Фицпатрик кивнул, будто именно это и хотел услышать.
— А нет ли снаружи каких-нибудь рисунков?
— Только несколько царапин. Наверное, кто-то пытался вскрыть ее до меня.
Фицпатрик взял мой стакан и в третий раз отправился за пополнением.
— Думаю, в Китае я видел описанную вами шкатулку. У Мэллоя их было четыре или пять. Это уникальные экземпляры традиционной китайской шкатулки-головоломки. Их изготовили по специальному заказу Мэллоя из вещества, обнаруженного в Розвилле; после сворачивания проекта Мэллой вынес из комплекса образцы этого вещества. Демонстрируя мне шкатулки, он считал их всего-навсего занятными безделушками. Держал там мелкие деньги и другие пустяки. Кажется, в одной из них он действительно хранил кулинарные рецепты. Он ведь был превосходным поваром…
— Так вам известно, как они открываются?
Фицпатрик вернулся и протянул мне стакан.
— Нет. Мэллой не показывал, а мне как-то ни разу не пришло в голову поинтересоваться.
Я вспомнил разговор с Джексоном Кроссом. Такое чувство, будто не меньше недели прошло с тех пор, как меня затащили в АНБ. А ведь на самом деле — менее полутора суток. Я взглянул на часы. Тридцать шесть часов, которые мне выделил Кросс, почти истекли. Очень не хотелось расставаться со шкатулкой, но еще меньше — с жизнью. Я решил раскрыть очередную карту. Может быть, Фицпатрик сумеет найти более приемлемый выход.
— Аэнбешники предъявили мне ультиматум. Я должен отдать шкатулку через тридцать шесть часов. Прошло около тридцати трех.
— И вы, конечно, не испытываете желания ее отдавать.
Я отрицательно покачал головой.
— Не испытываю. Но и не вижу, как еще тут можно выкрутиться. Если обману аэнбешников, они не успокоятся, пока не предадут вашего покорного слугу медленной и мучительной смерти. Такой вариант меня не вполне устраивает.
Фицпатрик ненадолго погрузился в раздумья.
— А как вы отнесетесь к предложению на время отдать шкатулку мне?
— Ну, не знаю… Могу ли я вам доверять? — задал я вопрос самого что ни на есть отъявленного лоха. Он звучал миллионы раз, и ответ всегда бывал один.
— Можете. В деньгах я не нуждаюсь, в предметах роскоши тоже. Всего этого у меня вдоволь, больше, чем когда-либо хотелось. У меня только одно желание: до конца пройти по дороге, которую указал мой друг. И если на этой дороге нас будет двое, соответственно возрастут и шансы на успех.
Он распинался в том же ободряющем духе, пока не убедил меня. Я решил отдать ему шкатулку. Оставалось только ее найти.
ГЛАВА 16
Пять раз прогудел видеофон, затем выдержал паузу, щелкнул и наконец заговорил приятным девичьим голосом: «Нас нет дома. Пожалуйста, оставьте сообщение, и мы вам позвоним. Спасибо».
Я сбросил вызов. В нормальных обстоятельствах я бы переговорил с Челси, прежде чем вламываться в ее квартиру. К сожалению, время поджимало.
Дверь в квартиру Челси была на крепком замке. Я достал банковскую карточку, но и она не помогла. Ключом я не располагал. Высадить дверь? Не самый лучший способ, его всегда лучше оставлять напоследок. Я пошарил на притолоке, надеясь обнаружить запасной ключ. Дудки. Я закурил сигарету и походил взад-вперед. Предоставил слово своей музе. Где же Челси хранит запасной ключ?
В газетном киоске!
Я выбежал на Чендлер-авеню и прокрался к газетному киоску. На улице было довольно тихо, лишь кое-где маячили идущие по своим делам пешеходы. Я опустился на корточки за журнальными стеллажами и поглядел на окно своего офиса. С виду пусто. И никто за мной, похоже, не следит. Но все-таки я старался действовать как можно осторожнее. Просто на всякий случай.
Я приступил к обыску. Перелистывал журналы, раскрывал книги, передвигал огромные кипы брошюр. Водил ладонями по стойкам и полкам стеллажей. В конце концов поиски достигли этапа, когда оставалось только демонтировать весь киоск. Я обкатал эту мысль в голове. Если Челси держит запасной ключ здесь (а это кажется все менее и менее вероятным), она его прячет в легкодоступном местечке. Вряд ли я добьюсь своего, если сорву крышу. Наверное, все-таки придется высаживать дверь ногой.
Я уже повернулся, чтобы выйти, и вдруг задел металлический стеллаж с газетами. Я и глазом моргнуть не успел, как он наклонился и рухнул с оглушительным грохотом; газеты разлетелись. Я приподнял голову над прилавком. Вроде бы никого поблизости. Я снова опустился на корточки и стал подбирать газеты. При падении металлического стеллажа обнажился участок фасада кирпичного здания. Один кирпич слегка выступал. Я схватил его и потянул на себя. Он легко вышел. Я приблизил голову к отверстию и зажег спичку. Ключ от квартиры метнул мне в глаза оранжевый отблеск.
Через десять минут я был у Челси дома. Квартирка оказалась совсем маленькая — сущий подарок для того, кто пришел с обыском. По крайней мере, так я считал первые полчаса. Я заглянул в каждый выдвижной ящик, в каждый шкаф, пошарил на каждой полке и под мебелью. Шкатулка точно в воду канула. Я уселся за видеофон и еще раз набрал номер, который мне оставила Челси. По-прежнему «нас нет дома».
Тут мне пришло в голову, что я еще не осматривал бытовую технику. Я поспешил в кухню и поискал в кухонной плите, микроволновой печи и посудомоечной машине. Наконец открыл холодильник. Пусто. Я выдвинул лоток из-под морозильника. Ничего. Открыл морозильник: два лоточка для ледяных кубиков и полугаллоновая коробка шоколадного мороженого «хааген-даз». Я закрыл холодильник и закурил сигарету. А не пора ли маленько передохнуть? И перекусить?
Из кухонного шкафчика я достал глубокую тарелку, из выдвижного ящика со столовым серебром — ложку. Открыл морозильник, вынул коробку с мороженым, поставил на кухонный стол, снял крышку. И увидел шкатулку.
Я набрал номер гостиницы «Империал». Телефонистка меня соединила с Реган, и через несколько минут на экране появилось женское лицо умопомрачительной красоты.
— Привет, Тэкс.
— Здравствуй.
— Ты готов со мной встретиться?
Конечно, готов. «Остынь, Мерфи!»
— Думаю, я сумею втиснуть тебя в распорядок дня.
Реган обворожительно улыбнулась.
— Как это мило. Когда?
— В любое время, когда ты не занята.
— О, я всегда занята, но временем располагаю. Почему бы тебе не подъехать? Можно встретиться у меня в номере.
Предложение было заманчивое, но я не мог оставить шкатулку и не был абсолютно уверен в надежности Реган.
— Никогда не хожу на первое свидание в гостиничные номера. Целомудренный молодой человек, вроде меня, не вправе себе позволить такого предосудительного поступка.
Реган приподняла элегантно изогнутую бровь.
— Обещаю, я буду вести себя прилично.
— Ну, конечно, так я и поверил.
Улыбка ее была безупречна.
— А знаешь, другой мужчина на твоем месте не капризничал бы.
— Вполне возможно, другие мужчины при виде смазливого личика превращаются в медуз, но я не такой слабохарактерный.
В голосе Реган зазвучала притворная обида:
— Ладно, раз уж ты так дорожишь репутацией, давай встретимся там, где никто не покусится на кладезь твоих добродетелей. Здесь, в «Империале», есть бар. Сколько тебе надо времени на дорогу?
— Дай мне полчаса.
— Пусть будет двадцать минут. Ужасно не люблю ждать.
Кабак в «Империале» оказался классный — настоящие кожаные кресла, деревянные телефонные кабинки, в мужском туалете — диван. Блестящие серебристые обои увешаны десятками юбилейных фотографий с автографами. Бармен при галстуке и, по всей видимости, вполне лояльно относится к своей профессии.
— Вы наш гость?
— У меня тут встреча с вашим гостем.
— Вы — в первый раз, я угадал?
Я кивнул и выпустил струйку дыма.
— Что закажете?
— Бурбон. Неразбавленный.
Бармен повернулся и налил в искрометный хрусталь на два пальца бурбона. Снова повернулся и поставил стакан передо мной. Чем-то он смахивал на педиатра.
— За счет заведения. Считайте это приветствием гостиницы «Империал».
Я достал десятидолларовую бумажку и бросил ее на стойку бара.
— Считайте это десяткой.
Бармен дважды ударил пальцем по стойке и забрал купюру.
Я сделал хороший глоток и неторопливо осмотрел бар. Отменный бурбон — еще одно очко в пользу «Империала». Просторный зал. И не меньше дюжины посетителей различной степени алкогольного опьянения. Но, они так разбросаны, что бар ^выглядит практически пустым.
Уславливаясь с Реган о встрече, я знал, что доберусь до «Империала» за десять минут — просто хотел появиться в кабаке раньше Реган и провести рекогносцировку. Не было особых причин считать, что за нею следит АНБ, но я желал удостовериться.
Вроде бы здесь чисто. Я повернулся к бару и взял из большой хрустальной пепельницы полувыкуренную «Лаки». Через минуту, гася окурок, я учуял пленительный аромат, и слева от меня на вращающийся табурет опустилась Реган. Бармена точно подстегнули.
— Добрый вечер, миссис Мэдсен. Чего изволите?
— Бокал «пино нуар». А моему другу — что он захочет.
— Записать на ваш счет?
— Да, Дуглас, если можно.
Реган взглянула на мое отражение в зеркальной стенке бара. Голос ее звучал приглушенно, гипнотизирующе:
— Пожалуй, и впрямь недурное начало свидания.
Я взял стакан бурбона.
— Ну, не знаю, не знаю. Как насчет твоего мужа? А дети? Кстати, сколько их у тебя?
— Кажется, тринадцать или четырнадцать.
Бармен Дуглас выставил напитки. Реган, глядя на меня, приподняла бокал.
— За уникальную моральную устойчивость.
Мы выпили, словно совершили ритуал. Держа в руке бокал с вином, Реган другую руку сунула под табурет и взяла хозяйственную сумку.
— А не перейти ли нам в уголок потемнее?
Я положил сигареты в карман, допил первый стакан бурбона, встал, поднял рюкзачок, прихватил второй бурбон и пошел следом за Реган. Какая плавная походка, какая изящная фигура!.. Чем-то эта женщина напоминала тигренка, принесенного из лесу в дом. С виду — сама игривость и беззащитность, а попробуешь взять в руки — одной царапиной не отделаешься.