— А где все?
Мэдлин посмотрела вокруг.
— Они вскоре будут здесь.
Шагнув ей навстречу, Джарвис взял ее руку, поцеловал косточки пальцев и с улыбкой заглянул в глаза.
— Я пришел раньше.
— Но ведь уже почти… — Мэдлин запнулась, взглянув на часы на камине, и нахмурилась. — Могу поклясться, было уже почти назначенное время. — На часах, которые, насколько она себя помнила, никогда не показывали неправильного времени, не было еще и шести часов.
— Похоже, они точны, — сказал Джарвис, тоже взглянув на них.
— Ну что ж… — Мэдлин, отбросив недоумение, снова оглянулась вокруг, намереваясь предложить Джарвису сесть.
— Сегодня чудесный вечер. Давай выйдем в сад. — Он держал ее руку и теперь, продев ее себе под локоть, повернул Мэдлин к раздвижным дверям на террасу, оставленным открытыми. — Быть может, нам удастся найти подходящее место, где я смогу вручить тебе свой подарок.
Она рассмеялась и позволила Джарвису вывести ее на свежий воздух.
Они сели на скамейку возле беседки, увитой плетистыми розами, и Мэдлин обратила внимание Джарвиса на брошь. Рассмотрев украшение, он нахмурился.
— Она, несомненно, очень хороша.
— Поначалу я подумала, что камни наверняка поддельные. — Мэдлин сдвинула брови. — Но подделки не играют так на свету, как они.
— И подделки никогда не имеют вкраплений, — он постучал пальцем по центральному камню, — хотя в настоящих изумрудах они почти всегда присутствуют — так, как в этом.
— И жемчужины тоже выглядят настоящими. — Мэдлин вздохнула. — Братья сказали мне, что во время праздника нашли ее на прилавке одного из торговцев.
Джарвис какое-то время молчал.
— Ты беспокоишься, что они все-таки натолкнулись на клад каких-то грабителей?
— Думаю, такое возможно, — произнесла Мэдлин, — но украшение не для меня. Оно явно мне не подходит.
— Это потому, что ты неповторима. Украшения должны быть сделаны специально для тебя. — Он достал из кармана сюртука и положил на колени Мэдлин бумажный сверток. — Как это.
— Откуда у тебя взялось время что-либо сделать?
Мэдлин недоуменно смотрела на сверток.
— У меня свои способы, свои связи.
— Хм-м.
Развязав шнурок, она на коленях развернула содержимое — раскрывающийся веер слоновой кости с нежными розовато-золотыми веточками филигранной работы, а еще то, что, как она подумала, было довольно странным широким браслетом, состоящим из двух частей. Взяв веер, Мэдлин раскрыла его и пришла в восхищение.
— У меня никогда не было ничего столь прекрасного. — Она улыбнулась, глядя Джарвису в глаза. — Спасибо тебе. — Взглянув вниз, она отложила веер и, взяв странный браслет, пыталась понять, как…
— Позволь мне.
Она отдала ему две части, соединенные каким-то хитроумным способом, и Джарвис, повертев их в руках, повернулся к Мэдлин и поднял руки у нее над головой.
— Это украшение для волос! — воскликнула Мэдлин, широко раскрыв глаза.
— Конечно! Специально предназначенное для того, чтобы помочь совладать с твоими своенравными локонами. — Джарвис обхватил двумя руками ее пока еще не успевший растрепаться узел волос, а потом повернул маленькие винтики, чтобы плотно стянуть обе части. — Вот так.
Откинувшись назад, Джарвис некоторое время изучал результат, а потом улыбнулся, вполне довольный. Эта вещь была такой же тонкой работы и выполнена в той же розовато-золотой гамме, что и веер; теплый оттенок золота только подчеркивал великолепие блестящих волос Мэдлин, смеси светло-каштанового с оттенком красной меди.
— Восхитительно!
Они смотрели друг другу в глаза, потом Мэдлин подняла руку, взяла Джарвиса под подбородок и нежно, медленно поцеловала в губы.
— Спасибо тебе, — шепнула она, когда все-таки оторвалась от него. Она снова посмотрела на веер, раскрыла его, и они, встав, пошли обратно к дому. — Все подарили мне такие полезные, продуманные подарки.
Они вошли в гостиную и…
— О! Вот и она!.. С днем рождения, Мэдлин, дорогая!.. И еще много, много таких дней!.. — зазвенел у нее в ушах хор голосов, и, остановившись, она в изумлении увидела полную комнату гостей.
Мэдлин немедленно окружили, и ей сразу же пришлось принимать от всех добрые пожелания и отвечать на них благодарностью. Но в конце концов она добралась до Мюриэль, которая самодовольно улыбалась, стоя среди гостей.
— Как это все удалось?
Мэдлин в удивлении обвела руками гостиную.
— Твои братья решили, что пришло время устроить тебе в честь дня рождения достойный вечер, — усмехнулась Мюриэль.
— Как им удалось раньше времени отправить меня вниз? — Мэдлин, соображая, взглянула на Джарвиса, а потом через комнату посмотрела на Гарри, болтавшего с Белиндой и Аннабелл. — Часы?
— Верно. Они попросили Милсома и служанок перевести все часы в доме вперед на полчаса, пока вы будете ездить верхом.
Мэдлин покачала головой, но продолжала улыбаться.
То, что ее братья назвали «достойным вечером», началось с банкета на шестьдесят человек. Мэдлин уже не могла вспомнить, когда в последний раз использовались все стулья, а у длинного обеденного стола откидывались дополнительные крылья.
Гарри, сидящий во главе стола, произнес тост, к которому все с радостью присоединились, а затем подали угощение, сервированное на огромном серебряном подносе, которым пользовались так же редко, как и хрустальными бокалами. Над столом поплыл гул разговоров, Мэдлин, смущенная и глубоко тронутая, улыбалась и разговаривала, а потом просто расслабилась и отдыхала.
На этот вечер был открыт бальный зал, и следующие часы пролетели в безграничном удовольствии; Мэдлин дважды вальсировала с Джарвисом, а затем позже, уступив как себе, так и ему, последний вальс танцевала тоже с ним.
Весь вечер раздвижные двери на террасу оставались открытыми, и душистый вечерний воздух овевал собравшихся. Помещение было достаточно просторным, чтобы вместить без толчеи такое количество гостей, и каждый мог здесь свободно передвигаться, разговаривать то с одним, то с другим. Радостная атмосфера, казалось, вдохновляла музыкантов, и они были бы счастливы продолжать играть всю ночь.
Гости прекрасно провели время, как они уверяли Мэдлин, когда часом позже начали по одному разъезжаться. Весь вечер Джарвис не отходил от Мэдлин; и у него не оставалось ни малейшего сомнения в том, что все в округе ожидают услышать объявление об их помолвке. Но естественно, когда он стоял рядом с Мэдлин, никто не оказался настолько бестактным, чтобы заговорить об этом или даже намекнуть на это, — за что Джарвис был чрезвычайно благодарен.
В какой-то момент Джарвис увидел Гарри, прислонившегося к стене неподалеку и не спускавшего с него глаз. Поймав взгляд Джарвиса, Гарри кивнул в ту сторону холла, где темнота была более плотной.
Когда Джарвис подошел, Гарри сказал:
— Мы нашли брошь на берегу ниже линии прилива. Это означает, что она наша, не так ли?
— На каком берегу?
— На том, который севернее мыса Лоуленд, сразу за мысом. Несколько секунд Джарвис обдумывал ситуацию.
— Брошь ваша по закону, и вы имели полное право подарить ее Мэдлин. Это не сокровище грабителей — до сих пор не было слышно ни о каких кораблекрушениях в это лето, и мне известно из надежных источников, что в районе Манакла грабители не действуют.
— Значит, нам не имеет смысла искать что-нибудь еще?
— Некоторое время держи братьев подальше от поисков, — немного помолчав, ответил Джарвис. — Позволь мне еще раз проверить в Фалмуте, не зарегистрирован ли какой-нибудь корабль как опаздывающий. Если такого нет, то возможно, что у Манакла недавно произошло крушение, но только контрабандистского судна.
— А брошь… чья она может быть?
— Если она попала сюда с судном контрабандистов, то сказать невозможно, но, честно говоря, я не могу представить себе, почему бы контрабандисты могли заниматься таким товаром.
Размышляя о броши, они оба смотрели на Мэдлин.
— Говорят, если корабль терпит крушение у Манакла, то там не находят ничего — ни обломков, ни даже тел.
Гарри насупился.
— То, что никто не видел самого крушения, еще не значит, что его не было, — сказал Джарвис и заметил, что последние гости прощаются с Мэдлин, а Сибил и его сестры давно ушли. — Я побываю в Фалмуте и дам тебе знать. А до тех пор держитесь подальше от утесов и бухт.
— Мы будем ждать от вас известий, — кивнул Гарри.
Они расстались, и Джарвис вернулся к Мэдлин.
— Надеюсь, этот день вам запомнится. — Джарвис был последним, кто склонился к руке Мэдлин. — Не сомневаюсь, мы скоро увидимся.
С этими словами Джарвис повернулся и вышел в темноту, где его дожидались грумы с двуколкой.
Но домой он не поехал.
Он знал: Мэдлин ждала, чтобы он пришел к ней. У нее на губах играла едва заметная улыбка, и никогда еще она не казалась Джарвису больше похожей на обольстительную валькирию.
Джарвис пришел к Мэдлин с одной определенной целью — подарить ей эту ночь наслаждения, сделав ее по-настоящему особенной, неповторимой и волшебной, такой, в которой страсть, желание и интимность достигнут новых высот, выйдут на новые горизонты.
Он хотел увлечь ее в пучину страсти, на этот раз оставаясь верным тому сдержанному ритму медленного горения, которое возрастало, становилось все более широким, мощным и ярким благодаря их обоюдному отказу от стремительных действий, их взаимному желанию получить больше удовольствия, пока не будут испытаны все возможные ощущения от каждого упоительного прикосновения.
Он наслаждался, держа Мэдлин, нагую, в свода руках, такую трепещущую, такую пылающую — и вожделенную.
Она принадлежала ему, и он готов был бесконечное количество раз доставлять ей удовольствие — сейчас и всегда, — дарить ей все свое искусство. Мэдлин была оправданием его прошлого и его будущим.
Мэдлин не знала меры — ни границ, ни пределов. Она двигалась, подчиняясь стуку магического барабана — своего сердца, — и полностью отдавала себя Джарвису, не ограничивая себя ни в чем.