Мы говорили, что иерей Ермолай был избран для своего святительского подвига самой чудотворной Казанской иконой Божьей Матери…
И разве не символично, что, принимая в 1587 году постриг и становясь архимандритом сгоревшего монастыря, он словно бы переносится по времени назад на семь лет, на руины пожара, в котором и был обретен Чудотворный образ?
Это знаменательное совпадение как бы подтвердило, что именно с того момента, когда поднял он чудотворный образ Казанской иконы Божией Матери, и начало отсчитываться время его иноческого служения…
4
Святительское служение Гермогена началось в 1589 году.
И тут мы снова отмечаем знаменательное совпадение.
Именно в этом году в Русской Православной Церкви было введено патриаршество. 25 января в Успенском соборе Кремля посвятили в этот сан первого русского патриарха Иова.
Царица Ирина сказала тогда: «Отныне возвеличением митрополита Руси в сан Патриарший умножилась слава Российского царства по всей вселенной. Этого давно желали князья русские и этого, наконец, достигли»…
Ну а к следующему, 1590 году относятся долгожданные успехи в войне со шведами. После осады Нарвы шведы запросили перемирия. Россия вернула себе Ям, Копорье, Иван-Город и все побережье между Невой и Нарвой…
Казалось бы, наконец-то обретает страна то, к чему стремилась, то, ради чего шла на бесконечные жертвы. Сколько было пролито крови московскими князьями и царями, сколько совершено предательств и жестокостей, чтобы выкорчевать, выжечь из сознания русских людей удельную психологию, и вот – результат. Страна обретала могучую и неодолимую силу.
В 1591 году не ведавшие об этом крымские татары прошли к Москве по Серпуховской дороге, но здесь путь им заслонили русские полки. В бою татары были разбиты наголову, а на месте битвы, там, где стояла палатка с иконой Донской Божией Матери, вырос Донской монастырь.
Беда подкралась там, где ее не ждали…
За полтора месяца до разгрома татар на Серпуховской дороге, в Угличе, убили царевича Димитрия…
Болью отозвалась по всей Руси эта весть, хотя тогда еще никто и не догадывался, сколь трагичными окажутся последствия угличской трагедии.
И в 1598 году, когда умер, не оставив наследника, царь Федор Иоаннович и вместе с ним пресеклась династия московских государей, еще надеялись избежать беды. Собравшийся в Москве Земский Собор избрал тогда на царство Бориса Годунова.
Несчастливым для страны оказалось правление родоначальника новой династии.
Год за годом шли неурожаи.
Только в Москве погибло тогда от голода полмиллиона жителей…
И заполыхала крестьянскими восстаниями Русь, а потом в неверных отсветах пожарищ возникла и грозная тень убитого в Угличе царевича…
Сын галицкого сына боярского Богдана Отрепьева Григорий, что находился в услужении у бояр Романовых, когда Борис Годунов разгромил романовские усадьбы, спрятался в Чудовом монастыре.
Темный и неясный пронесся тогда слух, будто Богородица не велела молиться за Годунова. Жарко стало тогда на московских улицах, заходила, заколотилась в жилах кровь…
Кажется, в этой жаркой духоте и очнулся из исторического небытия монах Григорий.
Жарко было в голове, стучала в висках кровь…
Дьявол подсказал ему план – выдать себя за наследника русского престола…
Далеко не обо всех московских событиях знал тогда Гермоген, но читаешь начертанные тогда его рукою слова: «Как бесполезно перо писца без пишущего, как неподвижна и требует делателя стрела без стрелка, налагающего ее на тетиву, или как бездельна и бесполезна цевница без ударяющего по ее струнам, так и мы – если не напишем повесть об этих святых, об обретении честных и чудотворных мощей их и о множестве чудес, то праздными будем и бездельными и окажемся вместе с ленивым рабом, восприняв такое же наказание… Много бо раз вспоминал я (грехи свои) и слезы проливал, зная свое недостоинство. Однако же и то мне в ум пришло, что было бы неправедно погружать в глубину забвения Божии тайны и неизреченные и многомилостивые к нам дарования» – и кажется, что не только о казанских святителях пишет тут митрополит Гермоген, но и о том, что происходит по всей Руси, о той великой повести наказания и спасения земли Русской, что творится по Воле Божией, и окончания которой не может еще знать в конце шестнадцатого века смертный человек, но страницы которой, как будто уже открыты глазам Святителя.
5
Говоря о начале святительского служения Гермогена, не лишним будет напомнить, что Казанская епархия включала присоединенные к России земли, и православие еще не успело укорениться здесь повсеместно.
Главной заботой митрополита Казанского и Астраханского Гермогена было продолжение дела, начатого его предшественниками Гурием, Варсонофием, Германом.
Печальная картина открылась ему, когда взошел он на святительскую кафедру. Повсюду совершалось утеснение православных. Новообращенные инородцы не ходили в церкви, детей не крестили, кроме жен заводили наложниц… Еще прискорбнее, что многие из русских, живя у зажиточных магометан, тоже отпадали от православия.
Гермоген лучше других понимал, что укрепление православия в его епархии дело не только церковное, но и государственное. Прозревая грядущие испытания, он стремится как можно прочнее соединить Казанское и Астраханское царства с Россией. Путь к этому был один – усиление православного просвещения, и главными помощниками Гермогена в этом деле становились первосвятители казанские.[49]
И разве не чудесно, что, словно бы услышав зов Гермогена, являются чудотворцы казанским жителям, чтобы помочь своему преемнику в деле православного просвещения…
В 1595 году при перестройке Казанского Спасо-Преображенского монастыря удалось обнаружить гробы чудотворцев Гурия и Варсонофия. Прибыв сюда со всем освященным Собором, митрополит Гермоген вскрыл их.
Тела угодников Божиих оказались нетленными.
Так были обретены их святые мощи.
Святитель Гермоген переложил их в ковчеги и поставил над землей для поклонения.
Еще в 1592 году святой Гермоген сообщил патриарху Иову, что до сих пор не совершается особого поминовения православных воинов, на костях которых встала христианская и русская Казань.
Тогда патриархом Иовом было установлено совершать панихиду по всем убиенным под Казанью православным воинам в первую субботу после Покрова Пресвятой Богородицы. Имена их были вписаны в большой Синодик, читаемый в Неделю Торжества православия.
Ну а самым первым шагом на митрополичьем служении были хлопоты Гермогена об устройстве каменного храма на месте явления Казанской иконы Божией Матери. Еще находясь в Москве при поставлении в сан митрополита, Гермоген лично ходатайствовал об этом перед царем Феодором Иоанновичем.
27 октября 1595 года на месте явления чудотворного образа был освящен храм с двумя приделами – Успения Богородицы и святого Александра Невского.
6
В сане митрополита казанского, в храмоздательных трудах встретил святитель Гермоген роковой 1605 год, когда 13 апреля от апоплексического удара – кровь хлынула изо рта, носа, ушей – умер царь Борис Годунов.
Трон должен был перейти к его сыну Федору, но Петр Басманов, который командовавший войсками, осаждавшими самозванца в Кромах, совершил измену и присягнул Лжедмитрию. Законный порядок престолонаследия оказался нарушенным.
1 июня поднятое посланцами Лжедмитрия в Москве вспыхнуло восстание.
Патриарха Иова, не признавшего самозванца, свели с патриаршества, и на убогой телеге увезли в Успенский монастырь в Старицу, а 10 июня В.В. Голицын на подворье Годуновых удавил юного царя Феодора и его мать – Марию.
«Правосудный Бог, наказывая нас за наши грехи и милостивно наводя на нас гнев Свой – то голодом, то нашествием иноплеменников, иногда мором и междоусобными бранями, иногда же пожаром и прочими житейскими напастями, наводя на нас разные бедствия, и тяжести, и лютые болезни, побуждает тем, особенно ленивых и ожесточенных, к добродетели и наставляет на путь спасения… – учил святитель Гермоген. – Но так как мы, люди, руководимые злом, не имеем стремления к добродетели и мало заботимся о душевном спасении, то и попускает Владыка наш Господь на нас напасти и беды, скорби и лютые болезни, чтобы к Нему мы обратились и всячески о своем спасении позаботились. Вот зачем все эти беды и обрушиваются на нас по праведному суду Божию».
Словно открытую книгу читал святитель Гермоген будущее…
Увы, все так и совершилось, как и было предсказано…
20 июня 1605 года Григорий Отрепьев торжественно въехал в Москву.
Князь Богдан Бельский, бывший опекун сыновей Иоанна Грозного, торжественно поклялся, что Отрепьев – царевич Димитрий, и это он, Бельский, и спас его в Угличе и сам «укрывал на своей груди». Мать убитого царевича Димитрия – Марфа Нагая признала в самозванце своего спасенного сына…
Можно понять, чем руководствовались эти люди.
Одни лжесвидетельствовали из страха, другими руководила ненависть к Годуновым, третьи рассчитывали на щедрую награду Лжедмитрия.
Однако, чем бы ни руководствовались они, ложь не могла сделаться правдой, и, настаивая на своем, люди оказывались поражены духовной слепотой и уже не могли разобрать, в какую пропасть ведут и страну, и самих себя.
За спиною Григория Отрепьева стояла Польша и весь католический мир Запада. Есть свидетельства, что, еще находясь в Польше, Отрепьев тайно принял католичество… Страшная угроза нависла тогда уже не только над престолом, но над самой православной сущностью нашей страны. И этого-то и не желали замечать обуянные жадностью московские вельможи.
Но не все русские были поражены слепотой.
Многие различали надвигающуюся опасность и открыто встали на пути ее.
Митрополит Гермоген был в числе их…
Когда самозванец обратился к иерархам Церкви с просьбой не настаивать на переходе Марины Мнишек в православие, патриарх Игнатий – ставленник самозванца! – проговорил: