные приезжаешь?
– Да.
– Помогать тёте? – Люба следовала за Ликой, как машинка на верёвочке, отвязаться от неё никак не получалось.
– По делам. Мне надо идти. Пока. – Лика прибавила шаг и перебежала проспект, пока мигал зелёный сигнал.
Перешагивая и перепрыгивая шумные весенние потоки, с которыми не справлялась ливнёвка, Лика прошла в холодный затенённый двор, где грязные сугробы таять, похоже, и не собирались. Кажется, в воздухе появился новый запах, ещё более мерзкий, чем тот, напоминающий химические красители. Поначалу казалось, что это преет мусор вместе с дохлыми крысами в переполненных контейнерах, но когда помойка осталась позади, запах никуда не пропал, даже стал резче. Теперь в воздухе промышленного Добромыслова смешались удушье бытового газа и отвратные «нотки» гнилой капусты и мертвечины. Хотя, возможно, где-то в подвалах обшарпанных пятиэтажек просто разлагались отравленные догхантерами животинки.
Впереди снова разлилась огромная мутная лужа, пути обхода отсутствовали. С одной стороны грязное озеро лизало рябью мелких волн фундамент шлакоблочного двухэтажного дома, с другой в него стекали потоки подтаявшего снега с газона. Шлёпать по такой луже в Добромыслове небезопасно – можно сразу попрощаться с обувью. Лика приезжала сюда по выходным уже в четвёртый раз, и две пары ботинок пришлось выбросить, потому что подошвы растрескались, а швы разошлись. Местные ребята из Организации объяснили это химическими испарениями, оседающими на земле во время дождей и снегопадов.
Лика перешагнула низенький штакетник и стала пробираться через палисадник, по щиколотку утопая в рыхлом апрельском снегу, перемешанном с глиной. Тухлая капустно-газовая вонь всё сильнее отдавала дохлятиной. Замотав лицо шарфом и оставив лишь небольшую щель для глаз, Лика осмотрелась. Ну конечно, это же послевоенные дома с погребами, где запасливые «домовитые» хозяева хранят гниющую картошку и капусту. Там, наверное, ещё и кучи разлагающихся крыс. Странные люди – вместо того, чтобы кошек прикормить, отраву по подполам раскладывают. А потом ещё и едят овощи, пропитанные крысиным ядом и трупными испарениями.
Наконец показалась вывеска «Перевал». С торца серой кирпичной пятиэтажки, украшенной надписью «Наши дети будут жить при коммунизме», торчал кривой пристрой, ведущий в подвальчик, оборудованный под бар. Хорошо, что кто-то догадался использовать цокольное помещение не для складирования скоропортящихся запасов, а по другому, более полезному назначению.
Лика спустилась по щербатой лестнице, размотала шарф и, скинув капюшон, вдохнула поглубже. К счастью, сюда отвратительная вонь не проникала, в баре пахло пивом, старым деревом, из которого были сколочены столы и лавки, и пряными травами.
Повесив куртку на вешалку у входа, Лика наскоро пригладила волосы, глядя в мутноватое зеркало. От ходьбы с препятствиями в виде луж, сугробов и заборов высветленные пряди над бритыми висками немного разлохматились. Сгребая их на одну сторону, Лика краем глаза заметила, как за её спиной что-то шевельнулось. Сфокусировав взгляд на отражении в мутном стекле, она рассмотрела человека, сидящего за барной стойкой. Он снял чёрную шляпу, напоминающую «цилиндр» из позапрошлого века, перчатками отряхнул поля и положил свой головной убор на соседний высокий стул. Бармэн поставил перед посетителем бокал красного вина.
Лика развернулась и направилась к столу в углу зала, где уже собралась её компания из четырёх человек. Проходя мимо бара, окинула взглядом человека у стойки. Он явно не тянул на ночного долговязого. Тот и ростом выше, и тоньше, да и шляпа была другая – обычная современная, а у этого любителя красного вина – какой-то антикварный раритет. Вряд ли этот пенсионер с поседевшими висками, сосредоточенно набивающий трубку, смог бы вогнать топор в капот машины. Сил бы не хватило.
Как только эта мысль промелькнула, пожилой гость бара усмехнулся и бросил через плечо косой взгляд. Лика быстро отвернулась и перешагнула скамью у стола в углу.
– Ну и вонища на улице, – выдохнула Лика, усаживаясь.
– Бывает. – Кэрри, грузная синеволосая глава ячейки, залпом опрокинула стакан пива и потянулась за следующим.
– Часто?
– Какая разница, – резко произнёс Топор. – Одного слива уже много.
– Слива? – переспросила Лика, которую товарищи по Организации знали как Ли.
– Отходы химического производства сливают в городскую канализацию, – как бы нехотя проговорила Крапива, самая юная и пронырливая из членов ячейки. Абсолютная самоуверенность при полной безотказности состоятельных родителей настолько усиливала сознание собственной исключительности, что обычным её тоном стал надменно-снисходительный, а на лице застыла брезгливая маска.
– И где работает эта фабрика ароматов? – спросила Лика, придвигая стакан светлого.
– Здесь, недалеко, – отозвался Ирокез, одобрительно рыгнув. – На Химической. Кстати, знаешь, что они там производят?
– Ну?
– Духи и всякие парфюмерные… эти… – Ирокез вопросительно глянул на Крапиву.
– Отдушки. – Крапива раздражённо вздохнула, будто её нагло отрывали от важных дел. – Для шампуней, мыла, ароматизаторов всяких. Поэтому по поводу «фабрики ароматов» ты прямо в десятку угодила.
Из-за высокомерного тона Крапивы её одобрительное высказывание прозвучало как оскорбление.
– Так значит, именно производимые ароматы и воняют?
– Воняют отходы производства, – встряла Кэрри. – Их против всяких правил по очистке сливают в канализацию. Из каждого люка прёт.
– А откуда сведения? – Лика осушила свой стакан и искала глазами официантку, чтобы заказать ещё.
– Инсайдерские, – после небольшой паузы приглушённо ответил Топор.
– Как они только там работают, – пробормотал Ирокез, перебирая орешки в блюдце.
– В противогазах, наверное, – пожала плечами Крапива.
– Ага, щас. В обычных спецовках, списанных из каких-то цехов в промзоне. И то – если повезёт.
– Ужас какой-то, – закатила глаза Крапива.
– Они там все давно уже никаких запахов не чувствуют, – махнул рукой Топор. – Вкусов, кстати, тоже.
– Наш план действий? – спросила Лика, поставив локти на стол.
Все повернулись к Кэрри. Та немного подалась вперёд и понизила голос.
– Через полчаса мэр встречается с людьми, которые живут в районе Химической. Надо просто смешаться с толпой.
– А дальше? – после паузы спросил Топор.
– Как пойдёт, – пожала плечами Кэрри. – Ладно, расплачиваемся.
Через полчаса Лика и Крапива выбрались из троллейбуса на остановке «Улица Химическая». Остальные сошли раньше, чтобы подобраться к группе жителей с разных сторон. Девчонкам пришлось спрыгнуть прямо в лужу, затопившую весь тротуар, газон и остановочный павильон.
– Я так вообще без обуви останусь, – возмутилась Лика, чувствуя, как холодная влага проникала в оба ботинка.
– Говорила же тебе, носи резиновые. – Крапива недовольно цыкнула, рассекая мутную жижу глянцевыми резиновыми сапожками цвета хаки, очень удачно подобранными для дамского приталенного камуфляжного костюма.
– Как же это они не подумали и такую вонищу устроили, – почти прошептала Лика. – Прямо к приезду мэра подгадали.
– Действительно, – задумчиво проговорила Крапива, тоже шёпотом. – Странно.
На островке асфальта уже собралась толпа местных, обутых в разноцветные резиновые сапоги. Некоторые лица прятались за яркими респираторами, один даже пришёл в химзащитном костюме и противогазе. Краем глаза Лика замечала то сине-зелёный ирокез, то Кэрри в вязаной шапочке, то бритый череп Топора. Только вот зачем они сюда пришли всей группой, всё ещё оставалось непонятным.