Подполковник отдал честь и направился вдоль строя.
– Товарищи пограничники, довожу до вашего сведения цель нашего прибытия сюда. Первое – перекрыть границу. Не пропустить на нашу территорию китайских граждан. Это наша основная задача. Второе – сменить личный состав заставы. Дать ему возможность отдохнуть и приступить к исполнению своих непосредственных служебных обязанностей по охране государственной границы. Всем ясно?.. Теперь довожу до вашего сведения инструктивные действия. А действия таковы: оружие, как холодное, так и огнестрельное, не применять. Для чего, слушай мою команду, – он повысил голос, а голос у него сильный, густой, – автоматы… за спину!
Оружие спрыгнуло с плеч солдат и в два приёма опустилось за спины.
– Вопросы есть?
– Есть. Рядовой Козлов.
– Слушаю.
– Если оружие нельзя применять, то тогда чем их останавливать? Может кулаком или пинком под зад?
В строю одобрительно зашумели.
– Я тебе дам "пинком"! Я тебе покажу "кулаком"! Я тебя живо пристрою в дисбат. – Погрозил кулаком, обтянутым чёрной перчаткой. – Никаких кулаков! Ишь! Только отмашками и только уговорами. Понятно? Младший лейтенант, ведите подразделение на лёд.
– Мангруппа, нале-о! За мной, бегом марш!
Бежали вначале по улице села двумя колоннами, затем, обогнув памятник Героям Гражданской войны, повернули на лёд. На льду заскользили, и колонны рассыпались.
С появлением автомашин, из домов вышли жители и вездесущие мальчишки. Следили за происходящим у заставы с молчаливым любопытством. Но тревога и беспокойство в их душах спали: прибыло подкрепление!.. Провожали пограничников на лёд с лёгкой душой.
Пограничники заставы с радостью и облегчением встретили своих коллег из отряда. Встречали знакомых, здоровались, называя друг друга по именам, хлопали друг друга по полушубкам, пожимали руки.
Два взвода, идущих впереди, Трошин повёл на левый фланг. Талецкий два – на правый. Выстроили подразделение в плотную шеренгу перед толпой, стараясь охватить её флангами. Пограничники заставы просочились сквозь вновь выстроенный строй и собрались небольшой группой возле капитана Найвушина. Капитан приказал одному из сержантов вести подразделение на заставу, а сам задержался с Трошиным.
Младший лейтенант, обозначив собой конец фланга, пошёл вдоль строя. Остановился возле Тахтарова.
– Сержант, ваш левый фланг. Следите.
– Есть!
Пошёл дальше, давая распоряжения другим командирам взводов и отделений. В середине шеренги встретил капитана Найвушина. Отдали друг другу честь.
– Вам, капитан, приказано подразделение вести на заставу.
– Уже выполнено.
Трошин спросил:
– Как тут эти?.. – кивнул в сторону китайцев.
– Веселая публика, – усмехнулся Найвушин. – Ничто из дипломатических средств на них не действует: ни уговоры, ни отмашки.
– Сами на берег не выходят?
– Не выходили. Пригрозили автоматами, так охладели. Только ругаются, сволочи, классно. Особенно по-русски хорошо.
– Русский мат – международный язык, всем понятный.
– Но будьте внимательны. Они, по-моему, всё агрессивнее становятся.
– Ясно.
– Ну, счастливо оставаться.
– Счастливо отдохнуть.
– Ага, отдохнешь тут…
Появление большого количества пограничников китайцев несколько озадачило, шум на льду на какое-то время стих. Потом послышались голоса, выкрики, и толпа вновь заходила, постепенно начиная приближаться, но за границу не заступала. Стали что-то кричать, скандировать и размахивать флагами, трясти транспарантами. Пограничники стояли, слегка наклонившись вперёд, сдвинув шапки на лбы, чтобы абрис их загораживал глаза от пролетающего над головами клинка прожектора, отчего казались угрюмыми, суровыми.
Прожекторная установка создала для китайцев определенные преимущества. Прожектор хоть и не очень мощный, но в ночной тьме его луч был хлёстким, ослепительным, с его помощью можно было отслеживать происходящее на льду, на сопредельной стороне, на улице села. И если луч прожектора, в физическом смысле не согревал на льду митингующих людей, то души он, несомненно, им грел.
Теперь стало ясно, что провокация эта – хорошо продуманная акция.
Но что для китайцев стало самым удивительным – у этих стражей границы, сменивших прежних, автоматы были за спинами! Но и это, оказывается, ещё не всё!.. Не все сюрпризы.
Пока мангруппа разворачивалась во фронт и занимала позиции на месте ушедшего подразделения, подошли Андронов и Клочков. Подполковник, держа руку в перчатке перед глазами, загораживался от прожектора, – тот был направлен на офицеров. Слушая шум на китайской стороне, видя качающиеся стяги, какие-то нечленораздельные выкрики, сливающиеся в общий гуд, Андронов недоумевал.
2
Подполковник был когда-то молодым лейтенантом. Он не попал на фронт с фашистами. Но успел в конце войны отметиться в японскую кампанию, за что имел медаль "За Победу над Японией". Как, впрочем, и "Над Германией".
После окончания восьми классов, проработав в колхозе два года, он был призван на фронт. Но по чьему-то доброму покровительству, его направили вначале в школу младших командиров – сержантскую школу. Потом может быть из-за его басовитого голоса и за внушительный рост; бравой выправки и чёткой крестьянской исполнительности, сыгравших, возможно, не последнюю роль в этом подборе, он после сержантской школы, в числе девяти человек, был зачислен на офицерские краткосрочные курсы.
А война, набирая ход, уходила за границы Советского Союза, что положительно стало сказываться на качественной подготовке офицеров. С трехмесячных курсов подготовка растянулась до полутора лет. И в начале 45 года, в апреле месяце, из дверей уже офицерского училища вышли не скороспелые мотыльки для передовых, а офицеры для действующих армий с ориентиром на долгосрочную службу.
Какое-то время лейтенант Андронов прослужил в резервных частях Западного фронта, затем вместе с частью был переведён на Дальний Восток. И уже, когда война с Японией подходила к логическому завершению, а для Японии – трагическому концу, он оказался в Китае.
Свои семь лет службы, прекрасных лет, Андронов отдал Народно – Освободительной Армии Китая. Привык к людям, которых за время работы там успел полюбить за их уважительность, бескорыстие, трудолюбие, – сам крестьянский сын, он понимал крестьянский труд. И будучи уже у себя на родине, помнил о них прежних и сохранил в памяти своей их такими, какими успел узнать.
Из Китая, уже в звании капитана, его перевели вновь на Дальний Восток. Потом в Хабаровский край г.Бикин, в общевойсковую часть на должность командира роты. Но если для войны и для службы в Китае достаточно восьми классов образования, то для продвижения по службе, если ты тот солдат, что мечтает стать генералом, этого было явно маловато. И капитан сел за парту вечерней школы, чтобы получить аттестат зрелости, а дальше – чтобы поступить в ВУЗ, также на вечернее или заочное отделение.
Поскольку он учился, а войсковая часть, в которой он служил, должна была передислоцироваться на о.Сахалин, то капитан обратился по инстанции, к командующему округа с рапортом о переводе его в соседний пограничный отряд. Подкрепил свой рапорт тем, что имеет семилетний опыт работы с китайцами, и эти знания готов использовать на службе в погранвойсках. Аргументы были весомы, к тому же пограничные войска всегда испытывают недостаток в кадрах, тем более таких боевых, и офицера перевели в Бикинский погранотряд.
Да, подполковник уважал китайцев, как уважают друзей, добрых соседей. И служба на границе была спокойной, без эксцессов на ней. А главное, на одном месте, без мотаний по Союзу.
Правда, иногда кое-какие события происходили на границе, но такие, на которые не только он, но и люди более высокого ранга закрывали глаза. Это в основном касалось нарушений границы, связанных с проведением мероприятий пролетарских празднеств: 1 МАЯ, 9 Мая или 7 НОЯБРЯ, празднование Нового года и совместных свадеб. Иногда без всяких поводов границу пересекали жители, как той, так и другой стороны, чтобы повидаться с родственниками, с родителями, с детьми, поскольку у многих были смешанные браки. Таких нарушителей начальники застав встречали с видимым неудовольствием, но обходились с ними беседами, ничего незначащими предупреждениями.
Капитан, став майором и начальником оперативного отдела, и первым заместителем начальника штаба по должности, встречался с нарушителями (которых и нарушителями-то называть язык не поворачивается), как со старыми знакомыми, по-приятельски. И, как давний друг китайского народа, не единожды участвовал в ответных визитах к пограничникам сопредельного отряда и округа. Всюду были полная взаимная уважительность, откровение и доверие.
На одной из таких встреч произошла довольно приятная неожиданность – повстречал китайского офицера, с которым судьба свела в 48 году. К нему, тогдашнему старшему лейтенанту и командиру роты, на практику заместителем был направлен выпускник офицерского училища. И вот тот безусый мальчишка теперь был на два ранга выше своего наставника, и по должности – заместитель начальника штаба и никакого-то там отряда или полка, а одного из воинских соединений, дислоцирующегося в северных районах Китая. Завидная карьера. К тому времени и образование у того юноши было не то, что у его учителя, а военное, академическое, полученное в Советском Союзе. Несбыточная мечта тогдашнего майора, ставшего, долгих семь лет спустя, всего лишь подполковником при той же должности.
Был момент, когда ему светила должность начальника штаба отряда, там, глядишь, дошёл бы и до начальника отряда (теплилась такая надежда). Начальник отряда – батя – писал рапорт на подполковника, на назначение того на должность, но… подполковнику предпочли майора.
К тому времени, и граница изменилась, и отношения между двумя братскими государствами, началась какая-то политическая чехарда в верхах, в связи с чем, и возникла напряжённость, отсюда – повысились требования и к офицерским кадрам, к их образовательному уровню. Наступило время знаний, и знаний не поверхностных, а фундаментальных, академических. Таких, перед которыми даже батя чувствовал себя незащищённым, поскольку тоже не имел академии, а вырос на заслугах довоенных и военны