Мэнди в очередной раз перемотала повязку. С одной свободной рукой это был мучительный процесс, сопровождавшийся постоянными срывами и новыми попытками. Повязка была довольно грязной, с налипшими волосками шерсти от одеяла. Мэнди надеялась, что пользы от нее будет больше, чем вреда.
Она кое-как закрепила бинт и остановилась, обессилевшая. Силы таяли день ото дня, час от часу. Мэнди ничего не ела и не пила больше полутора суток, и последним, что она съела, был липкий сэндвич. Но большей проблемой была жажда. Как долго человек может выжить без воды? Мэнди не знала этого точно, но подозревала, что срок невелик. Еда – вторая по значимости проблема. Хотя голод мучил не меньше жажды, он не вселял такого панического страха.
В голову снова пришла мысль, зачем ее приковали. Ведь Мэнди все равно не смогла бы покинуть место заточения. Возможно, эта мысль была ошибкой, и Мэнди ограничили свободу перемещения именно потому, что имелась возможность бежать. Что, если на поверку тюрьма окажется не такой надежной?
Несколько лет тому назад Мэнди прочитала книгу Стивена Кинга, где женщина находилась в схожей ситуации. Только прикована она была не к стене, а к кровати. В собственном загородном доме, где проводила выходные с мужем. Секс в наручниках был их обычным развлечением, но в самый напряженный момент муж умер от сердечного приступа и упал рядом с кроватью, оставив супругу в безнадежном положении, к тому же наполовину голую.
«Бывают ситуации и пострашней моей», – подумала Мэнди.
Так или иначе, той женщине удалось дотянуться до стоявшего над ее головой стакана с водой и разбить его. После чего она, можно сказать, освежевала себя заживо, содрав кожу с запястья осколком стекла. И выскользнула по крайней мере из одного браслета, не в последнюю очередь благодаря скользкой крови. Мэнди не помнила, чем кончилась эта история, но в ее ситуации одной руки было достаточно.
Стекла в зоне досягаемости не было, но из пластика наверняка получатся не менее острые осколки. Тяжелый способ, болезненный и отвратительный. Стоит на миллиметр сдвинуться не в ту сторону – перережешь вену. И дом все-таки заперт, а бежать придется быстро, потому что иначе Мэнди истечет кровью. То, что ей нечего терять, пожалуй, единственное преимущество. Сюда никто не придет. Никто не принесет ни еды, ни питья. Мэнди либо умрет, прикованная к этой проклятой стене, либо каким-то образом вырвется на свободу. Третьего не дано.
Она посмотрела на руку в стальном «браслете». У нее тонкие суставы и запястья, но до сих пор попытки вывернуться из металлического кольца заканчивались неудачей. С другой стороны, Мэнди каждый раз казалось, что для этого не хватает не так уж много, какой-нибудь пары миллиметров…
Она вцепилась зубами в пластиковую бутылку.
Сделай это сейчас, пока у тебя есть силы.
Среда, 15 ноября
Кейт готовила кофе на кухне Дэвида, закутавшись в его свитер, чтобы не замерзнуть.
Раннее утро, снаружи еще темно. Дверь из кухни выходит в сад, за которым – задняя стена расположенного выше по улице соседнего дома. Кейт уже видела свет в двух или трех окнах. Кажется, остальные пока спят.
Месси вошла на кухню, потерлась о голые ноги хозяйки и тихо мяукнула. Кейт взяла ее с собой, потому что проводила у Дэвида почти каждый вечер и не хотела оставлять кошку одну. Она положила немного корма в миску Месси и стала наблюдать, как та ест.
«Как это здорово! – подумала Кейт, хотя слово “нереально” подошло бы больше. – Я была совсем одна. А теперь в моей жизни появились мужчина и кошка…»
Она зарылась носом в мягкую шерсть свитера. Он пах Дэвидом, его гелем для душа, дезодорантом, лосьоном после бритья. Его кожей. Кейт подумала, что никогда в жизни не снимет этот свитер. Иначе как чудом это назвать нельзя. Она варит кофе на кухне после ночи с любимым мужчиной. И всех предыдущих ночей.
Она, Кейт Линвилл, которой до сих пор ни разу не удавалось расположить к себе ни одного мужчину. Теперь она стоит здесь босиком, и жизнь ощущается совершенно иначе, чем неделю назад, когда она была другой. Внешний мир остался прежним, а ее внутренний перевернулся с ног на голову.
Месси мяукнула, и Кейт добавила в миску корма. Она была так счастлива, так хотела всех осчастливить… Прежде всего кошку, которая требовала на завтрак двойную порцию.
«Ты был прав, папочка, – подумала Кейт. – Это все-таки произошло, потому что должно было произойти, рано или поздно». Чудо происходит в тот момент, когда его не ждешь. Когда отказываешься от всех ожиданий.
Конечно, Кейт боялась. Иногда все казалось уж слишком идеальным. То, как они понимали друг друга с полуслова. Как чувствовали и думали в унисон, были преданы друг другу. И, главное, как просто и естественно все складывалось.
Она отдалась Дэвиду, душой и телом. С безоговорочностью человека, вечно осторожного и подозрительного, опустошенного тоской по настоящей жизни. В редкие мгновения сомнений Кейт осознавала себя на высоте, вне досягаемости прежней жизни, куда вознесли ее чувства, и у нее кружилась голова.
Беспокоила одна мысль: Дэвид до сих пор не знал ее настоящей профессии. По какой-то непонятной причине, Кейт было трудно открыть ему правду, хотя такая возможность предоставлялась несколько раз.
Кстати, я давно хотела признаться тебе, что никакая я не журналистка. Я детектив-сержант лондонской полиции. Занимаюсь делом о пропавших девушках, по которому ты проходишь, вот и решила познакомиться поближе…
Примерно сотню раз в день Кейт убеждала себя, что не все так плохо. Она объяснила бы ему, что занимается делом вне ее компетенции, а потому не могла представиться полицейским. Компетенция – деликатная тема, Дэвид поймет. Конечно, спросит, с какой стати его держат на подозрении, но Кейт ответила бы, что «подозрение» здесь неправильное слово. Просто он – часть этой истории, которую Кейт как полицейский обязана рассмотреть во всех деталях и со всех возможных ракурсов. Беспристрастно.
Почему она до сих пор не сказала этого? Знала ведь, что с каждым днем это становится все труднее. Наступит момент, когда Дэвид просто разозлится на нее за то, что она так долго его дурачила. Гнев и непонимание, пусть в микроскопических дозах, вносят разлад. Микротрещины расширяются. Слишком часто они становились началом конца.
Ее прошиб горячий пот, когда, двумя днями ранее, Калеб Хейл появился в квартире Дэвида. Все, что ему оставалось сделать, назвать ее «сержантом» вместо «Кейт», как обычно и бывало в присутствии посторонних. И Дэвид узнал бы от случайного человека, что женщина, с которой он сблизился, не та, за кого себя выдает. Что значительно усложнило бы ситуацию.
Кстати, Дэвид в любой момент мог набрать ее в «Гугле». Кейт удивлялась даже, почему он до сих пор этого не сделал. В интернете сохранилось достаточно материалов об убийстве ее отца, и почти в каждом фигурировала она, дочь жертвы, детектив-сержант Кейт Линвилл из Скотланд-Ярда.
Даже если Дэвид Чапленд не из тех, кто первым делом вбивает новых знакомых в поисковую строку «Гугла», что дальше? В конце недели ей придется вернуться в Лондон, что кажется невозможным, поскольку Кейт не представляет себе жизни без Дэвида. Теперь предложение Калеба о переводе в криминальный отдел полиции Скарборо приобретает новый смысл. Кейт впервые всерьез задумалась о такой возможности. Но до откровенного разговора с Дэвидом все это не имеет смысла.
«Я должна признаться ему, – уговаривала себя Кейт, – и как можно скорее. До сих пор мне везло, но риск возрастает с каждым днем».
– Где ты? – послышался за спиной голос Дэвида, и Кейт вздрогнула. Он стоял в дверях, в футболке и боксерах, с растрепанными волосами и прищуренными глазами, моргавшими на свет кухонной лампы. – Кажется, кто-то вечность назад обещал кофе в постель?
Кейт улыбнулась в ответ:
– Я тут задумалась…
Дэвид внимательно посмотрел на нее:
– Выглядишь какой-то подавленной… Что-то случилось?
Кейт глубоко вздохнула. Вот он, еще один шанс. И она не намерена его пропускать. Прошло не так много времени. Есть надежда, что Дэвид все поймет.
– Мне нужно сказать тебе кое-что… – начала Кейт, и в это время зазвонил телефон, который она вчера вечером оставила на кухонном столе.
– Что такое? – спросил Дэвид.
Телефон продолжал звонить, и это сводило Кейт с ума. Решительность, которую она чувствовала еще минуту назад, покинула ее.
– Это не так важно, – быстро отозвалась Кейт, взяла телефон и ответила.
Звонил Колин, глубоко обиженный на то, что Кейт проигнорировала его сообщения в «Вотсаппе».
– В чем дело? – спросил он, не извинившись за ранний звонок. – Ты не читаешь мои сообщения? Я сделал что-то не так?
Второй раз за минуту Кейт вздохнула. Она ничем не была обязана Колину, с которым сошлась через сайт знакомств, но и ему следовало знать об изменениях в ее личной жизни. Колин явно интересовался ею, и было бы несправедливо держать его в неведении.
– Послушай, Колин, – начала она, – я должна тебе кое-что сказать…
«И ему тоже, – подумала Кейт. – Что за сумасшедшая жизнь!»
Ветхие дома на Куинс-пэрэйд в Норд-Бэй, жители которых платили за бесспорно захватывающий вид на море вечной сыростью в своих квартирах, выглядели в этот серый пасмурный день еще тоскливей, чем в тот вечер, когда Кейт объявилась здесь в первый раз. Случилось это неделю назад, а ей казалось, что миновал по меньшей мере год. Слишком многое за это время поменялось в жизни.
Запустение стало по-настоящему заметно в дневном свете. На многих окнах не было штор, внутри не просматривалось мебели. На фасадах осыпалась штукатурка. В маленьких двориках за низкими палисадниками не росло ни деревца, ни кустика, потому что заниматься ими, по всей видимости, было некому. Только перед домом Райана Касуэлла торчало несколько голых стеблей, на которых весной и летом можно было бы ожидать появления красивых цветов. Очень может быть, в апреле из земли проклюнется несколько нарциссов… По крайней мере, на это можно надеяться. Но и они вряд ли способны существенно поменять общую картину.