Ну и ладно, решила я, выходя на свежий (относительно свежий) воздух. Мало ли кто мог ее отвлечь? Может, она и не запомнила бы женщину-аферистку, воспользовавшуюся ее рабочим телефоном.
Я поехала к Лизе Воронковой.
— Вы? — Она захлопала своими длинными ресницами. В ее глазах я прочла страх. — Зачем вы здесь?
— А ты зачем, маленькая рыжая сучка, коллекционировала сперму моего мужа? Чтобы забеременеть от него?
— Да что вы такое говорите? — воскликнула она, кутая свое тощее тело в прозрачный розовый пеньюар.
Между тем я вошла, оттеснив хозяйку в глубь прихожей.
Да, это была не квартира, а музей! Чего в ней только не было! Права была Юдина, у Лизы водились деньги. И немалые. Если бы не этот факт, может, и не посмела бы она приблизиться к Сереже. Да и он вряд ли стал заглядывать в грязную берлогу, чтобы справить свою сексуальную нужду. Квартира Лизы была огромная, светлая, в престижном доме с консьержкой (которая не могла меня не впустить уже хотя бы по тому, как уверенно я вошла, кинув небрежно «К Воронковой!», не говоря уже о моих брилллиантах, которые не раз играли свою сверкающую роль пропуска в разные места).
Очень красивая мебель, картины, антикварные вазы, украшения, ковры. При всей общей захламленности квартиры, которая напоминала филиал антикварного магазина, в целом она выглядела чистой, привлекательной. По всей квартире распространялся аромат лимонов. Я удивилась, пройдя с хозяйским видом на кухню, где на столе были рассыпаны штук пятнадцать разрезанных лимонов, лежал пучок свежей мяты и два хрустальных высоких графина. Словом, моя придурковатая соперница, одна из самых непостижимых любовниц моего мужа, готовила домашний лимонад, такой же, как каждый день готовила я сама! Должно быть, промелькнуло у меня в голове, ее научил этому Сережа.
— Что вам здесь нужно? — спросила совсем уж нормальным тоном Лиза, нервно почесывая пальцем свою щеку.
— Ты что, антиквариатом торгуешь? — спросила я, беря одну половинку лимона и отжимая сок в графин. Сок потек по моим пальцам.
— Нет, папа.
— Ясно. А твой папа знает, что ты собиралась зачать от моего мужа?
— Знает. Он против, конечно.
— А все эти шляпки, цветочки и прочая дребедень — ты нарочно разыгрываешь из себя полоумную?
— Нет, ничего я не разыгрываю. Просто живу в своем мире, — сказала она, нахмурившись.
Все равно клиника, подумала я, двигаясь дальше по квартире в поисках любовного гнездышка. И я его нашла. Огромная резная кровать темного дерева, кружево, балдахин. Действительно, почему бы после спектакля не поваляться здесь в обнимку с уступчивой и все позволяющей дурой?
Была бы здесь моя Катя, она бы сказала: «Не жалей ты своего Голта. Туда ему и дорога».
Я словно услышала ее голос!
Красных засохших роз в квартире было больше чем достаточно. Конечно, цветы оставлял здесь Сережа. Ведь он редко когда выходил из театра после спектакля без охапки цветов от поклонниц.
— Розы бы надо выбросить, — заметила я тоном хозяйки.
— Выброшу, — закивала эта девочка-женщина. — Хотите чаю? У меня есть очень хороший, мне папа привез из Китая.
Мы сидели за столом и разговаривали. Думаю, у нее был один из тех редких случаев шизофрении, когда в момент прояснения рассудка она казалась совершенно здоровым человеком. Но все же она была больна. Один взгляд ее чего стоил!
— Лиза, ты знаешь, кто убил Сергея? — спросила я ее прямо.
— Да я уже говорила и еще раз повторю — Лена Юдина! Она ревновала Сергея ко мне, но ничего не могла поделать — ведь он любил только меня!
— А это ничего, что ты находишься в обществе его законной жены?
— Да, я все понимаю, вы его жена, но только ведь на бумаге! Он любил меня, мое тело, мою грудь…
С этими словами Лиза распахнула пеньюар и продемонстрировала свои белые, острые, с розовыми сосцами груди.
— Лиза, ты это серьезно? — Я кивнула на ее прелести. — Или ты валяешь дурака? Никак не могу понять!
— Вы толстая и некрасивая, Сережа вас никогда не любил. Он любил меня, потому что я молодая, у меня хорошая кожа, как у ребенка! А еще я делала ему подарки, но в основном давала деньги. Я понимала, что ему влом спрашивать у вас, унижаться, а я сама давала ему, мне было для него не жалко.
Прикормила, молодая блудница.
Мне вдруг стало скучно.
— Ты любила его, Лиза?
— Да, очень любила. — Она неожиданно, словно преодолев тысячу зажеванных, проглоченных кадров, составляющих контекст предыстории, разрыдалась. Больше того, она, вдруг увидев в моем лице человека сочувствующего и родного, бросилась мне на шею. Я почувствовала, как по моей щеке и шее потекла теплая влага.
И, странное дело, я вдруг на каком-то инстинктивном уровне, словно эта девочка пробудила во мне спящие крепко материнские чувства, обняла Лизу и заплакала вместе с ней.
Когда мы с ней немного успокоились, я снова спросила ее, кто убил Сережу.
— Лиза, я серьезно. Забудь ты свою ревность к Юдиной. Она же нормальная девочка, она не стала бы стрелять в Сережу. Она тоже любила его. Она скорее убила бы тебя.
— Может, и так, — внезапно согласилась Лиза. — Но кто же тогда его убил? Кто-то же убил!
— А у тебя есть пистолет?
— Конечно, есть!
С этими словами Лиза спокойно выдвинула один из ящиков старинного громоздкого письменного стола и достала большой, тяжелый с виду пистолет.
— И разрешение имеется? — спросила я, мысленно уже рапортуя Мишину о наличии огнестрельного оружия у малахольной.
— Нет, разрешения нет. Но оно имеется у папашки. Так что с этим все нормуль.
Как-то не вязались эти ее романтические наряды и золотые локоны с пробивавшимся время от времени молодежным сленгом. С другой стороны, не в лесу же она жила, общалась со сверстниками.
— Лиза, а у тебя друзья есть?
— Да есть вроде бы, — неуверенно ответила она. — Но им от меня только бабки нужны. Но папа отвадил парочку моих друзей от меня, его телохранитель врезал им. Одному даже руку сломали. А что? Нечего было нагло тянуть с меня деньги…
В большом шкафу в спальне мог бы уместиться не один Сережа, а целых четыре! И розы были, и сумасшедшая была. И пистолет был. Интересно, почему Мишин еще не наведался сюда?
Вечером этого же дня я, уставшая и злая, прикатила на улицу Гороховую, где располагался большой антикварный магазин Александра Борисовича Воронкова. Он был предупрежден о моем визите и встретил меня в своем кабинете, куда я прошла, минуя заставленный мебелью, старинными часами и бронзовыми статуями салон.
Его кабинет мог бы спокойно быть частью квартиры его дочери — тот же стиль, запах, дороговизна вещей.
Полный, в белой батистовой рубашке господин жадно глотал ледяную минеральную воду из голубой прозрачной запотевшей бутылочки. Его письменный стол — миниатюрный по сравнению со столом Лизы — был завален документами и раскрытыми альбомами по искусству. Чувствовалось, что передо мной профессионал, настоящий антиквар, разбирающийся в своем деле.
— Здравствуйте. — Он кивнул. — Присаживайтесь. Я знаю, кто вы, мне Лиза сообщила. О чем вы хотели со мной поговорить?
— Мой муж убит, я спрашивала у вашей дочери, не знает ли она, кто и за что его мог убить. Вы же знаете, что они встречались.
— Да знаю я все. — Он откинулся на высокую, обитую красным бархатом спинку кресла. — Я очень люблю свою единственную дочь, понимаете? И готов для нее на все. Но женатый актер, да еще и известный! Нет, это уже не в моих силах. Не знаю, вправе ли я вообще разговаривать с вами, ведь вы вдова Сергея Голта, а моя дочь была с ним в отношениях, но уверяю вас, Лиза совершенно безобидный человек. Она понятия не имеет, кто и за что убил вашего мужа. Она любила его, по-своему, конечно. Довольствовалась его короткими визитами, думаю, что унижалась перед ним, а он этим пользовался. Но вряд ли ваш муж делился с ней какими-то своими проблемами. Разве что денежными. Не стал бы он рассказывать, если бы его преследовали за долги или за что-нибудь еще. У меня есть знакомства в определенных кругах, конечно, я пытался что-то узнать, но следствие все-таки склоняется к выводу, что ваш муж покончил с собой.
— Эта версия рассматривалась до того, как были получены результаты экспертизы тела. Но он не покончил с собой. Выяснилось, что его тело после того, как наступила смерть, было сброшено с высоты… А нашли тело, как вам, я думаю, известно от ваших знакомых в правоохранительных органах, в лесу, рядом с нашим садом в Лобанове. Ну не дракон же его сбросил с высоты! Его убили в одном месте, откуда-то сбросили, затем привезли в Лобаново и закопали в лесу.
— Да-да, я тоже все это слышал. Вот только не могу понять, зачем его привезли в Лобаново? Разве что он сам туда приехал?
— Неизвестно. Но его машина стоит на месте рядом с домом. Или же он отправился туда с кем-то, кто его и убил, либо на такси… Но Сережа не любил этот дом. Ох, не знаю, зачем я вам все это рассказываю.
— Да вы успокойтесь. Хотите холодной минералки?
В какой-то момент я поняла, что разговариваю с очень приятным человеком, с которым в принципе неплохо бы и подружиться. А еще — глубоко несчастным, зависимым от своей дочери.
— Где мама Лизы?
— Понятия не имею! — развел руками Воронков. — Она давно уехала из страны и не интересуется дочерью. Правда, когда у нее возникают какие-то сложности, она звонит мне и просит денег. Обычная история.
— Александр Борисович, скажите, что мне делать?
Не знаю, как это у меня вырвалось. Я вдруг увидела перед собой взрослого, адекватного, серьезного и умного человека, который, как и я, сумел построить самостоятельно свой бизнес и теперь мог бы жить счастливо. Но ни он, ни я со своими миллионами не сумели построить это самое счастье. Что с нами было не так?
— Вы хотите услышать мое мнение… — Он задумался. — Полагаю, его убил кто-то из близких ему людей. Из ближнего круга.
— Да? Но почему?
— Да потому что Лобаново. Я вот, к примеру, чужой вам человек, понятия не имею, где находится ваша дача. А убийца знает многое. Я бы на вашем месте попытался разыскать человека, который следил за вами.