СТРОИТЕЛЬ
Удивительно обширной оказалась деятельность нового игумена.
Почти все, что мы видим на Соловках, построено непосредственно игуменом Филиппом или же согласно его замыслу.
Монастырские строения сильно пострадали от пожара, случившегося на Соловках в год вступления Федора в монастырь.
И сейчас, приступая к восстановлению монастыря, Филипп задумал заменить деревянные строения каменными, для чего устроил кирпичный завод.
Начал он с собора Успения Божией Матери.
В 1552 году новгородские мастера приступили к кладке, и через пять лет собор был уже освящен. Под церковью разместили хлебопекарню, а сбоку пристроили трапезную. Над трапезной поднялась колокольня, на которой, отмеряя время, били часы.
Одновременно заложили и Преображенский собор…
Шло строительство больницы для монахов и богомольцев, келий, скита на Заяцком острове. Там же строились «палаты», поварня и каменная пристань для судов.
В самой Соловецкой гавани Филипп насыпал холмы и воздвиг на них кресты, служившие для кораблей маяками. На Муксальмском острове устроили большой скотный двор, а в соловецкие леса запустили стада оленей.
Через весь остров проложили дороги, построили каналы и плотины…
Гидротехнические системы, созданные во времена игуменства Филиппа, и сейчас изумляют паломников. На острове около ста озер, 52 из которых соединены в одно – Святое озеро, дававшее монастырю питьевую воду и соединявшееся каналом с морем.
Удивительно обширна деятельность игумена Филиппа!
Вчерашний пустынножитель, он сделался теперь расчетливым хозяйственником, мудрым строителем, знатоком сельского хозяйства, гидротехником, ученым…
При игумене Филиппе была составлена первая карта Соловецких островов.
«И от мореходцев неутомленно истязаше о ходех корабельных, и о брезах, и об островах. И те мореходцы ему свои походы сметывают. И он, Филипп, ту смету счисливал в чертеж. И, по тих речам, не обленися исправлять и перебеливать».
Ничего лишнего не было в его келье – только иконы, книги и бумаги, стол да постель оленья.
И кто заходил к нему, никогда его праздным не видел.
Устраивая острова обители, Филипп немало думал и об обороне их – острова становились форпостом России в Белом море. «Смотряще яко стратиг и воевода. То и на листах смышляше кий волок развалити или реку на ину постель управити»…
Соловецкий монастырь был тогда крупнейшим землевладельцем в Поморье. Управление сотнями деревень и сел тоже лежало на плечах игумена.
Ему удалось пресечь разорительные поборы с крестьян. Для этого он нашел, воистину, самое мудрое решение – сократил до трех человек управленческий аппарат края.
Была налажена и централизованная торговля Поморья с центральными областями страны. Теперь продуктами был обеспечен не только сам монастырь, но и беломорские села.
Именно Филипп заложил основы процветания Поморского края.
Нельзя не дивиться результатам его работы.
И снова задумываешься, откуда черпал силы для бесконечно трудной и хлопотливой деятельности этот молитвенник, отшельник, беглец от мира…
Да именно в молитвах, в удалении от мира и черпал их. И будучи игуменом, часто удалялся он в пустынь и там предавался молитвам, спасаясь от власти суеты…
И, конечно, помощь святых основателей монастыря преподобных Германа, Зосимы и Савватия тоже поддерживала его в трудах. Собственноручно отремонтировал Филипп пришедшую в ветхость Псалтырь, принадлежавшую преподобному Зосиме, любил совершать богослужения в его убогих ризах…
ВОЗВРАЩЕНИЕ В МОСКВУ
И пришел день, когда царь Иоанн Грозный вспомнил об удивительном соловецком игумене. Весной 1566 года он вызвал его «для духовного совета».
С тяжелым сердцем ехал Филипп в Москву. Ведомы были ему страшные перемены, произошедшие с государством в эти годы.
Сосланный на Соловки царский духовник протопоп Сильвестр рассказывал, что казни, переходящие в кровавые оргии, стали на Москве обычным делом.
Многие убиенные умирали, как святые мученики.
Посаженный на кол Дмитрий Шевырев пел канон Господу Иисусу Христу.
Молодой Горбачев перед казнью, взяв в руки отрубленную голову отца, молился, благодаря Бога, сподобившего их «неповинными убиенными быти».
Возвращался Филипп в Москву той же дорогой, которой тридцать лет назад уходил из Москвы…
В Новгороде именитые граждане поднесли ему хлеб и соль.
Со слезами умоляли они ходатайствовать перед Иоанном Грозным за «свое отечество», Великий Новгород, над которым уже навис царский гнев.
И чем ближе подъезжал Филипп к Москве, где ждал его белый клобук митрополита и венец мученика, тем чаще встречались конные люди с привязанными к седлам метлами и собачьими головами – опричники.
Этими метлами царские слуги должны были вымести из царской земли измену, этими собачьими зубами выгрызть царских врагов…
Страшны были эти люди… Казалось, они вышли из пустых, распахнутых прямо в небо ворот виселиц, которые запомнил Филипп, проходя по этой дороге тридцать лет назад…
НОВОЕ СЛУЖЕНИЕ
Почему царь остановил свой выбор на игумене Филиппе, который в своем служении Богу не признавал никаких компромиссов?
Что это? Недальновидность? Ошибка? Наивность?
Конечно же нет!
Необузданная жестокость и гнев, что вспыхивали в царе, пугали и его самого. Но Иоанн Грозный считал, что, даже проливая безвинную кровь, действует он в высших государственных интересах, исполняет то, что предначертано Богом исполнить ему.
Иоанн Грозный был глубоко верующим человеком.
Ревность его о внешнем и внутреннем церковном благолепии была искренней. И не покладистого царедворца, а истинного святого хотелось видеть Грозному во главе Русской Православной Церкви.
Иоанн Грозный надеялся, что и Филипп прозреет Высшую волю и станет не врагом его, а сподвижником, разделит с ним бремя ответственности.
И так и случилось.
Но Филипп был святым и прозревал многое глубже и дальше, чем сам царь… Он своими глазами видел бесчинства опричников, попирающих Божие заповеди, он видел, что занимаются эти опричники не столько уничтожением государственной измены, сколько собственным обогащением и утехами. Поэтому разногласия с Иоанном Грозным начались у Филиппа с первых дней его пребывания в Москве.
25 июля в Успенском соборе Кремля состоялось торжественное постановление нового митрополита.
Иоанн Грозный подал Филиппу митрополичий посох.
– Жезл пастырства, отче, восприими, и на седалище старейшинства взыди и моли Бога и всех святых о нас и о наших детях и о всем православии… и подаст ти Господь Бог здравие и долголетие во веки веков, аминь! – сказал он.
– Мирно да будет и многодетное твое государство, и победно со всеми повинующимися тебе пребывает во веки и в век века… Здрав, здрав, здрав, добро творя, животоносен владыко самодержец, многолетен! – отвечал митрополит Филипп, принимая посох.
Слова эти не принадлежали ни Иоанну Грозному, ни Филиппу Колычеву.
Это – уставные, служебные слова, которые при поставлении должны произносить царь и будущий митрополит…
После споров, после всевозможных оговорок и условий, зафиксированных в договоре, эти уставные слова должны были казаться лживыми и формальными, но слова эти произносились перед Святым Престолом, и – вот оно чудо православной обрядности! – слова становятся реальностью, и на целых полтора года притихает опричнина. Ничего не слышно в это время в Москве о казнях…
ПОДВИГ МИТРОПОЛИТА
Но в январе 1558 года, вернувшись из неудачного литовского похода, Иоанн Грозный снова подпадает под власть злых духов, помрачавших его ум…
Первым был убит конюший царя, боярин Иван Петрович Челяднин…
Иоанн Грозный заставил престарелого боярина облачиться в царскую одежду и усесться на троне.
Как шут, кланялся он оцепеневшему от ужаса старику, называя его царем земли Русской. Потом выхватил нож и ударил несчастного. Опричники дорезали старика и выволокли тело из дворца, бросили в навозную яму.
Следом за Челядниным были убиты князья И.А. Куракин-Булгаков, Д. Ряполовский, трое князей Ростовских.
Страшно стало на московских улицах…
Отряды опричников в плащах, с большими топорами разъезжали по Москве, рубили и душили людей без всякого суда и вины…
Так и наступало время подвига митрополита Филиппа.
Объяснение с царем произошло в храме.
– Только молчи! – попытался остановить Иоанн Грозный святого Филиппа. – Одно тебе говорю: молчи, отец святой! Молчи и благослови нас!
– Наше молчание грех на душу налагает и смерть наносит! – ответил святитель.
– Ближние мои встали на меня, ищут мне зла: какое дело тебе до наших царских советов?
– Я – пастырь стада Христова…
– Филипп! – воскликнул Иоанн Грозный. – Не прекословь державе нашей, чтоб не постиг тебя гнев мой, или лучше оставь митрополию!
– Я не просил ее, Государь, не искал через других, не действовал подкупом для получения сана… – ответил Филипп. – Зачем ты лишил меня пустыни? Если дерзаешь чрез каноны, твори, что хочешь, но когда наступит время подвига, не должен я ослабевать.
Безбоязненно произнес эти слова митрополит Филипп.
Да и не он говорил это. Его устами говорила сейчас Святая Русь.
И вот 22 марта произошла неизбежная развязка.
Иоанн Грозный явился на воскресную службу со своими опричниками.
Три раза подходил Иван Васильевич под благословение, но трижды не замечал его митрополит.
– Владыка святой! – обратился к Филиппу один из бояр. – Царь всея Руси Иоанн Васильевич требует от тебя благословения.
Тогда митрополит и сказал, обращаясь к царю, но так, чтобы слышали все:
– Благочестивый государь! Кому приревновал ты, изменив так красоту своего лица? Отколь солнце начало сиять на небесах, не слыхано, чтобы благочестивые цари возмущали свою державу. Убойся Божия суда! Постыдись своей багряницы! Устанавливая законы другим, для чего сам нарушаешь их?.. Сколько страждут православные христиане! Мы, о государь, приносим здесь Господу жертву чистую, бескровную о спасении людей, а за алтарем проливается христианская кровь, и напрасно умирают люди…