Вскоре в опалу попал и заведующий особым сектором ЦК Александр Поскребышев, через которого проходили все документы, поступавшие к Сталину. Именно Поскребышев, руководивший личной канцелярией вождя, регулировал доступ посетителей в его кремлевский кабинет. А в середине февраля 1953 года неожиданно умирает достаточно молодой (около пятидесяти) генерал Петр Косынкин — комендант Кремля, назначенный на эту должность из охраны вождя.
Руководство Главным управлением охраны и комендатурой Кремля перешло непосредственно к Игнатьеву. К началу 1953 года сложилось положение, когда только два человека — Игнатьев и Маленков — владели всей информацией о личных встречах и перемещениях Сталина. Ни Берия, ни Хрущев с Булганиным не могли попасть к вождю без их ведома. Сталин фактически терял контроль над органами государственной безопасности.
Еще одним вольным или невольным ударом по самому Сталину стали чистки в лечебно-санаторном управлении
Кремля. В сентябре 1952 года его начальником стал выходец из административно-хозяйственного управления МГБ. Сменили и министра здравоохранения СССР. Несколько ранее новое руководство МГБ начало раскручивать «дело врачей» — обвинение группы видных медицинских специалистов, допущенных к лечению высших советских сановников, во вредительстве. По указанию министра Игнатьева к арестованным медикам применяли физические меры воздействия.
В круг «вредителей» был зачислен и академик Владимир Виноградов — личный врач Сталина, что фактически лишило вождя квалифицированного медицинского обслуживания. Новых врачей мнительный Иосиф Виссарионович к себе не подпускал, предпочитая самолечение народными средствами и лекарствами из обычной аптеки, которые по его просьбе покупали личные охранники.
Так что события на даче Сталина, произошедшие 1-5 марта 1953 года, рано или поздно должны были произойти. Конечно, все люди смертны, и этой участи не мог избежать даже правитель одной шестой части земной суши. Да и преклонный возраст вождя, изношенность его организма, психологическая усталость от непрекращаю-щейся борьбы за удержание власти делали кончину человека, находившегося на восьмом десятке лет, неизбежной. Но запутанность и недомолвки очевидцев тех событий, оставивших воспоминания о драме Сталина, порождают до сих пор немало слухов и домыслов...
Далее ход событий в общем-то известен. Власть в стране перешла к четвертке: Маленков — председатель Совмина, Берия — шеф МВД, куда включили и органы госбезопасности, Хрущев — секретарь ЦК, руководящий работой всего партийного аппарата, Булганин — министр обороны. Чистка в государственном руководстве и... продолжение борьбы за власть, очередной раунд которой завершился 26 июня 1953 года арестом Берии.
ОПЕРАЦИЯ «ПРЕЕМНИК»
Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко — один из ярких представителей советского поколения государственного руководства. О нем сегодня мало кто помнит в России и Белоруссии, а между тем Пономаренко при определенном стечении обстоятельств мог бы стать преемником Сталина. Возможно, он уже и стал таковым в сознании самого Иосифа Виссарионовича, но не хватило буквально нескольких дней, чтобы решение сильно постаревшего вождя было оформлено постановлением Президиума ЦК КПСС с последующим формальным голосованием в Верховном Совете СССР. К счастью для нашего поколения, свидетельства современников Пономаренко и результаты кропотливой работы ряда исследователей позволяют рассказать об этом человеке.
Вначале приведем основные биографические данные Пономаренко, чтобы читателям не разыскивать их в энциклопедических словарях. Изначально его жизненный путь схож с биографиями очень многих людей того времени.
Он родился 9 августа (27 июля по старому стилю) 1902 года на Кубани, на хуторе Шелковском, в семье крестьянина — это Белореченский район Краснодарского края. С 12 лет работал подмастерьем в швейной мастерской. В 1918 году был призван в Красную армию и принял участие в Гражданской войне, обороняя от вооруженных формирований белых Екатеринодар (нынешний Краснодар). С 1919 года он работал на нефтепромыслах, затем на железнодорожном транспорте. С 1922 года — на комсомольской работе, спустя три года был принят в партию. Первое образование получил на Краснодарском рабфаке (1927). В возрасте 30 лет окончил Московский институт инженеров транспорта. Затем четыре года Кадровой службы в армии: там тогда очень требовались технические специалисты. С 1936-го вновь на «гражданке» — инженер Всесоюзного электротехнического института.
В общем, довольно типичная биография обычного советского человека, и ничто не предвещало стремительного карьерного взлета Пономаренко. Особых заслуг в годы Гражданской войны он не имел, в партию вступил по тем временам более чем поздно, когда окончательно стало ясно, что советская власть «всерьез и надолго». К этому времени его будущие соперники в борьбе за «кремлевский трон» — Никита Хрущев, Лаврентий Берия, Георгий Маленков — были уже крупными партийными руководителями, известными Сталину.
Так бы и остался Пантелеймон Кондратьевич скромным советским инженером или преподавателем столичного вуза, если бы наверху не разгорелась ожесточенная борьба за власть. Точнее говоря, если бы она не вступила в стадию окончательного сведения счетов между представителями «ленинской гвардии», в результате которой «верными продолжателями бессмертного дела» остались лишь Иосиф Сталин и Вячеслав Молотов, а также «примкнувший к ним» Анастас Микоян. В ходе многочисленных чисток партийный аппарат был избавлен от участников всевозможных правых и левых «уклонов», «фашистских заговоров» и т. п., т. е. фактически от всех людей, принимавших участие в Октябрьской революции и защите советской власти в годы Гражданской войны (прав был знаменитый деятель Великой французской революции Жорж Жак Дантон, с горечью сказавший членам судившего его революционного трибунала: «Революция пожирает своих детей»).
Тут оказались востребованными люди, никак не связанные с прежней партийной элитой. Стала всходить и звезда Пономаренко, только что избранного секретарем парткома института. Ключевую роль в его судьбе сыграло знакомство по комсомольской работе на Кубани с Алексеем Семеновичем Чуяновым, который вошел в советскую историю как первый секретарь Сталинградского обкома и горкома ВКП(б) периода знаменитой битвы на Волге (он руководил Сталинградской партийной организацией с 1938 по 1946 год).
В 1937 году Чуянов стал инструктором организационно-распределительного отдела ЦК партии, который занимался подбором кадров в руководящие партийные органы. В своих воспоминаниях «На стремнине века. Записки секретаря обкома», изданных уже в 1970-е годы, он так описывает свою встречу с Пономаренко — судьбоносную для последнего:
«Знакомясь с кадрами Московского электротехнического института, я обнаружил, что на посту секретаря парткома этого института работает П. К. Пономаренко. Кажется, знакомый по Кореневскому району товарищ, вместе работали. Пригласил его в ЦК для знакомства. И не ошибся. Это был Пантелей Пономаренко с Кубани. Теперь научный работник института и секретарь парткома. Вспомнили дела и дни кубанских комсомольцев, работу среди казачьей молодежи. Не отпуская Пантелея из ЦК, я решил «показать» его руководству: М. А. Бурмистренко (Михаил Бурмистренко, 1902 г. р., — заместитель заведующего организационно-распределительным отделом ЦК партии; с 1938 года — второй секретарь ЦК КП(6) Украины; в августе —* сентябре 1941 года член военного совета Юго-Западного фронта, погиб в бою) заинтересовался им и представил секретарю ЦК Андрею Андреевичу Андрееву с рекомендацией использовать П. К. Пономаренко на работе в аппарате ЦК.
Предложение было принято. В подборе кадров в аппарат ЦК, в республиканские, краевые и областные органы был сделан крен в сторону молодых кадров, имеющих образование и хотя бы небольшой опыт работы на местах.
Как-то я встретил Пономаренко в приемной А. А. Андреева. Ожидая приема, мы разговорились.
— Видимо, неожиданный вызов связан с горячим делом, — сказал Пономаренко.
У Андрея Андреевича находились работники Нарком-зема и ЦК. Мы сидели в ожидании. Наконец совещание кончилось, и Андрей Андреевич пригласил Пономаренко. Прошло минут тридцать, и Пантелей вышел из кабинета задумчивый и строгий. Он тихо сказал мне:
— Еду в ЦК компартии Белоруссии. — И ушел, не задерживаясь...»
Так началось восхождение Пономаренко на партийный олимп. В 1937 году он стал инструктором, а вскоре заместителем заведующего отделом ЦК, которым тогда руководил Георгий Маленков. То был период разгара «партийных чисток» в столице и в регионах. Пономаренко пришлось много бывать на местах и совместно с органами НКВД и прокуратурой вершить судьбы людей. Понятно, что «остаться в белом», когда шла волна массовых арестов, Пономаренко не мог, но, судя по сохранившимся свидетельствам очевидцев тех трагических событий, вел он себя «без фанатизма».
В аппарате ЦК партии Пономаренко проработал очень недолго, но успел хорошо зарекомендовать себя в глазах Георгия Маленкова и секретаря ЦК Андрея Андреева, а возможно, и самого Сталина. Без благосклонности вождя вряд ли бы Пантелеймон Кондратьевич сумел в 1938 году сразу «прыгнуть» на пост первого секретаря ЦК компартии Белоруссии (республику он возглавлял до 1947 года).
По мнению помощника Пономаренко Виктора Николаева, Сталин обратил внимание на Пантелеймона Кондратьевича на совещании в ЦК, когда тот не побоялся выступить против предложения одного из руководящих партработников не издавать учебник по механике для технических вузов ввиду его «непонятного» названия. «Любой инженер это название поймет, — будто бы возразил с места Пономаренко. — Не издать эту книгу — значит лишить десятки тысяч инженеров главного учебника». И вождь согласился с мнением молодого сотрудника. Документальных подтверждений смелого по тем временам поступка, правда, не сохранилось.
Но, так или иначе, учебник Пономаренко отстоял, а вскоре, 18 июня 1938 года, его самого привез в Минск на «княжение» секретарь ЦК Андреев. Так получилось, что они прибыли в Минск, когда фактически завершился очередной съезд республиканской компартии. Более того, делегаты уже избрали состав ЦК и результаты голосования должны были быть объявлены на завершающем заседании съезда. Но это не смутило Андреева.