Минут через пять к нам присоединяется Кирилл с подносом в руках. Ставит большое блюдо с крышкой на стол и вновь уходит на кухню. Так он делает трижды и в последнем заходе возвращается с новой бутылкой вина. Мы рассаживаемся, и он поочерёдно начинает открывать крышки на всех блюдах. Аппетитные запахи тут же ударяют нам в нос.
Как оказалось, на ужин он приготовил пасту с королевскими креветками в незнакомом мне, но очень вкусном соусе, деревенский салат, жульен и ещё несколько закусочек. Увидев наши удивлённые глаза, он опять смутился и сказал:
— Ну, я так, на скорую руку. Строго не судите. Налетайте, в общем.
И мы налетели. Все приличия и этикет были отброшены вместе с типичным для девушек кокетством в стиле «я так много не съем». Всё выглядело так вкусно, что я даже немного растерялась, с чего начать. Но в итоге решила начать с главного блюда. И не прогадала. Это была идеальная паста. Вот она, моя настоящая алчность! Вкусно поесть. Боже, храни мужчин, умеющих готовить.
— Это оооошень вкушно, — сказала Лиза с набитым ртом.
— Угу, — согласились мы с Дашей.
— Спасибо, — так же смущённо ответил Кирилл. — И спасибо вам, кстати. У меня не часто бывает такая компания для ужина.
— Но в этом есть и плюс. — Я в отличие от Лизы решила прожевать, прежде чем говорить. — Если бы у тебя была такая компания каждый день, ты бы был вечно голодным.
— Тоже правда. Хотя я ем всегда по настроению. Иногда могу просто забыть и не есть весь день. А порой не могу заснуть, чтобы не залезть в холодильник раз десять.
— Знакомо, — отвечаю я. — А где ты научился так готовить?
— Если честно, то нигде. Это тоже дело настроения. Просто складываю в голове ингредиенты, и если они мне кажутся вкусными в сочетании, их и готовлю. И всё на глаз.
— Тогда у тебя врожденный талант, — говорю я.
— Или мне просто было приятно вас накормить.
— Вот так, девчонки, — говорит Даша. — Подобрали на улице промокших и жалких, как котят. Обогрели, одели и накормили. Значит, не так уж этот мир и обречён.
— И напоили, ты забыла сказать, — подшучивает над ней Лиза.
— Не без этого. Кстати, отличное вино.
Дальше я перехожу к жульену и салату. Просто объедение. Кирилл сказал правду: пока мы с ним беседовали, он не смотрел в поваренную книгу или рецепты из Интернета, просто что-то резал, что-то готовил. Повезло нам, в общем, сегодня.
После жульена решаем сделать небольшой перерыв и курим прямо за столом. В доме установлена какая-то суперсовременная вытяжка и табаком совсем не пахнет. Это моя мечта. Я люблю курить, но терпеть не могу запах табака.
За ужином Кирилл расспрашивает, откуда мы, чем занимаемся и куда, собственно говоря, едем. По очереди мы всё ему рассказываем, только я умалчиваю причину, побудившую меня свалить из Москвы. Он внимательно слушает, комментирует, попутно делясь случаями из своей жизни. Мы настойчиво интересуемся, как так вышло, что он переехал? Но в ответ лишь слышим что-то расплывчатое в стиле:
— Девчонки, ну давайте начистоту. Все хотят оттуда свалить. Ну, правда. Просто кто-то себе не может этого позволить по материальным причинам, а те, которые могут, обладают невероятной алчностью. Им кажется, что они не переживут, если не наколбасят ещё несколько миллионов. Они больные. Таким всегда будет мало.
— А ты? Достиг своего предела? — спрашиваю я.
— Скорее, точки кипения, — отвечает он, крутя в руках вилку. — Причём от самого себя. Я устал притворяться, что такой же, как они. Нет, я не святой и сволочь ещё та. Но я не говно. Это могу честно сказать.
— Но притворялся, что ты говно? — Язык Даши уже заметно заплетается.
— Нет. Осточертело делать вид, что меня волнует, на какой машине я езжу, кто с кем спит, какая яхта круче, какая футбольная команда выиграла, кто о ком какой слух пустил. А вокруг меня было лишь это. Ну, представь, они даже когда о путешествиях говорят, рассказывают не о том, кто что увидел интересного или узнал что-то новое, а о том, в каком отеле завтраки были вкуснее, кто больше проститутке заплатил и какой домик для пенсии присмотрел.
— Ну а что ты от них хочешь? — говорю я, раскачиваясь в кресле-качалке у камина. — Чтобы они тебе по пирамидам майя лазили или по замкам Франции ездили? Эту публику я знаю. Ну не лично, а такой тип людей. Сама ими обложена. Они же кто в прошлом? Привет из девяностых. Или выращенные теми, кто в девяностых ларьки крышевал да долги выбивал. Они же думают, что можно купить стильный итальянский костюм, часы подороже, секретаршу пожопастее нанять да водителя полысее. И чтобы все в пальто, как на Уолл-стрит. И всё, вот тебе статус, имидж и интеллигентность. Всего лишь за девять девяносто девять…
— Миллионов, — заканчивает за меня Кирилл. — Да, всё правильно ты говоришь, Рит. Вот только я не проповедник и мне плевать на этих людей. Зато они вечно выносили мне мозг своими измышлениями. И я решил — пусть они остаются и что хотят, то и делают, продал все свои дела, отказался от очередного «последнего» проекта и начал новую жизнь. Первое время даже было интересно, как они там. Но потом понял, что ничего у них не меняется, и даже узнавать перестал.
— А не боишься, что тебе может надоесть такое спокойствие и размеренность? — Я спрашиваю и замечаю, что Лизка уже вырубилась на диване, а Даша скоро последует за ней.
— Ну, я всегда был лучшей компанией самому себе.
— Цитируешь Буковски? — перебиваю я его.
— Не ожидал, что знаешь. Я обожаю цитировать писателей, их героев, киногероев. В короткой фразе может быть очень глубокий смысл.
— Ну, только если оба собеседника в теме. Да, я читала Буковски. Он реалистичен до отвращения.
— Мужик знал жизнь, что тут скажешь. — Он ухмыляется, идёт к камину и подбрасывает пару поленьев.
Из камина вырывается сноп искр и ещё больше освещает комнату, на стенах которой причудливо играют наши тени.
— А насчёт надоест или не надоест — посмотрим. По крайней мере сейчас я вполне доволен этим спокойствием. Перестал постоянно оглядываться, перестал нервничать из-за пустяков, прекратились истерики по поводу куда себя деть в пятницу вечером. И к тому же, ты знаешь, я не бездельничаю. Моё занятие совсем не скучное, как может показаться на первый взгляд. Это как гольф. С первого взгляда гольф и виноградники — это для пенсионеров. А на деле же очень захватывает. Клянусь тебе, я за свою жизнь перепробовал разного вина. И того, что называют домашним, и то, которое ценой равняется с хорошей машиной. Но поверь мне, то вино, которое я, можно сказать, вырастил и произвёл сам, для меня самое вкусное. Приятно пожинать плоды своих трудов.
— Верю на слово, — я подбираю ноги под себя, — так как у меня дома даже кактусы умирали. Просто мне интересно, не потянет ли тебя большой город обратно? Я не про бизнес и не про бабки. Я о целом, движении, которое закручивает и даёт энергию, которое заряжает тебя.
— Понимаю, о чём ты. Но в этих всех движениях и каруселях событий я осознал одно — большой город забирает у тебя этой энергии гораздо больше, чем даёт. Только зачастую доходит это слишком поздно. Так что мне в этом смысле повезло.
— Или просто ты не дурак. По крайней мере, не похож. — Я зеваю. Уже, наверное, очень поздно.
— Спасибо. Спать хочешь? Подруги твои уже заснули.
— Честно?
— Если можешь.
— Я бы с тобой так проговорила всю ночь. И была бы даже откровеннее, чем со своими подругами. Так часто бывает. Незнакомцам открываешься больше, чем родным людям. Особенно тем незнакомцам, которых, скорее всего, больше никогда не увидишь. Думаю, у тебя примерно так же.
— Верно. Так и есть. — Он так близко ко мне, что я слышу его запах.
— Но реальность такова, что нам завтра нужно ехать, и хорошо бы засветло, потому что ночью из нас никто водить не любит. Завтра мы уже должны быть в Испании. Так что я разбужу девочек, и мы пойдём спать. А разговор, если суждено, продолжим как-нибудь ещё.
— Да, ты права. С тобой очень легко говорить. Не надо думать над тем, что скажешь. А можно вообще молчать, ты и без слов поймёшь.
— «Ничего не говори, это жжёт огонь в груди», — начинаю я напевать строчку из песни.
— «Ты в глаза мне не смотри, ничего не говори», — подхватывает Кирилл.
— Вот-вот. Так что не говори ничего больше. Не испорти. — Я смотрю ему прямо в глаза.
Он кивает и слегка улыбается. Как бы он меня ни привлекал, пришлось остановить всё это. Мы оба понимали, к чему ведёт эта откровенная беседа. Может, я просто испугалась, может, захотелось закончить всё многоточием. Я себя сама не понимала в тот момент. Мне казалось, что поступаю абсолютно правильно. Хотя, скорее всего, буду жалеть об этом. Но слова уже сказаны, я встала с кресла, Кирилл сделал вид, что ничуть не расстроен, а девочки проснулись и сонным голосом спросили, нужно ли помочь убрать посуду со стола. Кирилл ответил, что позаботится об этом, и подсказал, в какую гостевую спальню нам идти. Мы ещё раз поблагодарили его за всё, спросили, во сколько приедет его друг с колесом, и пожелали ему спокойной ночи.
Поднявшись в спальню на втором этаже, я с подругами увидела большую комнату, но потолки тут казались ниже, чем на первом этаже. В комнате были разная мебель и три кровати на высоких ножках. Две «кингсайз», а одна односпальная. Рита с Дашей тут же закричали «чур, моя!» и понеслись к двуспальным кроватям. Не раздеваясь, рухнули на них, простонали, как им мягко, затем, не вставая, сбросили одежду на пол и накинули на себя одеяла. А я всё так и стояла посреди спальни и жутко тормозила. Странно, но как только я увидела постель, сонливость как рукой сняло. Может, вернуться к нему и продолжить разговор? Или хотя бы помочь на кухне. Не, как дура буду.
— Я в душ пойду, — сказала я минуту спустя подругам. Ответа не последовало. Они уже спали. Везучие.
В шкафу я нашла стопку белых махровых полотенец, схватила верхнее и вышла из комнаты в поисках ванной.
Долго искать не пришлось. Ванная комната оказалась соседней с нашей спальней. Я скинула одежду на пол, и мне снова стало холодно. Включив душ, я залезла под теплые струи. Боже, как же приятно! Ни за что не вылезу отсюда.