Семинар шёл второй день. В основном его задача сводилась к следующему: политическое воспитание личного состава отряда в духе библейской истины; ударили по левой щеке – подставь правую. Ситуация на границе это предполагала. Но пограничники – люди, и не каждый эту истину приемлет, поскольку атеисты с детства. Воспитаны на неприятии библейских заветов.
Начальник политотдела отряда, майор Пляскин, вёл беседу:
–…Так вот, дорогие мои коллеги, ситуация у нас на границе неоднозначная, сложная, и осложнена она тем, что перед нами не враг. Перед нами наши политические союзники, народ строящий, как и мы, социализм. И Центральный Комитет нашей коммунистической партии, и Советское Правительство прикладывает огромные усилия для восстановления дружеских отношений между нашими странами, нашими народами. В этой области ведётся последовательная работа. Мао Дзе-дун, вставший на путь авантюризма, развернул антинародную кампанию у себя в стране. Провозгласив так называемую "Культурную революцию", он в первую очередь направил её на интеллигенцию, на руководителей всех уровней. Созданные им молодежные организации – хунвейбины и цзаофани – врываются в редакции газет, издательства, в научные учреждения, институты, совершают погромы в комитетах партии, то есть вершат свой неправый суд над инакомыслящими. Вот, я коротко зачитаю отрывок из "Красной Звезды", за 25.01.67 года. Читали – нет? Но всё-таки послушайте, как это проделывается.
"В Пекине "красные охранники" распространяют листовки с обвинениями против члена Политбюро ЦК КПК, председателя Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей Чжу Дэ – одного из создателей НОА – народно-освободительной армии, ‒ многие годы являющегося командующим этой армии. Его обвиняют в выступлениях против Мао Цзе-дуна, в том, что он поддержал Пын Дэ-хуаня, осудившего политику "большого скачка" и народных коммун, выдвинутую Мао Дзе-дуна. Чжу Дэ обвинён так же в распространении в Китае советских идей.
Вместе с Чжу Дэ нападкам подвергаются такие видные военные деятели Китая, как Хэ Лун и командующий бронетанковых войск Сюй Гуан-да.
В то время по Пекину "для показа массам" были провезены на грузовиках связанные начальник военного автомобильного училища в Чжэньцзяне, секретарь парткома и ещё несколько работников училища.
В листовках хунвейбинов из агентства Синьхуа говорится, что самой последней директивой Мао Дзе-дуна, отданной своему заместителю Линь Бяо, является указание о посылке солдат в поддержку "бунтарей", открывших "шквальный огонь" по противникам Мао".
– Вот так. А вот, что хунвейбины проделывают с жителями городов и деревень. Они устраивают незаконные конфискации продуктов питания. Врываются в их дома, экспроприируют то немногое, что люди заработали своим трудом, умом. Тем самым, воплощая в жизнь одну из цитат Мао: "Страшно подумать о том времени, когда все люди будут богатыми". А! Каково? Это когда наша цель: "Все для человека, всё на благо человека!" Но одурманенные молодые люди следуют наставлениям Мао и вершат под его лозунгами беззаконие, вандализм, создают в стране хаос. Такие действия молодчиков вызывают возмущение и осуждение у советских граждан. Хаос и беспредел в стране докатывается и до наших границ. По последним сводкам, как стало известно, на границе с КНР произошли ряд вопиющих инцидентов: такие, как шествия по льду вблизи советского берега, провоцирующие советских пограничников, манифестации перед пограничными нарядами, заставами и населенными пунктами, перед Хабаровском, Благовещенском. Участились переходы государственной границы из озорства и голода…
Козлов наклонился и, слегка постанывая, стал массажировать, разминать икру правой ноги, просунув руку под голенище сапога.
– Ты чего там? – усмехнувшись, спросил Морёнов, тоже наклоняясь к нему. – Блоха укусила?
– Хуже… Мышцу стягивает… Хоть разувайся. У тебя иголки нет? Свою в шапке в раздевалке оставил.
– Есть, – Юрий отстегнул клапан кармана гимнастерки и стал сматывать нитку с иголки, приколотой к нему.
Владимир, кряхтя, стащил с ноги сапог наполовину. Он наклонился так низко, что дважды стукнулся лбом о спинку переднего сидения. Но даже не обратил на это внимания, боль в икре, ломящая, резкая, казалось, стягивала мышцу в комок. Когда Юрий подал ему иглу с ниткой, в глазах его блестели слёзы.
– Давно тебя так крутит?
– С полгода…
По ногам по мышцам Юрия пробежали горячие колики. Особенно на голенях, он надорвал их ещё на первом году службы, едва ли не в первом наряде в направлении на Хор.
Владимир делал уколы в мышцу сквозь галифе. Вначале легкие, затем сильнее и больнее.
– …Идут на столкновения с рыбаками в кетовую путину. А теперь звучат словоблудия, вплоть до таких омерзительных, как: "Русские Машки готовьтесь встречать китайского Ванюшку!" А! Каково?.. Нечто подобное наши матери слышали от немцев перед нападением фашисткой Германии на Советский Союз. Но там был враг, и враг очевидный. Здесь же не враг. Здесь оболваненный и обманутый народ. На него нагоняется искусственно истерия. Но мы знаем, что не всех маоистская пропаганда довела до безрассудства. Есть в Китае люди, помнящие добро Советского Союза, советского народа, который сам, переживая послевоенные трудности, помогал Китаю восстанавливать народное хозяйство, подниматься из руин и строить социализм. А сколько наших соотечественников погибло при освобождении Китая от японских милитаристов, от гоминдановской армии, и сколько наших военных специалистов помогало создавать вооруженные силы КНР. Мы породнены с великим китайским народом кровью, идеей, жизнью…
Не все там забыли об этом, не все. И нам не надо забывать. Помнить о том, что забитый и униженный китайский народ – это наши братья. Сейчас раздувается истерия на границе не теми, кто веками проживал рядом с нами на берегах Уссури и Амура, – этих людей насильственно по очередной гениальной идеи Мао Цзе-дуна, переселили в южные районы Китая. А теми, кто направлен сюда вместо них, полувоенизированными молодчиками, "красными бунтарями" и "смутьянами" – пионерами "Культурной революции". Так их провозгласил председатель Мао. Они довели местных крестьян и рыбаков до того, что те вынуждены искать пропитания за пределами своих границ, переходя к нам. Народ обнищал и оголодал, унижен и бесправен. В таком состоянии человек за чашку риса, за кусок хлеба будет принужден на действия помимо своей воли; его легче заставить, его легче оболванивать.
Вот для чего Мао нужно, чтобы народ жил у него в нищете и в голоде. Тогда им легче управлять и направлять на "большие скачки", на "культурные революции", на ловлю воробьев – вопиющих вредителей сельского хозяйства, по вине которых в Китае случаются не урожаи. На гонения за инакомыслящими. Для этого ему понадобились полувоенизированные молодежные организации, наподобие хунвейбинов и цзаофаней. Они, эти молодчики, мало знают, они мало читают, их настольными книгами являются цитатники великого Кормчего – опиум для подрастающего поколения. Но… время их и вылечит. На всякую болезнь нужно время, и нам надо это время переждать, нужно набраться максимум терпения, хладнокровия, выдержки, и разум возобладает. Последующее поколение китайских граждан нам ещё скажет спасибо. Я в этом уверен.
Поэтому сейчас главное – не дать на нашей границе возникнуть военному конфликту, не дать пролиться крови. У нас миролюбивая политика, направленная на добрососедские отношения. И наша сейчас задача, задача пограничников, помочь дипломатам, не спровоцировать неосторожными действиями инцидент с Китаем. Быть предельно собранными, внимательными и предупредительными…
Это был не доклад. Скорее беседа. Майор Пляскин стоял не за трибуной, а на сцене солдатского клуба, и, почти не заглядывая в текст, лежащий на столе, кроме газет, разговаривал с аудиторией. Он знал, что каждый из присутствующих в той или иной степени на себе пережил, прочувствовал ситуацию на границе, и потому разговор вести в формальном тоне доклада было бы не эффективно. Люди пропустили бы его речь мимо ушей, и он не затронул бы их сердца. Тогда его часовой доклад, не достигнет желаемого результата, а в будущем – неизвестно какими последствиями может обернуться эта недоработочка. И он построил свою беседу на живом разговоре, на темпераменте, вложив в разговор немало чувств и эмоций.
Владимир выпрямился и подал иголку.
– Ну как, отпустило? – спросил Юрий участливо.
– Как будто… У тебя часто бывает? – вздохнул с облегчением Козлов.
– Частенько: и в наряде, и на отдыхе. Тут в санчасти скрутило… – Юрий закрутил головой. – С кровати сполз. Тут слабость, температура под сорок, и мышцы крутит.
– Да-а, долго будет граница нам сниться.
– Мне подполковник Крайнев, начальник медсанчасти, посоветовал: при судорогах мышц ног, надо ступню ноги на себя натягивать с силой. Мышца при напрядении судорогу снимает.
– Как, помогает?
– Да. Один раз левую ногу стягивала, попробовал – помогло.
– Ладно, попробем.
Они сосредоточились на докладе начальника политотдела, который и докладом-то не назовешь, замполит говорит без занудливой надоедливости.
– Вы комсомольские вожаки, доверенные лица застав и подразделений, на вас сейчас ложится большая ответственность в формировании мировоззрения, сознания и политической зрелости ваших сослуживцев. На ваши комсомольские плечи вновь легла ответственность, и такая же, как когда-то в годы войны с фашисткой Германией и при восстановлении народного хозяйства после войны на ваших сверстников, комсомольцев, на наших отцов и братьев. И эти плечи никогда не ломались, они всегда становились рядом с плечом старшего товарища – коммуниста. А партия сейчас нуждается в вашей поддержке, в вашей помощи. На дикость, разгул на границе мы должны с вами противопоставить разум, спокойствие и организованность. Не дать китайским провокаторам воспользоваться малейшей нашей ошибкой, неосторожностью, чтобы они не смогли обвинить нас в нарушении норм добрососедства. Не дать повода для возникновения вооруженного конфликта, и, не дай Бог, как говорится, – войны! Нам этого не простят ни наша партия, ни наш советский народ! Помните об этом, друзья мои.