Рассказывая о духовных связях наших святых с правящими династиями Государей Российских, мы вынуждены были забежать вперед и сейчас нам предстоит вернуться в страшное время смены этих династий – в годы первой русской смуты…
Уместившись в пространство двух лет, сошлись даты…
В 1578 году родился Дмитрий Михайлович Пожарский, будущий освободитель Москвы.
А на следующий год была обретена чудотворная икона Божией Матери, получившая название Казанской…
Вот две даты, два события, из которых предстоит произрасти спасению нашего Отечества от разрушительной смуты, в которую ввергли его властолюбие и алчность, разврат и своеволие…
1
Всего две недели прошло после страшного, уничтожившего 23 июня 1579 года весь казанский посад пожара, а уже застучали топоры. На пепелищах, белея стенами, начали расти новые дома.
Отец Матрены тоже ходил сегодня утром на пожарище.
– Ништо, мать… – сказал он за завтраком. – Будем и мы строиться.
– Надо строиться, отец… – ответила мать. – Негоже государеву стрельцу с семьей по чужим углам скитаться.
– Я уже сговорился лесу купить… Дорого, конечно, а брать надо. Дешевле не скоро станет…
Зашумели за столом дети, заспорили, какой будет новая изба. Отец с матерью не останавливали этот галдеж. Тоже, верно, задумались о жизни в новом доме. Впервые после пожара помягчели лица.
Только маленькая Матрена не принимала участия в споре. Она и не слышала ничего, вспоминая свой сон…
Сегодня второй раз явилась Матрене во сне Богородица. Прекрасным был лик, но дышал пламенем. Даже сейчас жарко сделалось девочке, словно у открытой печи сидела…
Уже закончился завтрак, уже прочитали благодарственную молитву, а Матренина ложка так и осталась лежать не тронутая.
– Что с тобой, доченька? – спросила мать, когда все встали из-за стола. – Не заболела ли?
– Я здорова, матушка… – ответила Матрена. – Только я опять во сне Богородицу видела…
Нахмурилась мать, как и в прошлый раз, когда Матрена свой сон поведала. Не поверила тогда она, сказала, чтобы не выдумывала Матрена сказок, грех большой – такое выдумывать…
Увидев, как нахмурилась мать, заплакала Матрена.
– Не плачь, доча… – смягчилась мать. – Может, и в самом деле твой сон чего-нибудь обозначает. Надо его владыке нашему рассказать…
Быстренько нарядила дочку и повела в соборную церковь.
Там и поведала Матрена, что Божия Матерь указала ей место на пепелище их избы, где находится Ее икона.
А сегодня Матрена и сам Образ увидела.
– От иконы… – рассказывала девочка, – исходило ужасное пламя, и прямо на меня, будто готовое сжечь… И голос я слышала… – Матрена наморщила лоб и повторила, стараясь не пропустить и не перепутать ни одного слова: – «Если ты… не поведаешь… глаголов Моих… то Я… явлюсь в другом месте… а ты… погибнешь…»
Архиепископ Иеремия рассеянно слушал рассказ девочки.
После ужасного пожара, бушевавшего в Казани две недели назад, все еще не могли опомниться жители от пережитого ужаса.
И это взрослые…
Что же говорить про детей?
Конечно, не велик труд сбродить на пожарище… Ну а если рассказ – выдумка? И так после пожара татары говорят, дескать, это наказание за отход от мусульманства. Зачем же подавать повод к насмешкам поисками иконы, которая приснилась неразумному ребенку?
Владыка велел Матрене никому больше не рассказывать о своих снах и, благословив, отпустил домой.
Всю обратную дорогу Матрена плакала – так страшно было.
И не выдержала этой муки мать. Взяла дома заступ и отправилась с Матреной на пепелище.
Долго копала она, но ничего не было в земле…
– Ты видишь, что ничего нет? – спросила мать.
Тогда девочка прошла на то место, где раньше стояла печь. Откинула несколько лопат углей и тут и мать, и привлеченные необычными поисками соседи ясно увидели край доски.
Осторожно выкопали завернутую в ветхое вишневое сукно – это был рукав однорядки – икону…
Огонь не тронул ее… Светлый, словно только что написанный, смотрел на людей Пречистый лик… Земная грязь не коснулась чудного Образа…
Тотчас послали известить о находке Казанского архиепископа Иеремию, но он посчитал ненужным смотреть, что отыскала несмышленая девочка, к месту находки явился священник Ермолай из ближайшей к пожарищу Николо-Гостинодворской церкви. Первым этот священник и поднял икону, чтобы поставить на приготовленный помост.
2
Так произошло 8 июля 1579 года чудесное обретение Чудотворной Казанской иконы Божией Матери.
Великие чудеса явились от нее…
Уже на следующий день начались исцеления. Перед новообретенной иконой прозрел казанский слепой Никита…
Но оказалось, что икона Казанской Божией Матери дарует и духовное прозрение.
И самое первое чудо от этой иконы – это самовидец, как он называл потом сам себя, тот немолодой священник Ермолай, который поднял из пепелища Чудотворный образ, чтобы показать народу.
Пятьдесят лет исполнилось ему тогда, но словно бы и не было их – в непроницаемых сумерках времени скрыта жизнь иерея Ермолая[47]. И только когда он взял в руки Чудотворный образ Казанской Божией Матери, спала пелена с глаз, и сразу – во всей духовной мощи явился облик великого святителя, будущего патриарха Гермогена.
Об испытанном потрясении святитель Гермоген рассказал сам спустя пятнадцать лет после обретения иконы…
«Итак, как гром пронеслось во все концы земли Русской Божие к нам милостивое посещение – явление Богородичной иконы и чудеса, подаваемые от нее в изобилии всем приходящим с верою; я же, недостойный, бывший самовидцем того, как и какими чудесными благодеяниями явила и Богородица из недр земных Свой чудотворный образ (как впереди пространнее будет сказано), писать же о том до сих пор замедлял или от недостатка разума, или от нерадения и душегубительной лености, отчасти же ради страха за свое недостоинство, ибо пленен я множеством грехов моих, так что не следовало бы мне и касаться таковых преславных вещей, а только знать свои беззакония и просить (у Господа) отпущения моим бесчисленным согрешениям. Но так как, с одной стороны, желание влечет меня, а с другой – и страх за слово угнетает меня, ибо грехи мои, яко бремя тяжкое отяготеша на мне(Пс. 37, 5), то что же я сделаю: дерзну ли начать речь свою, или запрет положу на уста свои ради беззакония своего, или в сердце своем испытаю блаженство ради Всепетой и Богоприятной Богородицы и Приснодевы Марии?»
3
Внешне жизнь иерея Ермолая после обретения чудотворной Казанской иконы Божией Матери не претерпела изменения. По-прежнему остается он священником Николо-Гостинодворской церкви в Казани.
Свидетельство его духовной, молитвенной жизни в те годы – составленный им тропарь Божией Матери ради иконы Ее «Казанская».
Молитва эта известна сейчас каждому православному человеку…
«Заступнице усердная, Мати Господа Вышняго, за всех молиши Сына Твоего Христа Бога нашего и всем твориши спастися, в державный Твой Покров прибегающим. Всех нас заступи, о Госпоже, Царице и Владычице, иже в напастех и в скорбех и в болезнех, обремененных грехи многими, предстоящих и молящихся Тебе умиленною душею и сокрушенным сердцем пред пречистым Твоим образом со слезами, и невозвратно надежду имущих на Тя избавления всех зол, всем полезная даруй и вся спаси, Богородице Дево: Ты бо еси Божественный Покров рабом Твоим».
Удивительные, прямо из сердца, погруженного в молитву, прорастают слова! Великою верою, искреннею любовью и дивным смирением наполнены они!
Повторяешь дерзновенную просьбу: «Всех нас заступи, о Госпоже, Царице и Владычице… невозвратно надежду имущих на Тя избавления всех зол…» – и разгорается свет среди непроглядной, обступившей тебя тьмы.
Но если и мы, очерствевшие в грехах, различаем теплое сияние, то что же ощущал будущий патриарх, повторяющий перед чудотворным образом свою молитву?
Ясным, немеркнущим светом была озарена душа его.
Различными путями приходят люди к духовному совершенству…
Иные уходят от мира, становятся отшельниками, другие несут возложенный на них крест в миру. Каждому человеку открывает Господь свойпуть к спасению…
Мы знаем из Евангелия, как на дороге в Дамаск явился Господь злому гонителю христиан Савлу, и Савл превратился в апостола Павла…
Известны из Житий явления святых, Богородицы, и даже Самой Пресвятой Троицы…
Все это знаки особого избранничества, особого предназначения, которое должен исполнить святой в своей земной жизни…
И казанский священник Ермолай, хотя он по-прежнему продолжал служить в Никольской церкви, уже нес, как это видно из составленной им молитвы, печать такого избранничества. Избран он был самой чудотворной Казанской иконой Божией Матери, и с этой иконой и предстояло ему совершить великий подвиг спасения России.
После кончины своей супруги Ермолай принимает монашеский постриг и становится Гермогеном.
Весь путь начального монашеского послушания и делания он прошел, еще находясь в миру, и сразу после пострига Гермогена избирают архимандритом Казанского Спасо-Преображенского монастыря.
Монастырь в 1579 году сильно пострадал от пожара…
Новопоставленному архимандриту предстояло восстановить его. Надо было отстроить сгоревшие здания, чтобы продолжить дело первосвятителей казанских Гурия, Варсонофия и Германа.
«И мне недостойному, – скажет потом святитель Гермоген, – случилось в той святой обители быть пятому по нем[48] стоять на месте его и жезл его держать в руке своей».
С миссией этой Гермоген справился.
Три года провел он в неусыпных трудах по восстановлению обители, а затем 13 мая 1589 года был возведен на Казанскую кафедру…
Однако, прежде чем перейти к рассказу о святительской деятельности Гермогена, отметим, сколь знаменательным было избрание его архимандритом сгоревшей в пожаре 1587 года обители.