Он спрятал фотографию за спину и застыл, вслушиваясь в пространство. Вибрация понемногу стихала, и он, выждав ещё несколько секунд, облегчённо выдохнул. Кира попросила:
– Пусти, мне больно.
– А? – Стэн сообразил, что сжимает её плечо. – Извини…
Отойдя от Киры, он добрёл до кровати, присел на край. Сердце бешено колотилось. Он подождал ещё и осторожно взглянул на снимок – тот уже не казался преувеличенно ярким, созвездие затерялось на фоне других огней. Но зато проявилось нечто другое.
Репортёрша тем временем обошла его по дуге и остановилась у выхода. Даже взялась за дверную ручку на всякий случай, после чего спросила:
– Логвин, ты на меня не кинешься?
– Нет. Пожалуйста, прости.
– Проехали. Но объясни мне по-человечески – что с тобой происходит? На «волчок» вроде не похоже…
Он протянул ей снимок:
– Взгляни ещё раз. В центре, на заднем плане. Теперь отчётливо видно.
Она с опаской шагнула ближе, сцапала фото. А всмотревшись, произнесла короткое, но ёмкое слово из лексикона портовых грузчиков. После чего подняла на Стэна ошеломлённый взгляд.
– Есть бренди, – напомнил он.
Кира взяла бутылку, глотнула прямо из горлышка. Села на кровать, держа фотографию, на которой просматривались городские высотки, а между ними – башня, не существующая в реальности. Тонкая и высокая, с выступами-террасами и с вершиной, похожей на наконечник копья. И башню эту Стэн с Кирой видели не впервые.
– Ладно, – сказал он, – давай вернёмся к началу. Вспомним всё по порядку. Три дня назад мы встретились в галерее. Ты показала мне выставочное фото с этой же башней. Причём уже тогда сомневалась, что это просто монтаж. Как ты вышла на эту тему?
– Сначала ты мне скажи, что случилось с этим твоим пейзажем. Я ведь смотрела – никаких башен ещё минуту назад! Откуда она взялась? Что за колдовство, Логвин? Я чуть заикой не сделалась!
– Понятия не имею, честное слово. И не сверкай глазами, объяснений от этого не прибавится. Я сам в ступоре. Просто вчера ехал по шоссе, увидел красивую панораму и подумал – надо снять, срочно. А сейчас, когда мы стали смотреть, почувствовал… колебание пространства, что ли… Эрик это назвал вибрацией… Может, кстати, и твоё присутствие повлияло – вот и хочу разобраться, почему ты этой башней ещё тогда заинтересовалась…
– На выставке, в общем-то, случайно обратила внимание. Если бы не копала под Роггендорфа, просто прошла бы мимо. А так – зацепилась взглядом, задумалась… Вокруг этого гада странности буквально складируются. В широком ассортименте, как говорится… Как будто он к себе подгребает то, что другие люди не замечают. Притягивает магнитом. Ведь это к нему на выставку притащили ту фотографию, а не куда-нибудь…
– Ты с автором разговаривала?
– Пыталась, конечно, но мне его контакты не дали. Он, мол, затворник, сохраняет инкогнито. Бедняга Юхнер извёлся весь – вроде и хочет мне угодить, но адреса дать не может, какая жалость… В тот раз я, правда, не стала сильно настаивать. Просто ещё не знала, что с этой башней выйдет такая дичь. Но теперь попробую выяснить. Не отцеплюсь от Юхнера, пока не расколется.
Кира хищно оскалилась и вновь отхлебнула бренди. Стэн на всякий случай спросил:
– Созвездие-призрак – такая формулировка тебе о чём-нибудь говорит?
– Нет, а должна? Звучит впечатляюще.
– Это из истории живописи. Символ такой. Ну, или намёк на то, что где-то рядом есть тайна. Покажу сейчас.
Он взял свой блокнот, продемонстрировал Кире соответствующую страницу:
– Если где-нибудь попадётся, готовься – не знаю даже к чему. К неожиданностям, пожалуй… Да, кстати. По твоим словам, башня – только одна из странностей. А другие? Ты, к примеру, упомянула какие-то заброшенные цеха.
Кира неохотно ответила:
– Недостроенная фабрика на окраине. Инвестор лет пять назад обанкротился, стройку заморозили. Там только фундамент и бетонные стены, даже без крыш. И вот вдруг Роггендорф через третьи руки всё это покупает. Но почему-то ничего не достраивает. И не сносит, чтобы освободить место. Вместо этого туда заезжают грузовики с какими-то железяками…
– С железяками? – переспросил Стэн, внутренне подобравшись.
– Запчасти или типа того. Я точно не знаю. Это, по сути, слухи – никаких подтверждённых фактов. Потом в течение двух или трёх недель на территории идёт загадочная возня. После чего опять подъезжают грузовики и всё вывозят обратно. Сейчас там полный голяк, никакой активности. Даже охраны нет, я проверила.
– Гм…
– И можешь не говорить, что это ничего не доказывает. Знаю и без тебя. Десяток банальнейших объяснений можно найти, без всякого криминала. И с клиникой то же самое, и с социологами. Любой случай по отдельности – ерунда, но все вместе…
– Про социологов ты так и не объяснила.
– Слушай, Логвин, я вообще-то пришла к тебе за ответами, а не для того, чтобы читать бесплатные лекции.
– Насчёт клиники я ответил. И даже вот фокусами развлёк, сам того не желая. Нормальный обмен, по-моему.
– Не наглей. Тем более что мне уже некогда. – Кира, бросив взгляд на часы, сунула ему бутылку и встала. – Толку от тебя никакого. Задурил мне башку, напоил какой-то сивухой…
– Я в галерею, пожалуй, съезжу прямо сейчас. Если услышу что-нибудь про твоего любимого Роггендорфа, то возьму на заметку.
Кира хмыкнула скептически:
– Ладно. Может, после работы перекинемся парой слов.
Она вышла, а Стэн отправился умываться и бриться. Глядя в мутное зеркало, размышлял. Роггендорф, значит, возится с запчастями в заброшенных помещениях? Уж не Маховики ли выращивает? С его-то ресурсами можно и попытаться… Следуя этой логике, нельзя даже исключать, что именно он стоит за Боровски.
Неужели Кира права?
Если уж искать человека, способного удержать все нити и провернуть что-то на грани мистики, то Роггендорф подходит как нельзя лучше.
И если это всё-таки он, то самый разумный шаг для Стэна теперь – залезть под кровать и сидеть там тихо, дыша по возможности через раз.
Мрачный сыщик вышел на улицу, сел в машину и поехал сквозь туман в галерею.
Сегодня он предпочёл бы затеряться в толпе, но увы – посетителей с утра, как обычно, было немного. Стэн пересёк полупустой зал с картинами, отметив мельком, что почти все фавориты уже обзавелись табличками «продано». В смежном зале, отведённом под фотографии, он сразу направился в дальний угол. Снимок с башней нашёлся на прежнем месте.
Стэн остановился напротив и начал всматриваться.
Довольно скоро он, глядя на фотографию, услышал знакомый треск. Но пространство, вопреки ожиданиям, так и не завибрировало. Снимок остался прежним, никаких тайных знаков не проявилось.
Стэн задумался – почему так?
Наиболее очевидная версия – вибрацию создаёт только автор снимка. А для всех остальных, по этой логике, фото будет просто картинкой, пусть и с необычным сюжетом. Треск же – не более чем сопутствующий побочный эффект.
Сейчас, впрочем, важнее было другое. Стэн и этот незнакомый фотограф сняли башню с двух разных ракурсов. И теперь, сопоставив снимки, сыщик смог точно определить её местонахождение. Осталось съездить туда и проверить лично.
Он усмехнулся. Сюрреалистическая задача – поискать в центре города исполинскую, но невидимую конструкцию. Хотя, с другой стороны, подобное действо – вполне в духе нынешнего расследования…
Стэн вернулся в зал живописи, чтобы оттуда выйти в фойе, но остановился на полпути. Присмотрелся и подошёл к бледному господину, который брёл вдоль стены с полотнами, сверяясь с каталогом в руках.
– Здравствуйте, мистер Ингвардсен.
Тот ощутимо дёрнулся, оглянулся через плечо. Несколько секунд таращился на Стэна, не узнавая, потом едва заметно скривился:
– А, это вы…
– Как ваше самочувствие?
– Благодарю, всё в порядке.
– Уже вернулись к работе?
– Да, с сегодняшнего утра. Дела накопились, коллеги без меня не справляются… Послушайте, мистер… э-э-э…
– Я не отниму у вас много времени. Сами же понимаете – беспокою вас не из вредности. Продолжаю искать пропавшего человека. Эрик вам, кстати, в клинике не встречался?
– Простите, не понимаю. Он тоже там?
– Это я и пытаюсь выяснить, – сказал Стэн. – А как поживает мистер Ферхойтен? Сейчас он там лечит нервы.
– Его я видел мельком. Но мы не приятельствуем, поэтому лишь кивнули друг другу. А теперь, с вашего позволения…
Ингвардсен хотел отойти, но Стэн деликатно придержал его за рукав:
– Ещё минуту, пожалуйста. Это крайне важно, поверьте. Просто ответьте мне на пару вопросов, и я уйду. В соседнем зале есть фотография, я хотел бы познакомиться с её автором.
– Я курирую только живопись. По поводу фотографий обращайтесь, пожалуйста, к мистеру Юхнеру.
– Вот как? Жаль… Хорошо, тогда вопрос лично к вам. Мистер Ингвардсен, вы упомянули в тот раз, что слышали странный шум. Электрический треск или что-то вроде. Я теперь понимаю, что имелось в виду. Это не галлюцинация, насколько могу судить.
Во взгляде Ингвардсена наконец появилось подобие интереса:
– И почему вы так думаете?
– Этот звук я и сам услышал, – признался Стэн. – Немного напоминает помехи при радиотрансляции. Со мной такое случается, например, когда я смотрю на некоторые снимки. А у вас всё началось, как я понял, с картины Эрика?
– Да. Ну, то есть почти. Иногда этот треск я слышал и раньше, просто не обращал внимания. Навязчивым он стал в последние дни, после встречи с мистером Беллом. Но в клинике мне помогли, к счастью. Я расслабился, пришёл в норму.
– А как вы вообще на эту клинику вышли? Вы ведь не первый раз у них отдыхали?
– Так получилось, – буркнул Ингвардсен. – У меня уже однажды был срыв. Не такой специфический, как сейчас, просто подвели нервы. И тогда я узнал, что есть спонсорская программа от мистера Роггендорфа. Его клиника контактирует с другими врачами в городе – пациенты перенаправляются, если надо. К тому же галерея – это ведь тоже его проект. Я получил что-то вроде льготной путёвки.