Это уже в наши годы случилось…
– У нас в церкви висит большая икона – преподобный Серафим Саровский, – рассказывал мне знакомый москвич. – Я часто подходил к этой иконе, свечки ставил… А тут пришел, и не могу найти икону. Что такое? Спрашиваю у старушки, может, унесли куда-нибудь икону по какой надобности?
А она посмотрела на меня внимательно и пальцем погрозила.
– Чего-то, – говорит, – ты не то, мил-человек, сделал. Спрятался от тебя Серафимушка. С ним такое бывает. Не от тебя первого прячется.
А я тогда письмо одно подписал… Чтобы, так сказать, демократические свободы от России защитить… Не хотел его подписывать, но так получилось, неудобно было отказаться – попросил меня человек подписать, которому я обязан был…
Я, конечно, про письмо это помнил, но старушкин намек мимо ушей пропустил. Пожал плечами, перекрестился, поставил свою свечечку у образа Богородицы и домой пошел.
Но все равно на душе как-то не хорошо было…
В общем, мучился я, мучился, а потом снял телефонную трубку и позвонил своему знакомому, который меня то письмо попросил подписать.
– Так вот, – говорю, – и так… В общем, извини, но подпись ты мою, пожалуйста, вычеркни.
– Ты что? – знакомый мне отвечает. – Ты понимаешь, о чем меня просишь? Письмо уже туда, наверх, ушло. Ты соображаешь, что о тебе там подумают, если я специально попрошу твою подпись снять. Уж лучше бы тебе тогда вообще его не подписывать…
– Лучше… – говорю. – И все-таки ты позвони. Сними мою подпись.
– Ну, смотри… – говорит знакомый. – Я тебя предупреждал.
– Я понял… – говорю. – Но ты все-таки позвони.
И только повесил трубку, как-то сразу легче на душе стало, словно груз какой сбросил. Лег спать, заснул сразу и вот, понимаешь, удивительный сон приснился, будто стою я дома у себя перед иконами и молюсь…
– Святый праведный отче Иоанне! Святый угодниче Божий Николай! Святый преподобный Сергий! Молите Бога за мя грешного… Святый угодниче Божий Пантелеимоне, святый отче Александре…
И так, кланяясь каждому образу, добрался я до иконы преподобного Серафима Саровского.
У меня точно такой же образ, как там, в церкви, дома висит…
– Святый угодниче Божий… – сказал и остановился – имя его не могу вспомнить!
– Прости, – бормочу, – отче! Сам не знаю, как такое случилось… Прости мя, грешного!
И так стыдно, так ужасно стыдно, что, кажется, от стыда бы сгорел, если бы не услышал:
– Россию только не забудьте, детушки… Меня забудьте, а ее любите.
И, как всегда во сне, не понятно: то ли прозвучал голос от образа Серафима Саровского, то ли сам я подумал это, но проснулся…
Уже утро было.
И так светло, так ясно на душе от Всех святых в земле Российской просиявших.
Память преподобного Серафима Саровского – 2 января и 19 июля.
О пречудный отче Серафиме, великий Саровский чудотворч, всем прибегающим к тебе скоропослушный помощниче: во дни земнаго жития твоего никтоже от тебе тощь и неутешен отъиде, но всем в сладость бысть видение лика твоего и благоуветливый глас словес твоих. К сим и дар исцелений, дар прозрения, дар немощных душ врачевания, обилен в тебе явися. Егда же призва тя Бог от земных трудов к небесному упокоению, николиже любовь твоя преста от нас, и невозможно есть исчислити чудеса твоя, умножившаяся, яко звезды небесныя: се бо по всем концем земли нашея людем Божиим являешися и даруеши им исцеления. Темже и мы вопием ти: о претихий и кроткий угодниче Божий, дерзновенный к нему молитвенниче, николиже призывающыя тя отреваяй, вознеси о нас благомощную твою молитву ко Господу Сил, да укрепит державу нашу, да дарует нам вся благопотребная в жизни сей и вся к душевному спасению полезная, да оградит нас от падений греховных и истинному покаянию научит нас, во еже безпреткновенно внити нам в вечное небесное царство, идеже ты ныне в незаходимей сияеши славе, и тамо воспевати со всеми святыми Живоначальную Твоицу до скончания века. Аминь. (Из акафиста)
О, великий угодниче Божий, преподобне и богоносне отче наш Серафиме: призри от горния славы на нас смиренных и немощных, обремененных грехми многими, твоея помощи и утешения просящих. Приникни к нам благосердием твоим и помози нам заповеди Господни непорочно сохраняти, веру православную крепко содержати, покаяние во гресех наших усердно Богу приносити, во благочестии христианстем благодатно преуспевати и достойны бытии твоего о нас молитвеннаго к Богу предстательства. Ей, святче Божий, услыши нас молящихся тебе с верою и любовию и не презри нас требующих твоего заступлеия: ныне и в час кончины нашея помози нам и заступи нас молитвами твоими от злобных наветов диавольских, да не обладает нами тех сила, но да сподобимся помощию твоею наследовати блаженство обители райския. На тя бо упование наше ныне возлагаем, отче благосердый: буди нам воистину ко спасению путевождь и приведи нас к невечернему свету жизни вечныя благоприятным предстательством твоим у престола Пресвятыя Троицы, да славим и поем со всеми святыми достопоклоняемое имя Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков. Аминь. (Из акафиста.)
Идти, куда Господь стопы твои направил
1 декабря 1840 года император Николай I пригласил в Зимний дворец архимандрита Иннокентия (Вениаминова), прибывшего с Алеутских островов.
Прием планировался протокольный. Решено было образовать новую Камчатскую епархию и епископом туда поставить Иннокентия…
Но предоставим слово самому святителю…
«В начале 12 часа прибыли в церковь Государь Император и вся Высочайшая фамилия. И тотчас началась литургия, которую совершал протопресвитер Василий Борисович Бажанов. По пропетии “Отче наш”, мы отправились наверх, в собственную половину Его Величества, где я надел мантию и ожидал призыву. Ровно в 12 часов объявляют мне, что Государь просит меня. Я, взяв с собой образ Спасителя, пошел в кабинет Его Величества. Государь Император, перекрестившись, поцеловал икону, принял ее и положил на стол. В это время я кое-как изъявил благодарность его Величеству за все его Высочайшие милости. При первом взгляде моем на Государя и свидании, я не мог не сробеть. И кто не сробеет при Нем! Но после того, ободренный его благосклонностью, я оправился и говорил свободно»…
Но это потом, а вначале разговор шел, как и положено, соответствующий протоколу.
– Очень благодарю Вас за то, что Вы решаетесь отправиться в такую отдаленную страну, и за то, что Вы там служили с такою пользою, – сказал государь, начиная разговор. – Много ли Вы там прожили лет?
– Пятнадцать, Ваше Императорское Величество.
– Где Вы получили образование?
– В Иркутске, оттуда отправился и в Америку.
– Как принимают веру нашу тамошние жители?
– Те жители, у которых я был в первое время, очень хорошие христиане… – ответил святитель Иннокентий. – Признаюсь откровенно Вашему Императорскому Величеству, что я только там и узнал, что есть духовные утешения; другие, у которых мне удалось положить начало…
1
Разговор, который мы привели, был записан самим святителем Иннокентием, и именно на этой незаконченной фразе и обрывается он. И не понятно, то ли отвлекли святителя, когда он записывал памятный разговор, то ли просто не удалось сформулировать на бумаге то, что было сказано тогда императору…
Однако сохранилась замечательная работа святителя Иннокентия «Записки об Атхинских алеутах и калошах», опубликованная, кстати сказать, в том же 1840 году, читая которую, можно понять, как отвечал архимандрит Иннокентий, или, по крайней мере, о чем он думал, отвечая на вопрос государя…
«Самая резкая и сильная черта характера алеутов есть их терпеливость – и терпеливость почти до бесчувствия, – писал в своих записках святитель Иннокентий. – Кажется, невозможно придумать такой трудности и такого невыносимого обстоятельства, которые бы поколебали алеута и заставили его роптать. В случае голода для него ничего не значит пробыть три-четыре дня совершенно без всякой пищи, и он никакими знаками не даст вам знать, что уже несколько дней не ел ничего, если вы не догадаетесь сами о том по бледности лица его… В болезненном состоянии не услышите от него ни стона, ни крика даже при самой жестокой боли… Алеуты почти во всех отношениях очень переимчивы. Это они доказывают тем, что очень скоро переняли от русских все рукоделия, какие только имели случай видеть… Алеуты в зрелом возрасте имеют большую охоту учиться грамоте, которую особенно они показали в последнее время, когда начали иметь книги на своем языке, так что там, где они имеют более свободного времени, например, на острове св. Павла, почти все до одного умеют читать и, как заметно, скоро выучиваются… Почему алеуты так скоро и, так сказать, вдруг оставили свою веру, очень нестрогую, и приняли чуждую, строжайшую? И почему они к ней усерднее, чем их соседи? Общая причина того и другого, я думаю, находится в самом их характере: уналашкинцы имеют более добрых качеств, нежели худых (как это сказано выше), и, следовательно, семя Слова Божия удобнее и глубже может пасть на такое основание и скорее может принести плод. Других ближайших сильных причин, заставивших алеутов принять новую веру, я не вижу»…
Об этом, или примерно об этом, наверное, и говорил святитель Иннокентий, отвечая на вопрос государя.
А о чем думал сам Государь, слушая Иннокентия?
Наверняка вспоминал он восторженные отзывы об этом человеке и митрополита Филарета (Дроздова), и адмирала Е.В. Путятина, и знаменитого географа и мореплавателя Ф.И. Литке…
Поразителен был этот человек, выросший в далеком сибирском селении Анга на Лене. Закончив иркутскую семинарию, он отправился на алеутские острова и проповедал там православную веру… Создав алеутскую письменность – петербургские ученые восхищались его научными работами! – он продолжил дело святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, святителя Стефана Пермского…
Николай видел, что этот человек принадлежит к тому Преображенскому батальону