Стас замялся. Как объяснить этому скитальцу по чужим нейронам, что он, Стас, занимается оборонным проектом? После всего, что он услышал от Алекса, это могло показаться смешным занудством, глупым нецелевым использованием Кристалла, баловством детей с «черным ящиком» разбившегося самолета…
А может, его, Стаса, сотрудника секретного учреждения, просто «разводят» хитроумные иностранные спецслужбы? Вот так, внаглую, выведывая, где находится эта уж чересчур секретная Контора…
М-да, в этом случае шпионы перехитрили бы сами себя. Ведь узнав о том, что Стас работает в управлении, гораздо проще проследить за ним… Да и вообще, куда проще узнать про Контору, чем о том, что Стас работает именно там, а не где-нибудь еще. И эти фокусы с «открытием» чужого ныряльщика…
Да, если Стас хотел бы провалить шпионскую операцию, он послал бы на задание именно Алекса. Слишком уж пародийный шпион получается. Агент 007 в белом смокинге при бабочке…
– А кем вы являетесь в собственном мире? – поинтересовался Стас, чтобы уйти от скользкой темы. – Вы сотрудник какой-то специальной организации, что занимается «визитами» или контролирует их?
– Нет, – улыбнулся Алекс. – Я актер.
– Кто?!
– Актер. Довольно известный. Но и не звезда, честно говоря.
– Странно… И как же это вам, актеру, доверили такое серьезное задание? Я уверен, что это неспроста…
– А с чего вы взяли, что мне кто-то что-либо доверял или поручал?
– То есть вы сами?.. А… Вы нашли Кристалл и решили воспользоваться им сами?
– Вовсе нет. Мне его отдал музей. В пользование. Видите ли, у нас, в отличие от вашего мира, в подобные путешествия по сознаниям мало кто верит. Официальная наука их не признает. И у вас не признавала бы, если б не было практической необходимости в промышленном шпионаже и краже чужой интеллектуальной собственности – прямо из головы носителя…
– Но… Как это «наука не признает»? Ведь вы же сами по себе – живое доказательство!
– А кто поверит девятилетнему ребенку?
Стас поперхнулся коньяком.
Он же совсем забыл про эти фокусы с возрастными ограничениями и переселениями душ и тел. Однако и Алекс совсем не производил впечатление инфантильного человека. И Стас заставил себя недоверчиво улыбнуться. Вышло не очень хорошо.
– Позвольте не поверить в то, что вы… ребенок, – сказал он. – К тому же вы уже говорили, что актер…
– Юношеского театра. И кино, разумеется. Мне говорили неоднократно, что я вундеркинд, выдающийся актер и все такое. Да я и не спорю. Ну как, получается у меня играть взрослого, дядя?
Стасу показалось, что он сходит с ума: на несколько секунд Алекс действительно показался ему ребенком – так изменился его взгляд и манера говорить…
– Видите ли, – сказал Алекс, – я так давно нахожусь в шкуре взрослого, что уже с трудом даже представляю себе возвращение в детское тело…
– Скажи, тогда… Э… мальчик… – Стас снова поперхнулся. Слишком уж противоестественным казалось ему происходящее.
– Давайте так: называйте меня по имени, и будем считать, что я взрослый. Тем более что в какой-то мере это так и есть…
В подтверждение своих слов Алекс отпил изрядно коньяку и выжидательно посмотрел на Стаса. Тот кивнул: мол, будем считать это игрой и примем прежние правила. В конце концов он вовсе не обязан верить своему нежданно-негаданному визитеру…
– Ну, тогда скажите, Алекс, зачем вам, частному лицу, нужен этот самый Изначальный Мир?
– Этого я тоже сказать не могу, – немного печально сказал Алекс. – Но думаю, что он нужен не только мне. И больше, чем нужен мне он, нужен ему я…
– Ну, что я могу сказать, – протянул Стас. – У меня слишком мало информации, чтобы допустить вас, что называется, в святая святых… Боюсь, что не смогу вам помочь, Алекс…
– Боюсь, что вы меня не вполне поняли, Стас, – вздохнул Алекс. – Пройти на следующую ступень вниз я смогу и без вас. Вы же знаете возможности визитера или ныряльщика. Мне нужна совсем другая помощь…
– Вот как? – вскинул брови Стас. – Чем же еще я могу помочь пришельцу из другого мира?
– Я уже говорил, что совершенно неслучайно нашел вас. Потому что только вы можете понять сложность возникшей ситуации. Вернее, не только вы, но, возможно, и другие ваши специалисты. Просто вас я нашел раньше. Видите ли, ваш мир – он особенный…
– Вы знаете, – доверительно произнес Стас, – мне всегда так казалось. А может, мы и есть этот самый Изначальный Мир, а?
– Зря иронизируете, Стас. Вы, конечно, далеко не Изначальный Мир. Но от этого не менее важный. Вы находитесь как раз посередине между Изначальным Миром и его противоположностью – Миром Финальным…
– Финальный Мир… Звучит не очень приятно…
– Да. Пожалуй.
– И как же это выражается – то, что мы находимся именно посередке всего этого мозгового безумия?
– Очень просто. Из мира, лежащего на один уровень выше вашего, путь «вниз» ведет только через сознание одного-единственного человека, того, через которого ведет эта самая «ниточка». Прочие пути заканчиваются тупикам…
– Вот как… И поэтому вы не называете мне его имени?
– Да. Я и так наполовину уже проговорился. Понимаете, вся эта гирлянда миров напоминает чем-то песочные часы, где тысячи песчинок просыпаются в маленькое отверстие шириной всего в одну-единственную песчинку. Достаточно небольшого усилия, чтобы переломить это хрупкое устройство пополам… Знаете, мне очень нравится эта аналогия с песочными часами. Наш медиум тоже считает ее очень удачной…
– Слушая вас, трудно поверить, что вы и вправду ребенок…
– А вам и не надо в это верить. Для вас имеет значение только одно знание. Вы – это Срединный Мир. И так как я спускаюсь вниз – один-одинешенек, совершенно безобидный для вас и вашей Конторы, так оттуда, снизу, поднимаются сюда многие и многие. И этих многих безобидными назвать уже язык не поворачивается…
– Поднимаются?! Каким образом? Зачем?
– Затем, чтобы владеть Срединным Миром, воротами между началом и концом…
Когда Никита взглянул на судно снизу, то всякие сомнения отпали. Это был настоящий боевой корабль, не один год бороздивший соленые воды каких-нибудь Средиземных или Карибских морей. Его потемневший корпус был изъеден жучком, полипами и, наверное, какими-нибудь отвратительными морскими червями, облеплен высохшими водорослями. Местами виднелись следы починки после пробоин от камней и пушечных ядер. Если это была мистификация или просто макет, то весьма мастерская, отчего непонятными становились цели такого рода художеств.
И вновь в его сознании всплыл странный образ кэпа Хантера – в старинном наряде, под мачтами пиратского парусника. Черт возьми, но ведь эти его мысли – они неспроста! Так же, как неспроста это старое деревянное корыто на трибунах дельфинария…
Впрочем, поразмыслить над этими вещами Никита не успел. Его подтолкнули к длинному трапу, похожему на накренившийся висячий мост. Пока он шел по этому шаткому мостку, в голову лезло множество ненужных мыслей, включая прогулки за борт по доске, протаскивание под килем, привязывание к пушкам, разрывание ядрами и прочие глупости. Разум говорил, что все это здесь ни при чем. Но глаза утверждали обратное.
Вот под ногами заскрипела палуба, щеки коснулся какой-то растрепанный канат. Но насладиться аттракционом Никита не успел. Он оказался перед живописной надстройкой на баке. Заскрипела тяжелая дверь и его втолкнули в достаточно обширное и темное помещение.
Здесь царил легкий запах незнакомых пряностей, прелых тряпок и спиртного. Освещено помещение было несколькими свечами на большом канделябре и тусклым светом, пробивающимся через занавешенные окна.
Все остальное было вполне ожидаемым.
За массивным столом сидел сам кэп Хантер. На этот раз – в переливающемся атласном халате поверх одежды. Рядом, что не стало для Никиты сюрпризом, была Лиза собственной персоной. Одета она тоже была иначе – теперь на ней было просторное платье с тонким и сложным узором. Надо полагать, весьма модное в веке эдак восемнадцатом.
– Это он? – мельком взглянув на Никиту, спросил кэп у Лизы.
– Да. То, что и заказывали, – ответила Лиза. – Конечно, я не могу показать вам оригинал. Сами понимаете, он там…
– Что ж, я тебе доверяю, ты меня никогда не подводила…
– Как я бы посмела, мой повелитель…
Лиза весьма правдоподобно, хотя и с легкой улыбкой, изобразила покорность, чем, наверное, порадовала бандита, что приобнял ее, подтянул поближе, опереточно раздул ноздри и пробормотал, зарывшись носом в ее волосы:
– Моя колдунья…
– Я вам не мешаю? – невинным голосом произнес Никита.
Если бы он только мог ускориться! Бородка у кого-то стала бы гораздо реже, а голос – намного тоньше! Но почему-то способностей ныряльщика теперь он лишен. А потому придется вырабатывать в себе дипломатичность, выдержку и хитрость.
Кэп встал и, скрипя все теми же ботинками, подошел к Никите. Осмотрел его.
«Словно лошадь на продажу», – подумалось Никите.
Он посмотрел на Лизу, пытаясь поймать ее взгляд. Но та будто нарочно принялась любоваться своими ногтями.
«Сучка!» – подумал Никита.
– Знаешь, зачем ты здесь? – поинтересовался кэп Хантер.
– Конечно, – ответил Никита. – Вы хотите высосать мой мозг.
Лиза вздрогнула и с удивлением взглянула на Никиту. Удивление – не совсем то чувство, которое тот хотел бы видеть в этих глазах. Но ни стыда, ни раскаяния, ни сочувствия там не было. Поэтому оставалось довольствоваться удивлением.
– Хорошая мысль, – кивнул кэп. – Как-нибудь напомни мне об этом. А пока я расскажу, какие на тебя планы у меня самого. Моя дорогая Элизабет весьма искусно плетет интриги. А лично я предпочитаю прямоту и недвусмысленность. У меня есть интересы в твоем мире, и ты должен будешь мне помочь.
– А вы и вправду пират? – ляпнул Никита.
Кэпа передернуло. Он не ответил, вместо этого сунул руки в карманы халата и медленно обошел Никиту, продолжая его осматривать. Никита же изучал Лизу, пытаясь разобраться в своем новом отношении к ней. В голове мелькнула интересная мысль: сама возможность сговора в гостевом мире предполагала неоднократность Лизиных визитов сюда. Или отсюда?.. А что он вообще о ней знал?..