– Да, – хмыкнул Роггендорф, – я осведомлён о ваших сегодняшних консультациях с доктором. И о ваших методах ведения дискуссии. Впрочем, не беспокойтесь на этот счёт – санкций к вам применять не будем. Я понимаю, что вас толкнуло на этот шаг. Касательно же секретности… В какой-то момент я понял, что моя любознательность начинает давать плоды. Сведения из разных, казалось бы, областей дополняли друг друга, как фрагменты мозаики. Я стоял на пороге тайны, имеющей глобальный масштаб. Это было сокровище, которым я не собирался ни с кем делиться. Такой уж я эгоист…
– Сведения из разных областей?
– Я имел в виду, что в нашем городе уживаются диаметрально противоположные вещи. Например, гангстерские разборки и прорывы в искусстве. То есть вещь со знаком плюс и со знаком минус. Пугающий парадокс. При этом мы с вами выяснили, что базовая особенность здешней жизни – нестабильность, конфликт. Либо на социальном уровне, либо на психологическом, внутреннем. Нестабильность может иметь разные проявления. Всё зависит от человека. Чаще всего на выходе, к сожалению, получается мерзость, но иногда и что-то хорошее.
– Ну да, один от стресса пишет картины, другой стреляет в людей. Это и есть ваша великая тайна?
Роггендорф осклабился:
– Вы опять проявляете нетерпение. Впрочем, вы ещё молоды, вам простительно. И нет, это ещё не тайна как таковая. Это – лишь её часть, доступная наблюдению и анализу. Вершина айсберга, если угодно.
– Я устал от всех этих рассуждений. Меня интересуют практические вопросы. Но вы, по-моему, не собираетесь отвечать…
– Почему же? Спрашивайте. Теперь вам, надеюсь, будет легче понять ответы. Просто не забывайте то, что мы уже обсудили. Мы к этому вернёмся.
– Зачем вам понадобилась бойня на стройке?
– Мне не нужна была бойня. Я продолжал свою программу экспериментов. Исследовал явления, выходящие за рамки обыденного. Соответствующую активность со знаком плюс я пытался смоделировать в клинике, с творческими людьми. Активность со знаком минус – на этой недостроенной фабрике, с отморозками. Через третьи руки дал бандитам наводку на вызревающий Маховик. И даже предупредил об опасности. Но это предупреждение они, конечно, проигнорировали. Сделали, повторюсь, сознательный выбор и открыли стрельбу. Да, и, предвосхищая вопрос, скажу – Киру Вишниц я туда не заманивал. Она узнала случайно, по каким-то своим каналам. А оказавшись там, нарвалась на людей Когтя. Мне жаль.
– А по-моему, вам всё равно. Вы расчётливый кукловод со странными идеями, простите за прямоту.
– Что поделать, – пожал плечами миллиардер, – я плоть от плоти этого города. Его выдающийся представитель.
Стиснув зубы, Стэн приказал себе – не надо тратить эмоции на этого сумасшедшего. Нужно лишь вытянуть из него информацию.
– Мистер Роггендорф, зачем вы за мной следили?
– Вы привлекли моё внимание, когда связались с Боровски. Ведь именно вы активировали для него Маховик. А меня, как я уже говорил, интересуют необычные люди. Я хотел посмотреть, что у вас получится в конечном итоге. Поэтому не мешал и даже чуть-чуть помог – устроил вам встречу с мистером Вудом. Мне не хотелось, чтобы вы шли по ложному следу.
– Вуд сказал мне, что уезжает из города. Он тоже сел на автобус?
– Да, буквально сегодня. Мои люди за ним следили. Но на десятой миле автобус пропал из вида. Как будто начал сворачивать, а потом растворился в воздухе. Так уже бывало не раз. Очередной рейс в город, которого нет на карте. Фирма «Межлунье» продолжает работу.
– Что это за фирма такая? Вы ведь пытались выяснить?
– Пытался, – подтвердил Роггендорф, – но ничего не вышло. Информация просачивается сквозь пальцы. Фирма не значится ни в одном официальном реестре, физическая слежка срывается. Автобус вроде обычный – в какой-то момент, однако, он словно оказывается в другом измерении. Засады в гараже тоже ничего не дают. Такое впечатление, что рейс заколдован.
– Но я видел пункт назначения – городские огни в долине…
– Верно. Их могут увидеть люди, у которых есть дар. Я даже надеялся, что вы найдёте и поворот, чтобы туда заехать. Но у вас не получилось, я прав? Иначе мой ассистент сейчас доложил бы мне. Значит, правило подтверждается – в тот городок можно попасть только на автобусе. Впрочем, сильно подозреваю, что таких городков у нас в стране сотни, если не тысячи. Десятая миля – просто ближайший к нам переход. И люди там, за чертой, живут совершенно не так, как мы…
– Что вы об этом знаете?
– Я выявил закономерность. Это было непросто – ведь конкретные пассажиры, отбывающие туда, стираются из коллективной памяти. Нельзя посмотреть весь список уехавших. Мы помним лишь тех, кто воспользовался рейсом в последние сутки-двое. Вот лично вы, например, кого можете назвать?
– Вчера – две сестры из моего района. Сегодня – Эмили Белл, ну и Артур Броуди, её ухажёр. Плюс инженер Вуд. Итого пятеро.
– А теперь ответьте навскидку – что между ними общего?
Стэн задумался на секунду:
– Ну, как сказать… Все они, по-моему, не очень вписывались в нашу здешнюю жизнь… Близняшки – скромные, тихие, насколько могу судить… И Эмили тоже… Броуди – растяпа, лопух, который сообразил, что в искусстве ничего не добьётся… При этом влюбился в Эмили, не бросил её одну… Вуд разочаровался в своём проекте, предпочёл спокойную жизнь, чтобы никому не вредить своими изобретениями… Короче, если бы меня попросили назвать нормальных людей в нашем бардаке, я бы выбрал их…
– Вот вам и ответ, мистер Логвин. Нормальные уезжают, ненормальные остаются.
Это было так просто, что Стэн даже растерялся.
А ведь и правда – сам же только что жаловался на психов вокруг…
Ну да, вменяемые уходят, а психи, оставшись, диктуют правила…
– Поэтому, – добавил миллиардер, – я указал на то, что нестабильность – ключевая характеристика для нашего города. У нас тут всё бурлит и клокочет. А в невидимых городках по соседству – всё спокойно и ровно. Мы живём в одной и той же стране, но при этом – в разных мирах.
– Но как это возможно технически? Как всё обеспечивается? Кто, в конце концов, раздаёт билеты на пресловутый автобус?
– А вот тут мы вплотную подходим к тайне. Я не был там, у нормальных, поэтому могу лишь поделиться теорией. Впрочем, убеждён, что она верна.
– Продолжайте.
– Два мира, две части целого – это сообщающиеся сосуды. Саморегулирующаяся система. Взаимопроникновение между ними происходит стихийно. Другими словами, это естественный, природный процесс. Но, судя по тому, что мы наблюдаем, действует и некая разумная сила. Она упорядочивает работу системы, обслуживает её… Для сравнения – представьте, к примеру, лес. Это природная, живая структура, она может существовать и сама. Но может быть и лесник, который вносит свой вклад…
– Тогда уж не лесники, а кондукторы, которые на автобусах.
– Да, вы правы. Кондукторы в широком смысле этого слова. Если бы не они, движение всё равно бы происходило, но более хаотично. При этом не забывайте, что оно идёт в обе стороны. От нас туда увозят спокойных, а оттуда к нам доставляют… гм…
– Буйных?
– Грубо говоря – да. Мятущихся, непоседливых. И в плохом, и в хорошем смысле. У нас тут оседают рисковые бизнесмены, искатели приключений, исследователи с фанатичным блеском в глазах, идейные люмпены, аферисты всех мастей и калибров. Ну и, конечно, гангстеры и художники.
– Но ведь не может быть абсолютной точности, – сказал Стэн. – И неважно, стихийный это процесс или управляемый… Люди – это не ящики с маркировкой, их нельзя рассортировать безошибочно…
– Разумеется, – кивнул Роггендорф. – Наверняка есть спорные случаи, ошибки системы. Какой-нибудь латентный бунтарь случайно попадает от нас туда, на тихую сторону, и мается от тоски. Или, наоборот, человек по характеру – добропорядочный семьянин, но почему-то влетает к нам. И страдает потом всю жизнь, окружённый психами. А у кого-то характер настолько сложный, что не определишь однозначно. А кто-то ещё, к примеру, получил свой билет, но в последний момент побоялся ехать…
Стэн вспомнил старого Айзека. И собственную мать, которая металась по всей стране, как будто искала что-то забытое. При этом никогда не рассказывала, в каком городе родилась. Тоже пришелица с другой стороны, скорее всего…
– Если я правильно понимаю, – сказал Стэн хмуро, – переместиться между мирами можно только однажды? Обратной дороги нет?
– Похоже на то. Обычно перемещение происходит в год совершеннолетия, насколько могу судить. Хотя бывают и исключения.
– И каких же городов больше – нормальных или таких, как у нас?
– Думаю, нормальные в большинстве. Люди, как правило, предпочитают стабильность. Иначе страна пошла бы вразнос.
Стэн машинально отпил из кружки, не почувствовав вкуса. Задумчиво повторил:
– Вразнос… Ладно, насчёт страны судить не берусь. Но наш-то город, набитый психами под завязку, как умудряется до сих пор уцелеть? Тут ведь не только бандиты, но и Маховики, и маньяки-экспериментаторы вроде вас…
– Маховик – природный феномен. Он и правда опасен, но ещё опаснее – люди со своими намерениями. Именно они могут довести нестабильность до критической точки. И я пытаюсь этому воспрепятствовать – хотя бы в пределах нашего города.
– Звучит не очень-то убедительно.
– Я не собираюсь вас убеждать, – сказал Роггендорф спокойно. – Мне плевать на ваше мнение обо мне. Я просто делаю то, что считаю правильным.
– Например?
Миллиардер смерил Стэна взглядом, но всё-таки ответил:
– Если избегать одиозных терминов вроде «маньяк» или «психопат», то можно сформулировать так – в нашем городе живут те, кто стремится к новому. Но это, повторюсь, не всегда означает что-то хорошее. Новизна бывает и разрушительной. К примеру, можно изобрести семейный автомобиль, а можно – скорострельную пушку. Второе выходит гораздо чаще, как ни прискорбно… Вспомните конструкторское бюро, основанное мистером Вудом. Сам он ставил перед собой подчёркнуто научные цели. Жаждал познавать мир. Но его идеи можно было использовать и во зло.