— Ничего. Говорю же. Все нормально.
— Юра, я не об этом. Что с Наташей? Как у вас с ней?
Я прервала запись. Почувствовала, как уши мои начинают гореть. Нет, я, конечно, много раз представляла себе, что наша с Юрой тайна рано или поздно вылезет и Катя все узнает. Я даже репетировала наш с ней разговор на эту тему, и всегда в этом диалоге у меня был виноватый тон. А она, оказывается, все знает! Интересно, и как она об этом узнала? Неужели Юра рассказал? А что, если и у нее, моей лучшей подруги, тоже план? Что, если у нее в планах пристроить своего племянника, сделать его совладельцем моих ресторанов?
От этого предположения меня физически затошнило.
Если, не дай бог, это так, то как можно дальше жить? Кому верить?
Что, если проверить? Что, если взять и подарить Юрочке ресторан или предложить? Что он скажет? Как себя поведет? Юра. Он честный, чистый и хороший мальчик. Говорит, что любит. Я всегда могла ему довериться. Но как теперь верить ему, если он скрыл от меня тот факт, что Катя посвящена в наш с ним роман?
Я снова включила запись.
— Прошу тебя, оставь нас в покое. Я не люблю, когда ты говоришь об этом!
— Да как ты не поймешь, что на горизонте появился Вадим!
— А разве не ты сама хочешь, чтобы они поженились? И вообще, я никак не пойму, что ты на самом деле хочешь? То ты была категорически против наших отношений, даже плакала, потом вдруг вбила себе в голову, что мы были бы хорошей парой, что наш брак — наше спасение от одиночества, что Наташа будет счастлива со мной, что у нас родятся дети. Ты мечтала, наконец, породниться с Натой!
— Я не знаю, правда. — В голосе Кати звучала какая-то тоска. — Очень боюсь, что ее обманут.
Ничего себе записи! И как это я так подгадала с просьбой проследить за моими мужчинами? Неужели так все совпало, что все они решают для себя, что со мной делать — жениться на мне или нет. Удивительно! И Катя как переживает! Интересно, что она сейчас скажет?
— А я, — сказал Юра едва слышно, — переживаю за ее здоровье. Она же вбила себе в голову, что это она убила Голта. Решила, что убийство было совершено в ее квартире. Говорила о каких-то подушках, перьях, крови на полу.
— Никто не знает, где был убит Голт. А то, что она пережила шок, это правда. Вот я и хочу узнать, кто же из вас — ты или Вадим — любит ее по-настоящему?
— Я люблю, но она не будет со мной счастлива, понимаешь? Она, даже если и согласится выйти за меня замуж, будет тяготиться нашими отношениями, я же это чувствую! Она будет меня стесняться! А потом и ревновать… К тому же я не представляю себе, чем я буду заниматься, если женюсь на ней. Она не позволит мне почти круглосуточно резать здесь, в «Цахесе», колбасу, варить кофе да разливать пиво. Она позовет меня к себе в ресторан или попросит меня контролировать свои рестораны. А я привык в «Цахесе».
— Ты хочешь сказать, что не хочешь вырасти?
— Хочу, но сам. У меня долги, и она захочет мне помочь расплатиться, а я не допущу это. У нас возникнут разногласия. А я хочу финансовой свободы. Не знаю, как это сказать…
Мой милый мальчик. Как же ему хотелось быть мужчиной. Он был беден и страдал. А я была богата, к тому же старше его и тоже страдала.
А еще он был мудрее меня. Если бы он меня позвал замуж, я сразу же согласилась бы. Поддавшись чувству, на эмоциях, быть может, даже страсти.
Какое счастье, что я услышала его!
«Я освобожу тебя, Юрочка».
Эта мысль была настолько ясной, что в душе моей все как-то само собой привелось в порядок. Брак с Юрой — это невозможно. Мы оба будем несчастливы. Он прав, и он, и я, мы оба будем жить под гнетом своих собственных комплексов, и все это будет сильно отравлять нашу жизнь.
— Не знаю, может, ты и прав. Но если ты бросишь ее сейчас…
— Да не собираюсь я никого бросать! Я люблю ее и буду с ней до тех пор, пока она сама не попросит меня оставить ее.
Надо же, всего одна фраза, и вот я снова уже хочу, чтобы он позвонил мне, чтобы назначил свидание, чтобы сказал, что любит меня. Ну может же меня кто-нибудь любить просто так, искренне! И снова в моей душе какой-то любовный хаос, и кровь начинает закипать, когда вспомню горячие губы моего молодого любовника.
Нет, не надо меня сейчас бросать, Юрочка. Сережа меня уже покинул. Вадим вообще не собирается жениться на мне, он давно уже женился на своих расчетах и опытах. Воронков…
Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть. Я шлепнула по клавише ноутбука в испуге.
Кто бы это мог быть?
Катя!
— Извини, что без предупреждения.
Вид у нее был решительный, думаю, примерно такой же, с каким она вела переговоры с моими любовниками, уговаривая их жениться на мне.
— Несмотря на то, что ты не накрашена, не одета и все такое, выглядишь потрясающе, — сказала она по-деловому, практически не глядя на меня и усаживаясь в кресло в гостиной с видом человека, настроенного на серьезный разговор.
Я пригладила свои растрепанные волосы, пригладила мужскую рубашку и широкие домашние штаны, в которых разгуливала по дому. Словно мимоходом захлопнула ноутбук с компроматом, хранящим ее голос.
— Надеюсь, ничего не случилось? — спросила я на всякий случай, хотя чутье подсказывало мне, что она пришла поговорить со мной о моей личной жизни.
— Послушай, скоро похороны, ты теперь — официальная вдова. Богатая вдова. Вокруг тебя уже очень скоро начнут виться разного сорта мужики. Все знают о твоем добром сердце. Да-да, только слепой может не заметить, что ты дама у нас страстная, веселая, жизнерадостная, как раз такая, какая нравится всем мужчинам без исключения, особенно альфонсам. И если ты влюбишься до того, как я сумею тебя проконтролировать, все пропало. Ты снова окажешься в руках человека корыстного.
— Катя, ты пришла ко мне, чтобы меня спасать от альфонсов? — Я расхохоталась. — Вообще-то я еще в своем уме, ни в кого не влюблена, да и замуж пока что не собираюсь.
— Ната, давай уже начистоту!
Она села, уложив сцепленные крабом пальцы рук на столешнице и устремив на меня озабоченный взгляд.
— Давай!
— Я знаю о ваших отношениях с Юрой. Хотела бы услышать это от тебя. Но так и не дождалась.
Хоть и не хотела я краснеть, но все равно почувствовала, как горячая волна заливает мои щеки.
— И как ты узнала?
— Много раз видела, какие он взгляды бросает на тебя. Он влюблен, он думает только о тебе. Собирается разбогатеть и только тогда делать тебе предложение. Но ты к тому времени превратишься уже в дряхлую старуху.
Я улыбнулась.
— Хорошо же ты думаешь о своем племяннике.
— Я реалистка. Ты же не позволишь ему продолжать работу в «Цахесе», ты захочешь для него чего-то большего, а он не согласится быть в твоем подчинении, моральном ли, финансовом. У вас нет будущего, хотя вы, я так понимаю, давно уже близкие люди и в случае чего ты обращаешься за помощью и поддержкой именно к нему. Я права?
— Абсолютно.
— А теперь чисто женский вопрос: если ты любила Голта, то как относилась и относишься к Юре?
— Это разные любови.
— Да. Это, наверное, так. Пусть. Ты мне скажи, ты была бы счастлива с Юрой?
— Да. Я люблю его. Но на самом деле не хочу, чтобы он весь остаток своей жизни работал в «Цахесе». И его жизненные принципы тоже знаю. И что же делать?
— Думаю, вам надо бы на некоторое время расстаться. Тебе отправиться в Париж и постараться отдохнуть там. Или полететь в Африку охотиться на львов. Оторваться по полной, понимаешь?
— У тебя удивительное свойство угадывать мои мысли и желания. Сама хотела уехать, развеяться сразу после похорон.
— Ладно, с Юрой разобрались. Теперь Сажин. Я так поняла, что у вас с ним тоже нет будущего. Что он как был одержимым своими идеями и планами Вадиком Сажиным, таким и остался. И это при том, что он всерьез увлечен тобой.
— Для семейной жизни мне нужен другой мужчина, — вырвалось у меня.
— Надеюсь, кандидата пока еще нет?
— Нет.
— Ладно, и с Вадиком, считай, тоже разобрались. Теперь давай разбираться с тобой. Расскажи мне в подробностях все то, что ты видела в этой квартире, еще раз, обстоятельно. И о Марине, и о чемодане.
— Да я как бы тебе все рассказала.
— И? Какой вывод сделала?
Я сказала ей, что убийцей считаю Лизу Воронкову, что верю Саше Паравиной, что у нее наверняка проверенные источники информации.
— Стало быть, ты перестала внушать себе, что ты — убийца. И что теперь будешь делать?
— Наверное, надо будет намекнуть Мишину, который продолжает делать вид, что он расследует это дело, чтобы он его закрыл. Да?
— Не знаю… Но согласись, что для Лизы эта схема действий, эта подготовка, планирование убийства, да и мотив — как-то сложно, непонятно… Где Лиза, а где, скажем, твоя консьержка? Откуда у Лизы ключи от твоей машины? Все слишком уж закручено… К тому же зачем Лизе было убивать Голта, если он приходил к ней почти каждый день?
Я не могла рассказать ей о Фиме и результатах его работы. А потому она никогда не узнает о разговоре Воронкова с дочерью, в котором он обещает ей всяческую поддержку.
— Предлагаю тебе забыть весь этот кошмар, поскольку если кто и убил Сергея, то уж к тебе все это не имеет никакого отношения. Это я к тому, что, даже если предположить, что убийца остается на свободе, ты все равно можешь продолжать жить спокойно и заниматься своими делами. А потому, прошу тебя, просто абстрагируйся, проведи похороны, вытерпи все это, а потом уезжай.
— Ты специально для этого приехала?
— Я же вижу, что ты неспокойна, что у тебя полна голова тараканов! А еще я хотела сказать тебе, что знаю про вас с Юрой. Не могла больше молчать. Хотела услышать твое мнение и сказать, что я всегда буду за вас, за тебя и Юру. И приму любое ваше решение. Вы — единственные близкие мне люди.
— А у тебя как дела? Что с Валентином?
— Вообще-то завтра мы подаем заявление в ЗАГС. — Она зарделась. И этот румянец так шел ей, что я не выдержала и поцеловала ее в щеку.