«Мы дадим ему эти чертовы деньги, – подумала она, вдруг почувствовав сильную усталость. – Это невозможно, когда так хочется указать ему на дверь и не находишь в себе сил это сделать».
Убедить Джейсона будет нелегко. Для него деньги на первом месте. Но он должен осознать, что это единственный способ избавиться от Барнса, не испытывая угрызений совести. Конечно, ничто не помешает ему и после этого объявиться в любой момент и просить о помощи. В этот момент Дебора поняла, что сравнение Барнса с шантажистом было ошибочным. Он не мог оказывать на нее давление иначе, чем апеллируя к чувству справедливости, пробуждая голос совести. Тридцать тысяч фунтов – цена свободы…
«И все будет кончено», – подумала Дебора.
И, как ни странно, сама не очень-то в это поверила.
Четверг, 9 ноября
1
Брендан Сондерс был в полном отчаянии, когда двое полицейских ввели его в комнату для допросов, и после пяти минут беседы с Калебом Хейлом и Робертом Стюардом, казалось, был готов разрыдаться. Он ничему не противился, не требовал адвоката и не напоминал о своих правах. Встревоженный и напуганный, Сондерс как будто был готов выполнить любое желание полицейских.
Его задержали только сегодня утром, после того как Сондерс вернулся из Эдинбурга, где, по его словам, провел несколько дней.
– В ноябре? В Эдинбурге? – Калеб недоуменно поднял брови. – Там сейчас довольно неуютно, как мне кажется.
Сондерс сразу начал заикаться:
– Я… мне… просто нужно было сменить обстановку. Мама родом из Эдинбурга, так что… Я ведь… знаете, я писатель. Отсюда вечные проблемы с вдохновением.
– Писатель? – переспросил Калеб.
– Да.
– Что-то уже опубликовано?
У Сондерса ничего не было опубликовано, но он писал книгу – портрет английского общества на момент разрыва с Евросоюзом, «на примере семьи, чей бизнес рухнул с Брекзитом».
– На что же вы живете, пока не вышла книга? – поинтересовался Калеб.
Сондерс ответил, что переживает творческий кризис, поэтому и отправился в Шотландию «прочистить мозги». Останавливался в небольших отелях типа «завтрак и постель».
– Можете предоставить чеки?
Брендан снова начал заикаться:
– Я… я правда не знаю, где они… придется поискать.
– Адреса, названия отелей… вы бронировали?
Он покачал головой:
– Нет. Искал пристанища прямо на месте. Рассчитывал, что в начале ноября свободные номера должны быть.
– Хорошо, постарайтесь вспомнить, где именно вы останавливались, и поищите чеки, будьте добры, – бесстрастно повторил Калеб и подался вперед, протягивая Брендану фотографию Мэнди Аллард. Этот снимок передал Калебу дежурный, принимавший заявление о ее пропаже. – Знаете эту девушку?
Ответом была реакция Брендана. Он побледнел, глаза чуть не вылезли из орбит.
– Э‑э… да, я ее знаю.
– По крайней мере, вы этого не отрицаете. Есть свидетель того, как эта девушка выбегала из вашей квартиры тридцатого ноября этого года. Это выглядело как бегство.
– Миссис Вайн, да? – с ненавистью в голосе спросил Брендан. – Она, кто же еще… Она живет подо мной и вечно сует нос в чужие дела.
Калеб не ответил.
– Мэнди Аллард пропала в начале октября, об этом сообщила ее куратор из департамента по делам молодежи. Ушла из дома, и больше ее никто не видел.
– Она не просто так ушла, – возразил Брендан Сондерс. – С ней плохо обращались. Мать швырнула в нее чайник с кипятком, обварила ей руку. Ужасный ожог! Я купил мазь, бинты… Позаботился, чтобы не было заражения крови.
– Очень мило с вашей стороны, но не могли бы вы объяснить, что заставило вас подобрать на улице четырнадцатилетнюю девочку и пустить жить к себе в квартиру?
Это был пробный шар. Калеб не знал, где и при каких обстоятельствах Брендан Сондерс познакомился с Мэнди. Он также не имел ни малейшего представления, как долго она прожила в его квартире. Свидетельнице – миссис Вайн – нечего было сказать по этому поводу, о чем она искренне сожалела.
Сондерс насупился.
– Я заговорил с ней, – ответил он. – Она шла по улице…
– Какой?
– Кросс-лейн.
Калеб сделал пометку.
– Дальше.
– …вся такая… потерянная, одинокая. Беззащитная – да, именно это слово пришло мне в голову в первый момент. Беззащитная…
– Понимаю. Вы были за рулем?
– Своей машины у меня нет. В машине друга, я забрал ее из ремонта.
– Как зовут вашего друга? И название ремонтной мастерской, пожалуйста.
– Джозеф Мейдоуз. Мы не так близки с ним, но у него был грипп, поэтому… Мастерская на Бернистон-роуд. Пункт технического обслуживания Скалби-Миллс.
Калеб записал.
– Значит, Мэнди Аллард тут же села к вам в машину. Добровольно?
Лицо Брендана вспыхнуло от возмущения:
– Разумеется, добровольно. Я не похищал ее. Просто предложил место, где можно отдохнуть, поесть и попить. И она сразу согласилась.
Калеб покачал головой. Родители Мэнди наверняка не раз предупреждали дочь, чтобы она ни при каких обстоятельствах не делала ничего подобного. С другой стороны, Мэнди из неблагополучной семьи. Сбежала из дома, жила на улице… Ситуация, в которой она оказалась, запросто могла вынудить ее забыть все родительские наставления.
– И она прожила с вами… десять дней? – осторожно спросил Калеб.
Не будь Брендан так напуган, давно сообразил бы, как мало знает полиция обо всем этом, и даже заявление соседки не имеет под собой никакой доказательной почвы. Но он явно был не в том состоянии, чтобы трезво оценить ситуацию, чем существенно облегчил работу Калебу.
– Неделю, – ответил Брендан на вопрос инспектора. – Она рассказала мне свою историю. После этого у меня не хватило сердца отправить ее обратно домой.
– Но Мэнди пропала, о чем было заявлено в полицию. Она несовершеннолетняя. Вам не приходило в голову сообщить о ней хотя бы в департамент по делам молодежи?
– Мэнди доверяла мне. Мы с ней достаточно говорили на эту тему. Я всего лишь пытался ей помочь.
– Хм… Знаете, мистер Сондерс, вы, конечно, человек отзывчивый и сострадательный. Пока, во всяком случае, все выглядит именно так. Но когда одинокий тридцатилетний мужчина пускает жить в квартиру четырнадцатилетнюю девушку, в голову поневоле лезут разные мысли. Тем более с вашим прошлым… – Калеб кивнул на увесистую папку на столе рядом с ним. – У вас ведь уже были неприятности в две тысячи пятом году, верно?
Брендан побледнел еще больше. Наверное, полагал, что старое дело пылится в каком-нибудь забытом архиве и никогда больше не выйдет на свет.
– Тогда вам было семнадцать лет, – продолжал Калеб. – Вы только что закончили школу и поступили на работу в «Йоркшир пост».
– Да, – прохрипел Брендан и прочистил горло: – Да, именно так.
– Вы жили с матерью в Скарборо.
– Да.
– И общались с молодыми людьми, которые пользовались дурной репутацией. Угоняли автомобили, издевались на улицах над прохожими. Совершали кражи в магазинах. Подобные вещи были у них чем-то вроде испытания на мужество.
– Я никогда не делал ничего подобного, – заверил Брендан.
Калеб склонялся к тому, чтобы ему поверить. Брендан из тех, кто боится собственной тени. Странно, что он вообще примкнул к этой банде. Как видно, хотел, спрятавшись за спинами дерзких и беспринципных, почувствовать себя сильнее…
– Двадцать второго сентября две тысячи пятого года, – продолжал Калеб, – когда пятнадцатилетняя Сара Фишер возвращалась из школы домой, к ней подошла группа молодых людей, с предложением приятно провести время в уединенном месте. Раскурить косяк-другой, выпить спиртного. Сара, как девушка любознательная и искательница приключений по натуре, естественно, согласилась. Молодые люди завели ее в здание заброшенной фабрики на окраине Скарборо…
– Меня не было с ними, – тихо заметил Брендан.
– По словам Сары Фишер, спустя полтора часа атмосфера в здании фабрики накалилась до предела. Алкоголь и наркотики, конечно, сыграли свою роль. Молодые люди сначала домогались Сары в самых непристойных формах и выражениях и насильно удержали ее, когда она захотела уйти. Потом, как вам известно, мистер Сондерс, ее изнасиловали. Это продолжалось…
– Меня не было там, клянусь, – оборвал инспектора Брендан.
Калеб кивнул. Он внимательно прочитал материалы дела.
– Согласно вашим показаниям, в тот день вы ушли из редакции около полудня, потому что почувствовали себя плохо. Кишечная инфекция, судя по всему. Это подтвердил ваш начальник. Вы вернулись домой и остаток дня провели в постели.
– Да, моя мать это подтвердила.
– Я знаю. Мне интересно только, как далеко может зайти мать, защищая сына.
– Девушка тоже меня не опознала.
– К сожалению, как и двух других преступников, позже во всем сознавшихся. Сара Фишер была глубоко травмирована, путалась в показаниях, иногда откровенно противоречивых.
– Но я и вправду был…
Калеб перебил его:
– Не стоит понапрасну тратить время. Дело против вас возбуждено не было, поэтому ничего не надо доказывать. Показания вашей матери и Сары Фишер опровергнуть невозможно. В любом случае для вас это был неприятный опыт. Одно только, кого вы считали своими друзьями… Как следствие, вы попали под подозрение в соучастии в поистине чудовищном преступлении. Даже если вы невиновны… незавидная участь.
– Все верно, но после этого я больше никогда с ними не встречался. Даже с теми, кого, как и меня, там не было. Ради бога, я не желаю иметь с ними ничего общего! То, что произошло, действительно ужасно.
– Так почему вы привели в свою квартиру Мэнди Аллард? – Калеб пристально посмотрел на Брендана. – Зачем, отделавшись легким испугом один раз, заново искушать судьбу?
Брендан опустил голову.
– Я так одинок… Два года назад потерял работу в «Йоркшир пост». Тяжело переживал. Решил начать с начала, сесть за книгу, которую давно хотел написать. Но что из этого получится, честно говоря, я не знаю… – Брендан с трудом сдерживал слезы. – Я так одинок, – повторил он. – Можете представить, каково это? Ничего, кроме работы, и неизвестно, заинтересуется ли ею кто-нибудь. В то утро, когда я увидел Мэнди на улице… она выглядела такой же одинокой, покинутой и несчастной, как я. И я подумал, если она побудет со мной какое-то время, может, мне станет легче… Хорошо, когда есть кто-то на долгие осенние вечера. Кто-то, с кем можно поговорить, поесть, посмотреть телевизор… Я пальцем ее не тронул, клянусь. И она могла уйти в любой момент, я не стал бы ее останавливать. Дверь я держал незапертой.