– Сара, – сказал я, повернувшись к ней в гневе, – это очень неподобающее слово, и ты не должна искушать мальчика использовать его, особенно в моем присутствии.
– Английский язык есть английский язык, мистер президент, – сказала она. Она всегда называла меня "мистер Президент", когда хотела возразить мне.
– С таким же успехом можно сказать, что человек был убит, когда он погиб в бою.
Я уже собирался сказать "казнен", но остановил себя. В Британии людей не казнят.
– Нет. Он сражается за свою страну и умирает со славой.
– Ему отстреливают ногу или руку, и слишком часто его оставляют умирать на земле. Здесь для него будут созданы все удобства, чтобы он мог безболезненно покинуть этот бренный мир, когда с течением лет он проживет больше того срока, в течении которого он может работать и быть полезным.
– Но посмотри на мистера Красвеллера, отец. Кто может быть более полезен, чем он?
Мне, как стороннику Установленного срока, не повезло так больше ни в чем, как кроме особого здоровья и общего здравомыслия того, кто по воле случая стал нашим первым мучеником. Можно было бы объяснить Джеку, что правило, которое, как выяснилось, применимо ко всему миру, не подходит для какого-то особенного человека, но донести это до сознания миссис Невербенд было совершенно невозможно. Я должен, как мне казалось, выбрать другую возможность для изложения этой стороны аргумента. В данный момент я бы взял листок из книги моей жены и сразу же перешел к своей цели.
– Вот что я вам скажу, молодой человек, – сказал я, – я не намерен, чтобы вы мешали мне проводить великую реформу, которой я посвятил свою жизнь. Если вы не можете в данный момент держать язык за зубами и воздерживаться от публичных выступлений на рыночной площади, вы должны покинуть Британулу. Хорошо бы, что бы вы попутешествовали и увидели мир, прежде чем начать заниматься ораторским искусством. И весьма кстати, альпийский клуб из Сиднея собирается этим летом в Новую Зеландию, и тебе будет очень полезно подняться на ледник Эрншоу и увидеть все красоты природы, вместо того чтобы болтать чепуху здесь, в Гладстонополисе.
– О, папа, я и не мечтал о таком, – восторженно воскликнул Джек.
– Глупости, – сказала миссис Невербенд, – ты собираешься отправить бедного мальчика сломать себе шею среди ледников? Разве вы не помните, что год или два назад там потерялся Дик Ардвинкл и погиб самым ужасным образом?
– Это было до моего рождения, – сказал Джек, – или, во всяком случае, вскоре после него. И тогда еще не изобрели новые патентованные стальные альпинистские руки. С тех пор как они появились, никто не терялся среди ледников.
– Тогда тебе лучше подготовиться к путешествию, – сказал я, думая, что идея избавиться от Джека таким образом оказалась успешной.
– Но, отец, – сказал он, – конечно, я не могу и шагу ступить с острова до окончания главного матча по крикету.
– На это время ты должен отказаться от крикета. Такой хорошей возможности посетить новозеландские горы может больше не представиться.
– Отказаться от матча! – воскликнул он. – Шестнадцатилетние англичане специально приезжают сюда, чтобы сыграть с нами, и клянутся, что обыграют нас с помощью новой катапульты. Но я знаю, что наш паровой боулер победит их катапульту. Во всяком случае, я не могу уехать отсюда до окончания матча. Я должен все устроить сам. Кроме того, они рассчитывают на то, что я буду бить по пружинам. Меня сочтут предателем своей страны, если я покину Британулу, пока все это происходит. Молодой маркиз Мэрилебон, их предводитель, останется в нашем доме, а судно, которое их привезет, прибудет сюда около одиннадцати часов в следующую среду.
– Одиннадцать часов в следующую среду, – удивленно произнес я.
Я еще не слышал ни об этом матче, ни о приезде нашего аристократического гостя.
– Они опоздают не более чем на тридцать минут. Они покинули Лэндс-Энд три недели назад, в прошлый вторник в два часа, а в Лондон прибыли в половине десятого. Мы получили от них три или четыре телеграммы с тех пор, как они отправились в путь, и они не потеряли и десяти минут в дороге. Конечно, я должен быть дома, чтобы принять маркиза Мэрилебона.
Все это заставило меня задуматься о многом. Правда, в такой момент я не мог воспользоваться своей родительской властью, чтобы выслать Джека с острова. Детские забавы юности дошли до такой степени, что им придали значение политики и общественных наук. То, что я слышал об этом матче по крикету, входило в одно ухо и выходило из другого, но теперь, когда это дошло до меня, я понял, что вся моя власть не поможет изгнать Джека, пока все не закончится. Он не только не послушался бы меня, но его поддержали бы в его непослушании даже старейшины нашего общества. Но, пожалуй, хуже всего было то, что скоро в Гладстонополис прибудет толпа образованных англичан. Когда я говорю "образованных", я имею в виду полных предрассудков. Это были англичане, у которых не было идей, выходящих за рамки идей прошлого века, и они были совершенно глухи к мудрости Установленного срока. Я сразу понял, что должен подождать, пока они уедут, и отложить все дальнейшие разговоры на эту тему, насколько это возможно, пока Гладстонополис не успокоится после крикетного азарта.
– Что же, – сказал я, выходя из комнаты. – Тогда может случиться так, что вы никогда не сможете увидеть чудесную гору Эрншоу.
– Для этого есть еще много времени, – сказал Джек, когда я закрывал дверь.
Глава V. Матч по крикету
В последнее время я был настолько поглощен делами Установленного срока, что совсем забыл о матче по крикету и о благородных незнакомцах, которые должны были приехать к нашим берегам. Конечно, я уже слышал об этом, и мне сообщили, что лорд Мэрилебон будет нашим гостем. Вероятно, мне также говорили, что в Литтл-Крайстчерче будут развлекаться сэр Лордс Лонгстоп и сэр Кеннингтон Овал. Но когда несколько дней спустя Джек напомнил мне об этом, я уже совсем потерял голову. Но теперь я сразу же начал осознавать важность этого события и понимать, что на ближайшие два месяца Красвеллер, колледж и Установленный срок должны быть изгнаны если не из моих мыслей, то, во всяком случае, с моего языка. Лучше и быть не может, чем изгнать их с языка всего мира, так как я, конечно, не хотел бы, чтобы эта тема гуляла в пределах слуха и речи толпы старомодных, предвзятых, аристократических молодых англичан, которые приезжали к нам. Матч по крикету вышел на первый план так внезапно, что Джек, казалось, забыл про все свои речи в отношении колледжа и переключил все свое внимание на различные виды оружия, наступательного и оборонительного, с помощью которых лондонский клуб должен был, по возможности, быть побежден. У нас в Британуле никогда не бывало недостатка в деньгах, но, когда я наблюдал за различными приготовлениями к двух-трех дневной игре в Литтл-Крайстчерч, казалось, что Англия посылает еще одну армию, чтобы взять еще один Севастополь. Для того чтобы эти тридцать два парня могли достойно провести свою игру, требовалось больше атрибутики, чем для того, чтобы сдать на хранение половину Гладстонополиса. У каждого мужчины из Англии был свой помощник, который присматривал за его битами и мячами, обувью и одеждой, и, конечно, было необходимо, чтобы наши мальчики были так же хорошо обслужены. У каждого из них было по два велосипеда для собственного пользования, и поскольку все они были сконструированы с использованием новых рычагов двойного действия, они ездили взад и вперед по велодорожке между городом и домом Красвеллера с поразительной быстротой. Я слышал, что шесть миль проезжались за пятнадцать минут. Потом началась борьба между англичанами и британульцами за то, кто из них уложится в четырнадцать минут, пока не стало казаться, что именно ради велосипедных гонок, а не ради крикета, англичане отправили 4000-тонную паровую яхту за счет всех крикетистов страны. Именно по этому случаю трасса была впервые разделена для приезжающих и уезжающих, и добровольцы были поставлены для того, чтобы предотвратить пересечение дороги бездомными, кроме как по мостам. Я обнаружил, что мне, президенту страны, фактически запретили ездить на моем трехколесном велосипеде к дому моего старого друга после полудня.
– Тебя переедут и сделают из тебя фарш, – сказал Джек, говоря о такой катастрофе с меньшим ужасом, чем, по моему мнению, она должна была вызвать в его юном уме. Бедный сэр Лордс был сбит нашим Джеком, – столкнулись, как назвал это Джек.
– У него не хватило сил, чтобы сделать поворот резче, как следовало бы, – сказал Джек без малейшего видимого сожаления о случившемся. – Еще полтора дюйма спасли бы его. Если он сможет коснуться мяча из нашего парового боулера, когда я его пошлю, я буду думать о его руках больше, чем о ногах, и о его глазах больше, чем о легких. Вот это парень! Ему тридцать лет, а он, говорят, всю дорогу ел суп.
Эти молодые люди взяли с собой врача, доктора Макнаффери, чтобы он прописал им, что есть и пить во время каждого приема пищи, а несчастный баронет, которого Джек чуть не угробил, натолкнулся на недоброжелательность всего клуба за то, что во время морской болезни попросил бараньего бульона.
До начала матча им предстояло провести месяц в Британуле, поэтому было необходимо, чтобы каждый мужчина находился в наилучшей физической форме. Они привезли с собой своего доктора Макнаффери, и наши ребята сразу же обнаружили необходимость иметь собственного врача. Я думаю, что в этом было некоторое притворство, поскольку, хотя доктор Боббс был уже давно известен как сотрудник крикетного клуба "Южный Крест", на самом деле они не подумали об этом, и Боббс был назначен только на следующий вечер после того, как стали известны должность и обязанности Макнаффери. Боббс был молодым человеком, только начинающим практику в Гладстонополисе, и разбирался в кори, как мне кажется, лучше, чем в подготовке спортсменов. Макнаффери был самым неприятным человеком из английской компании и вскоре начал воротить нос от Боббса. Но Боббс, как мне кажется, взял над ним верх.