óльшая часть мозга в нерабочем состоянии. Похищать девушек и держать их взаперти? Коллеги говорят, он давно не способен на действия такого уровня сложности.
– Девушек… – повторил Роберт Стюард. – Босс, мы должны помнить, что у нас до сих пор нет доказательств того, что это дело рук одного человека. Чисто теоретически мы подозреваем, что это так. Но это совсем другое.
– Вас не смущает такое количество совпадений?
– Каких совпадений? У нас есть девушка, которая пропала и была найдена убитой много месяцев спустя, – Саския Моррис. Есть девушка, которую затащили в машину, но ей удалось бежать, – Амели Голдсби. Есть девушка, которая ушла из неблагополучной родительской семьи и до сих пор где-то бродит, причем нет никаких сведений о ее похищении, – я говорю о Мэнди Аллард. Если вас интересует мое мнение, можно смело исключить Мэнди из числа жертв Убийцы с пустошей. Как только на улице похолодает, Мэнди вернется в семью. На худой конец, пополнит списки молодых людей, ежегодно убегающих из дома, потому что они больше не могут жить с родителями, или же не справляются с учебой в школе, или же их внезапно охватила жажда приключений, или по какой-то другой причине. Это не значит, что мы не должны ее искать, но наших ресурсов явно недостаточно, чтобы разобраться со всеми подобными случаями.
– Хм, – хмыкнул Калеб.
– Мы привлекли Мэнди Аллард к расследованию только потому, что она жила в квартире человека, ранее проходившего по похожему делу, – напомнил Стюард. – И, скорее всего, привлекли зря.
– Похоже на то, – признал Калеб.
– Сондерс действительно ничего не делал с той Сарой Фишер, – продолжал Роберт. – Такого типа мужчина может быть жертвой, но никак не преступником. И он не блещет умом, это так. В молодости связался не с той компанией. А теперь оказался настолько глуп, что дал приют сбежавшей из дома школьнице, потому что почувствовал себя одиноким. Если это действительно так, мы вернемся туда, откуда начали. Потому что нет никаких оснований полагать, что Мэнди Аллард похитили и где-то держат.
Калеб схватился за голову:
– Вернемся туда, откуда начали… Вот что самое неприятное в этом деле, сержант. Мы ходим по кругу. И если вдруг находим зацепку, можно заранее утверждать, что она ни к чему не приведет. Я чувствую себя заблудившимся в тумане путником, который пробирается на ощупь, в надежде случайно на что-нибудь наткнуться.
Сержант Стюард молчал. Против этого возразить было нечего. Калеб Хейл верно схватил суть ситуации.
– Теперь мы надеемся на то, что Амели Голдсби преодолеет свой страх, или что там у нее, и наконец заговорит, – продолжал Калеб Хейл. – Что она предоставит недостающую информацию, которую больше взять неоткуда. Мы зависим от травмированного подростка, безо всякой уверенности, что он справится с травмой.
– Сержант Хелен Беннет все еще навещает ее? – спросил Роберт.
– Почти каждый день. Хелен не теряет надежды. Один раз она уже обеспечила нам прорыв, когда Амели рассказала некоторые подробности побега.
– Это не слишком нам помогло, – мрачно пробормотал Калеб.
Опрос жителей в окрестностях парковки на Си-Клифф-роуд также ничего не дал. Никто ничего не видел и не слышал. Такое впечатление, что в машине, из которой сбежала Амели, вообще не было водителя. Или же, наоборот, им мог быть кто угодно. Не было ничего, что позволило бы исключить из списка определенных людей или же, наоборот, включить кого-то в список. Собственно, и списка не было. Ничего ровным счетом.
– И все-таки мы исходим из того, что в случаях Саскии Моррис и Амели Голдсби действовал один и тот же человек? – спросил Роберт.
Калеб на мгновенье задумался и кивнул:
– Да, будем исходить из этого. Хотя бы тот факт, что личные вещи девушек – телефон, косметичка, сумочка – были найдены далеко за городом, дает нам на это некоторые основания. Так или иначе.
– Так или иначе, – устало повторил Роберт.
– Это и еще кое-что, – сказал Калеб.
– Что?
– Нам известно, что Саскию Моррис держали где-то несколько месяцев, прежде чем оставили умирать от голода и жажды. Амели держали неделю, и только потом ей удалось сбежать. Это довольно необычно. В подавляющем большинстве случаев преступления на сексуальной почве происходят практически сразу после похищения, в первые час-два. Но кому-то захотелось, не сочтите за цинизм, большего. Саскию Моррис не насиловали. С Амели Голдсби еще предстоит разобраться, был ли у нее парень до похищения. Быстрый секс явно не цель. Преступник добивается чего-то другого. Притом что он действует спонтанно, в соответствии с возможностями момента, все хорошо организовано. У него есть место, где можно спрятать пленницу. На долгие месяцы, как в случае с Моррис, или на неделю, как с Голдсби. Честно говоря, не думаю, что злоумышленников несколько. Скорее всего, действует один, и он не ищет быстрого удовлетворения, а затеял долгую, а потому в высшей степени рискованную игру.
– Все верно, – согласился Роберт.
Калеб казался более уверенным в себе, чем в начале разговора. Не то чтобы они подошли ближе к решению задачи, но картина все же стала яснее. Хотя бы в том, что касалось фигурантов дела.
– Значит, решено, – подвел итог Калеб. – Мы исключаем Мэнди Аллард из списка потенциальных жертв. Это отдельная история. Остаются Саския и Амели.
– А Ханна Касуэлл?
Калеб покачал головой:
– Слишком велик разрыв во времени.
– Нам надо шевелиться, сэр, – сказал Роберт, – раз уж мы придаем большое значение временным промежуткам. Преступник довольно быстро перешел от Саскии к Амели, которая сорвалась с крючка. Есть основания полагать, что сейчас он активно ищет следующую жертву.
– Да, – согласился Калеб, – и это то, что меня беспокоит. Круглые сутки. – Словно в подтверждение, он потер глаза, выглядевшие красными и нездоровыми. – Следующую жертву можно ожидать в любой момент.
В «Приюте моряка» все столики, за исключением зарезервированного Дэвидом Чаплендом, были заняты. Кейт убедилась в этом, заглянув в толстую тетрадь на барной стойке. Заказ столика придавал намерениям Чапленда серьезности. Похоже, насчет ужина он действительно не шутил.
Кейт пила пиво. Волшебные слова «журналистка», «интересует ваша версия событий…» уже брошенные в пространство зала, возымели магическое действие. Не говоря об упомянутых кстати «обвинениях Райана Касуэлла». Несмотря на аншлаг, Кевин, препоручив гостей юному напарнику, уединился с Кейт в углу бара. Брат, как объяснил Кевин, управляется на кухне. И он здесь точно ни при чем.
– Конечно, – согласилась Кейт, – но та история с шестнадцатилетней девушкой…
Глаза Кевина заблестели:
– Ну, вот и вы туда же… Марвин не участвовал в этом. Даже полиция в конце концов ему поверила.
То, чему верит полиция, далеко не всегда совпадает с ее официальной версией. Но Кейт решала не углубляться в эту тему – боялась, что Кевин замкнется в себе, и тогда из него точно ничего не вытянешь. Его раздражали подозрения в отношении него самого, но еще больше – в отношении брата.
– Хорошо. Но того, что в тот вечер вы подвезли Ханну Касуэлл из Халла до Скарборо, вы не отрицаете?
– Да. Она стояла на вокзале в Халле под дождем, жалкая и расстроенная. Только что у нее из-под носа ушел ее поезд. Мы – ближайшие соседи Касуэллов. Что бы вы сделали на моем месте? Оставили бы Ханну так стоять?
– Нет, конечно. Но проблема в том, что потом… Вы исчезли?
– Я высадил ее в Скарборо. Хотел повидаться с друзьями.
– Ее подруга подтвердила, что вы высадили там Ханну, – сказала Кейт. – Она звонила с вокзала Шейле. Так ее звали, верно?
– Я не знаю, – ответил Кевин.
Он разволновался, что неудивительно. Быть подозреваемым в таком преступлении… И, если исчезновение Ханны Касуэлл так и не будет раскрыто – что с годами становилось все более вероятным, – это будет висеть над ним остаток жизни. Вечная тень – не виновен, но и не чист.
Кейт осторожно взглянула на собеседника. На лбу Кевина блестели капельки пота. Он налил себе минеральной воды и залпом выпил. Легко верилось, что он со школьных лет был и остается дамским любимцем. Густые темные волосы. Очень темные глаза. Слегка загорелая кожа, даже сейчас, в ноябре. Кевина можно принять за испанца или итальянца. Кейт видела фотографию Ханны и не могла представить себе, чтобы эта неприметная, похожая на ребенка девушка возбудила в нем какие-то чувства. Разве если Кевин любил детей, на что его биография не обнаруживала никаких намеков. Если верить материалам тогдашней прессы, во всяком случае.
– Я на вашей стороне, – заверила Кейт. – Но, если браться за дело серьезно, необходимо прояснить некоторые моменты, которые… ну, по крайней мере на первый взгляд, свидетельствуют против вас.
Его лицо смягчилось:
– Прояснить, понимаю… С моей стороны это была невероятная глупость.
Он замолчал.
– Что за глупость? – спросила Кейт.
Кевин вздохнул:
– Я сделал две непростительные глупости. Первая – пригласил ее на открытие паба. Позже отец Ханны заявил, что таким образом я ее домогался. Это не так. Мне было жаль Ханну, только и всего.
– Вторая ошибка заключалась в том, что вы…
– Я солгал полиции насчет Кроптона. На самом деле я туда не ездил. Я вернулся на вокзал в Скарборо.
– Это действительно было глупо.
Кейт улыбнулась. Секунду спустя Кевин тоже улыбнулся.
– Это рефлекс, и он связан с моим братом. На его примере я видел, что значит быть подозреваемым. Брата допрашивали, снова и снова. Как и всех в его окружении. Всё перевернули с ног на голову. При этом люди шептались за его спиной. Каждый выход из дома оборачивался серьезным испытанием для нервов. Я боялся пережить это еще раз. Любой ценой стремился избежать этого. Поэтому и подумал, что ни в коем случае не должен говорить о том, что вернулся на вокзал. – Кевин пожал плечами. – Конечно, когда все открылось, подозрения против меня только возросли… Ужасное было время.