Как только Мэнди села в машину, мне стало ясно, что по натуре она совсем не депрессивный человек. Просто сейчас ей приходится тяжело – замерзла и, по ее словам, несколько дней толком не ела. Но говорит уверенно и громко, выражается ясно. Похоже, ей не очень повезло с родителями. Так или иначе, видно, что она не такая, как остальные.
Я думаю, подойдет ли она мне. Мэнди рассказала, что уже давно живет на улице. Впрочем, это и так видно. Она невероятно грязная. От нее воняет – пóтом, давно не стиранной одеждой, немытыми волосами.
Первое, что нужно будет сделать – нагреть ведро воды и как следует ее вымыть. А потом понадобится чистая одежда. Та, что у меня есть, ей не подойдет. Мэнди слишком высокая и тощая. Может, у меня получится немного ее откормить… Хотя нынешние девушки делают всё, чтобы выглядеть именно так. Они морят себя голодом, натягивают узкие джинсы, ведут дневники контроля над весом и очень осмотрительны с едой. Судя по тому, что я вижу по телевизору, по крайней мере.
У меня в машине отыскалась упаковка печенья, которое Мэнди тут же уничтожила до крошки. Она сказала, что ушла из дома в начале октября и с тех пор голодает. Несколько дней жила у приятеля, но возникли проблемы с его девушкой, и Мэнди пришлось уйти.
– Я думала, придется сдаться, – повторяет она. – В такой холод…
Мэнди показывает мне левую руку, которая действительно выглядит ужасно. Мать швырнула в нее чайник с кипятком. Мэнди повезло, что не было заражения крови.
– У меня дома хорошая мазь от ожогов, – говорю я. – И бинты. Так что с твоей рукой мы разберемся.
– Я не хочу домой, – ноет она. – Не лажу с матерью, и отец не может мне помочь. Сестре тоже до меня нет никакого дела. Боюсь, департамент по делам молодежи отправит меня в дом ребенка…
– Не надо бояться, – утешаю ее я. – Ты можешь остаться со мной, если захочешь.
Я чувствую, как мое сердце подпрыгивает от радости. Мэнди девушка совсем не моего типа, но она не стремится вернуться домой, совсем наоборот. Значит, не будет плакать по прежней жизни. Мы нужны друг другу. Она будет рада, что нашла новый дом, где ее не обварят кипятком. И откуда ее никто не отправит в дом ребенка. Может, потому у меня и не получилось с остальными, что им больше повезло с родителями…
– Где вы живете? – спрашивает она.
Мы только что выехали из Скарборо и держим курс на север.
С другими именно этот момент был самым сложным. Точнее, с этого момента начиналось самое сложное. Как только они понимали, как далеко мы заехали, все остальное, кроме расстояния, отделяющего их от того, что они называли «домом» и «нормальной жизнью», больше не имело значения. Их охватывала паника, и с этим ничего невозможно было поделать. Вот почему я готовлю себя к тому, что настроение Мэнди сейчас изменится.
– За городом, – отвечаю я.
На какое-то мгновенье она выглядит обеспокоенной, но явно не паникует. Самое страшное для нее сейчас – снова оказаться на улице. На холоде, без еды и защиты.
Мэнди нечего терять. Она полностью обессилена. Я вижу, как ее голова клонится на сторону, к стеклу, и Мэнди засыпает. Это ровное, спокойное дыхание – лучшая музыка для меня. Все чудесно. Поистине, Мэнди – дар небес. Мы едем и едем, местность вокруг становится все более безлюдной. Теперь на трассе нет ни одной машины, но Мэнди ничего этого не замечает. Она готова ехать со мной хоть на край света.
Интересно, что сейчас в подвале? Думаю, там все кончено.
Среда, 8 ноября
1
Кейт было так хорошо сразу после переезда… Но прошло всего несколько дней, и она поняла, что вряд ли сможет вынести более длительную изоляцию в пустом доме. Тишина оглушала ее. Воспоминания, ставшие невыносимо яркими в этой обстановке, тяготили. Пустые комнаты ввергали в депрессию.
Если б Месси не прижималась к ее боку всю ночь и не следовала бы за ней по пятам в течение дня, Кейт точно сошла бы с ума.
Риелтор приезжал во вторник и был настроен оптимистично.
– Это именно то, что ищут молодые семьи, – заверил он. – Идеальная планировка. На первом этаже кухня, столовая и гостиная. Наверху – три спальни и ванная комната. Сад, с которым вполне можно управиться. Всё в самый раз.
«Как и для нас когда-то», – с грустью подумала Кейт.
В среду утром риелтор вернулся с потенциальными покупателями. Женщина была беременна и в плохом настроении. Муж все время ворчал, как будто его привели в жалкую лачугу. Кейт ожидала чего-то подобного, потому что покупатели обычно стремятся снизить цену и поэтому не спешат восторгаться. Но она не думала, что это будет так тяжело вынести.
– Может, у нас и получится что-нибудь с этим сделать, – сказала женщина, когда они все стояли в гостиной. – Но на это уйдет уйма денег и времени.
– По нынешним меркам, скажем прямо, так себе вариант, – вторил ей мужчина.
– Так найдите себе что-нибудь другое, – огрызнулась Кейт.
Пара в недоумении уставилась на нее.
– Конечно, у каждого из нас свое видение, – поспешил вмешаться риелтор. – Ничего личного. Было бы неправильными принимать на свой счет…
– Именно личное, – перебила его Кейт. – Я не продам вам дом. Подыщите себе другой.
Пара ушла, качая головами. «Забавная старая дева», – шепнул мужчина жене, и его слова отдались болью в голове Кейт. Риелтор, не переставая, извинялся неизвестно за что перед всеми участниками несостоявшейся сделки. Выпроводив гостей, Кейт надела пальто, шарф и пошла к морю.
Берег был пуст, и погода как никогда располагала к прогулке. Кейт думала о том, как многолюдно бывает здесь в летние месяцы. Когда-то она сама ходила сюда купаться. Больше всего ее раздражали ослы – усталые, апатичные животные, на которых возили визжащих и смеющихся детей. Ослики – символ Скарборо. Дети катались на их спинах, а родители шли рядом с бессмысленными улыбками на лицах и как будто не замечали усталости ослов. Тогда Кейт сделала вывод, что животных не следует доверять детям, разве в исключительных случаях. И что родители многого не замечают, когда дело касается их потомства.
Когда Кейт вернулась, усталая и еще больше озадаченная, она обнаружила в «Вотсаппе» сообщение от Колина. До ее отъезда они успели встретиться еще два раза, то есть всего три. До сих пор редкий мужчина отваживался и на второе свидание. Колин Блэр побил все рекорды. Кейт уже дала ему номер своего смартфона и рассказала, где работает, чем окончательно покорила его. Лондонская полиция, Скотланд-Ярд – теперь Кейт думала, что причина в этом, а не в ее женском обаянии.
Колин Блэр был впечатлен, что, судя по всему, случалось с ним крайне редко. И, поскольку он был хвастун, не приходилось сомневаться, что отныне список его достоинств пополнило знакомство с сотрудником Скотланд-Ярда. Кейт могла представить себе, как он это преподносил. Как будто сам там работал. Хотя какая разница? Колин скрашивал ее одиночество, отправляя время от времени сообщения и предлагая встретиться. Этим, правда, его роль ограничивалась. Он явно не тот мужчина, к которому Кейт могла питать нечто большее. Но он – все, что у нее было на данный момент.
«Привет, Кейт, – писал Колин. – Как дела в Скарборо? Держишься пока или одолевает тоска по Лондону? Покупатели есть? Помни, что ни в коем случае не стоит занижать цену. Если нужна поддержка, я приеду. На связи. Колин».
Он прикрепил фотографию. Селфи – Колин любил делать их практически в любой ситуации и размещал в «Инстаграме» и «Фейсбуке»[4]. На этот раз он стоял на оживленной улице, где-то в Лондоне, между машинами и спешащими людьми; в руках небольшая сумка из магазина «Сейнсбери». На шее теплый шарф, нос и щеки покраснели от холода. Колин улыбался, несколько смущенно, но, конечно, был уверен в собственной неотразимости.
Кейт не смогла сдержать улыбки. Сначала она раздражалась, но теперь смотрела на него с почти материнской снисходительностью. Большой ребенок. Иногда совершенно невыносимый, но в принципе безобидный. Застрял где-то на пути к взрослой жизни и никак не сдвинется с места.
«Привет, Колин. Я только вернулась с прогулки по побережью. Честно говоря, не очень скучаю по Лондону. Тут так красиво… Приходили первые покупатели, но я их выгнала. Надеюсь, риелтор не разочаруется во мне. Кейт».
Колин ответил почти сразу:
«А по мне ты скучаешь? Ну, хоть немного».
И добавил плачущий смайлик.
Неужели флиртует? Кейт не могла в это поверить. Ни один мужчина до сих пор с ней не флиртовал. Просто неприлично в ее годы не иметь такого опыта.
«Конечно, я скучаю по тебе, – ответила она. – Немного».
На этот раз Колин не сразу прочитал сообщение и не ответил на него. Кейт подождала немного, пожала плечами и отложила смартфон в сторону. За окном начинало темнеть, а она так и не пообедала. Кейт включила электрический камин, распаковала несколько свечей, которые привезла с собой, закрепила на пустых консервных банках и поставила на подоконник. С улицы, конечно, смотрелось красиво. Никому и в голову не пришло бы, что в пустом доме только женщина с кошкой, и будущее так неопределенно.
Кейт прошла на кухню и открыла очередную консервную банку – макароны с фрикадельками. Консервы на завтрак, обед и ужин. Нужно бы купить фруктов, овощей, наконец, что-нибудь приготовить самой. Но на кухне нет ни подходящих ножей, ни разделочных досок, не говоря о сковородах и кастрюлях. Кейт рассчитывала питаться полуфабрикатами и привезла из Лондона только самое необходимое для этого.
– Быстрое решение, – пробормотала она. – Жизнь подталкивает к быстрым решениям.
Кейт насыпала корма в миску Месси, налила ей воды. Затем устроилась на раскладном стуле перед камином и принялась за макароны. После еды вымыла посуду и заварила чай. Свечи на окне всё еще горели. Сумерки сгущались, Колин не отвечал.
Кейт подумала о Джейсоне и его визите. Руки чесались поглубже копнуть эту историю, но это означало балансировать на грани дозволенного, время от времени почти с неизбежностью ступая на территорию Калеба Хейла. Нет, ей действительно нечего делать в этом расследовании. И то, что Кейт тоскует здесь, в тишине пустого дома, распугивая потенциальных покупателей и флиртуя в «Вотсаппе», и до сих пор не знает, что делать с этим домом, это ее и только ее проблема. В темноте пространство комнаты сужалось, стены будто сдвигались, и свеча на окне казалась прозрачной, а Кейт по-прежнему не находила в себе сил взять сумку и сходить в ближайший супермаркет за яблоками. Вместо этого продолжала довольствоваться нездоровой пищей в обществе кошки. Все это, конечно, нисколько не смягчило бы ее вины, если б однажды Калеб Хейл застиг ее с поличным на его территории, роющейся в вещах, которые ее не касались.