Сейчас Калеб надеялся, что не совершает большой ошибки. В конце концов, на кону жизнь четырнадцатилетней девочки.
– Мы немедленно выезжаем в Манчестер, – сказал он. – Я должен быть там.
– Хорошо, – отозвался Стюард. – Вот только оденусь.
Он вышел из кабинета, чему Калеб был рад.
В ящике стола лежала бутылка, и хороший глоток был оправдан как никогда.
В «Джанни» Кейт была всего один или два раза, что сводило шансы быть узнанной к нулю. Уже поэтому ей не мог не понравиться выбор Дэвида.
Она рассчитывала в тот вечер открыть все карты. Поздно, конечно. Но не безнадежно поздно, надеялась она.
Каменное строение на Виктория-роуд было украшено гирляндами. Внутри горели свечи. Кейт и Дэвид сидели наверху, за бокалами просекко. Пахло чудесной итальянской пастой. Группа женщин за соседним столиком обменялись подарочными пакетами. Дэвид быстро огляделся и повернулся к Кейт:
– Что ты обычно делаешь на Рождество? Понимаю, что до этого далеко, и все-таки…
Она сглотнула:
– А что ты обычно делаешь на Рождество?
Он рассмеялся:
– Я первый спросил.
– Я всегда встречала Рождество с папой, – ответила Кейт. – Но после его смерти… одна.
– Я тоже на Рождество обычно один. За исключением тех случаев, когда у меня завязывались серьезные отношения с женщинами.
– И не тоскливо тебе? Одному?
Он пожал плечами:
– Я работаю, и на Рождество тоже. Могу приготовить себе что-нибудь между делом, прогуляться к морю… Все нормально.
– А у меня в Лондоне поблизости моря нет.
Дэвид покрутил в руке бокал:
– Почему бы тебе не приехать сюда на Рождество?
Меньше всего Кейт хотела выглядеть навязчивой.
– Ну… к тому времени мой дом наверняка будет продан, так что жить я там не смогу.
– Я имел в виду не твой пустой дом. Почему бы тебе не приехать ко мне?
Кейт и без того бóльшую часть времени жила с ним, но тут замялась. Буря чувств, ожиданий, страхов – уж очень изматывающе это выглядело.
– Да, – сказала она. – Об этом стоит подумать.
Дэвид сделал глоток и улыбнулся. Кейт любила его улыбку. Она любила этого человека целиком и полностью, со всеми достоинствами и недостатками. Ей нравилось то, что он сделал с ее жизнью, с ней самой, и что обещал сделать в будущем.
«Будь осторожна, – предупредил внутренний голос. – Здесь есть к чему приглядеться внимательнее».
– Дэвид, я… – начала Кейт, но он перебил ее:
– Похоже, вы хорошие знакомые с этим старшим инспектором. Такое впечатление сложилось у меня вчера, во всяком случае. Вы друзья?
– Друзья – громко сказано. Но мы достаточно хорошо знаем друг друга. Расследование смерти моего отца… все это очень тяжело мне давалось. Но Хейл оказался настолько внимателен, что помог мне с этим справиться. Поэтому он мне нравится, да.
– Идеальный информатор, я имею в виду вашу статью. Старший инспектор Хейл знает больше кого бы то ни было.
Кейт рассмеялась:
– Да, но всего он мне не говорит. Не может, при всем желании.
На деле все обстояло не совсем так. Калеб не скрывал от нее почти ничего. Потому что Кейт была его коллегой, не журналисткой.
Внезапно она растерялась, потому что теперь уже не знала, с чего начать признание.
– Но вы наверняка пытаетесь выудить из него информацию. Алекс Барнс все еще главный подозреваемый?
– Честно говоря, не знаю.
– Я удивился, когда вы снова пришли ко мне. Сразу почувствовал себя на мушке…
– Опрос всех участников событий – обычное дело. В расследовании так всегда. Ты снова и снова надоедаешь всем и каждому в надежде хоть за что-то зацепиться.
– Ты говоришь как настоящий полицейский.
Сейчас или никогда.
– Дэвид, я…
– Но знаешь что? – снова перебил он ее. – Все-таки я рад, что ты только пишешь о преступлениях, а не работаешь в полиции.
У Кейт упало сердце.
– Но почему? Я… – Она старалась выглядеть так, будто этот разговор нисколько ее не задевает, и чувствовала, что это ей плохо удается. – Что ты имеешь против полицейских?
Он отпил из бокала и задумался:
– Не знаю… Наверное, это прозвучит глупо, но для меня они всегда были противниками. Я имею в виду, на демонстрациях и тому подобном…Теми, кто по ту сторону.
– У тебя были конфликты с полицией? Ты участвовал в демонстрациях?
Дэвид рассмеялся:
– В молодости. Ну да, приходилось.
Кейт понимала, что сейчас самое время посмеяться вместе с ним и обратить все в шутку. А потом вдруг выпалить, что, как это ни смешно, он уже несколько дней как влюблен в женщину-полицейского, и это не так плохо, разве нет? Таким образом ситуацию можно было спасти. Но беда в том, что ни юмор, ни тем более ирония не являлись сильной стороной Кейт. Для этого она была слишком застенчивой, слишком серьезной и подозрительной. Особенно в подобных, ответственных ситуациях. Кейт просто умирала от страха.
Как я буду жить, если он тут же порвет со мной?
Так или иначе, а сознаться придется. Иначе о каком общем будущем может идти речь? Кейт чувствовала себя ребенком, который закрывает глаза и думает, что его никто не видит.
Нужно наконец открыть глаза и решиться…
– А потом проблема с водительскими правами, – продолжал Дэвид. – Это действительно далось мне тяжело. Месяцами без машины… я чувствовал себя инвалидом.
Кейт понимала, что говорит как гувернантка, отчитывающая своего воспитанника, однако тем не менее заметила:
– Но ты действительно водил машину в нетрезвом состоянии и подвергал опасности жизнь других людей.
– Все так. Это была глупость с моей стороны, а полицейские правы. И все же мое отношение к полиции после этого не улучшилось. – Он потянулся через стол и взял ее за руку. – У тебя холодные руки, Кейт. Ты мерзнешь?
В зале было почти жарко, но изнутри Кейт бил озноб.
– Я не знаю… Похоже, простудилась немного.
– Давай поговорим о чем-нибудь более приятном. Как прошел твой день? Ты была у той женщины?
…О чем-нибудь более приятном, чем такая мерзость, как полицейские.
– Ты имеешь в виду Шейлу Льюис?
– Именно. Подругу пропавшей девушки.
– Ханны Касуэлл, да. Шейла была последней, кто с ней разговаривал. По телефону.
Как и советовал Райан Касуэлл, Кейт отыскала адрес Шейлы Льюис в телефонной книге. Та все еще жила с родителями, но бросила школу, выучилась на парикмахера и теперь работала в салоне красоты в пешеходной зоне. В тот день она, правда, осталась дома и лечила никак не прекращающийся насморк. Жила Шейла неподалеку от вокзала.
Она в очередной раз подтвердила то, с чем Кейт неоднократно приходилось сталкиваться за годы работы в полиции. А именно, что человек, один раз переживший сильное потрясение, никогда больше не возвращается к нормальной жизни. Либо возвращается с огромным трудом и спустя длительное время.
Кейт пригласили в гостиную. Шейла сидела со спутанными волосами, в теплых домашних тапках, и комкала в руках носовой платок. Ее мать принесла чай и обратилась к Кейт:
– Он нас замучил… Райан Касуэлл, после исчезновения Ханны. Обвинял Шейлу в том, что она ничего не предприняла после ее звонка. Не уведомила нас, не связалась с полицией… Дошло до того, что мы обратились в суд, и Райану запретили общаться с Шейлой. До сих пор ему не разрешено ни звонить, ни приближаться к ней на улице.
Кевин Бент тоже был вынужден добиваться судебного запрета. Похоже, у Райана Касуэлла целый список виновных.
Преодолевая тошноту в желудке, Кейт рассказала Дэвиду о встрече с Шейлой.
– Плохо то, что она действительно чувствует себя виноватой. Конечно, Шейла не могла знать, что Ханна Касуэлл в опасности. Она не считает Кевина Бента ни преступником, ни психопатом. Так или иначе, он в целости и сохранности доставил Ханну на вокзал в Скарборо и поехал по своим делам. У Шейлы не было причин поднимать тревогу.
Как выяснилось, девушка винила себя не только по этой причине.
– Я так ревновала, – призналась она Кейт и расплакалась. – Еще бы, Кевин Бент обратил на нее внимание! Он пригласил Ханну на открытие паба. Вы видели его? Согласитесь, выглядит великолепно.
Кейт тоже находила Кевина Бента привлекательным, хотя и не в ее вкусе – слишком молод и, по-видимому, неопытен.
– Он хорошо выглядит, – согласилась она с Шейлой.
– Любая из нас отдала бы все за свидание с ним, – продолжала Шейла. – Но Ханна Касуэлл… она была таким ребенком… И вот я надеялась… – Шейла зарыдала еще сильнее.
– На что вы надеялись? – спросила Кейт.
– Что у них что-то не сложится… Сорвется по какой-то причине… И ведь сработало, но я… я не хотела причинять ей боль! Честное слово, ни о чем таком не думала.
– Ну конечно, нет, – успокоила Шейлу Кейт. – В ревности нет ничего преступного, тем более в таком возрасте. Это точно не причина катастрофы.
С этого момента Шейла перестала плакать. Но разговор вышел тяжелым и путаным…
– Это тебе что-нибудь дало? – спросил Дэвид.
Тем временем подали заказ. Кейт заставляла себя есть. Ее желудок объявил забастовку. Она чувствовала, что совершила ошибку, и боялась ее исправлять.
Она с трудом вернулась к разговору с Дэвидом и все-таки ответила на его вопрос:
– Разве кое-что о Ханне… На самом деле я получила подтверждение своих предположений, не более того. Шейла тоже полагала, что, как ни страдала Ханна от отца, не могла сбежать от него добровольно. Она была слишком робкой и нерешительной, чтобы отважиться на такой шаг.
Дэвид задумчиво кивнул:
– Час от часу не легче… Я имею в виду, это лишает нас всякой надежды на то, что она жива, верно? Потому что если Ханну похитили, то после стольких лет…
– Да, и я думаю о том же. Шансов на благополучный исход почти нет. Кстати, Шейла не разделяет мнения Райана Касуэлла, что виновником мог быть Кевин Бент. Она плохо его знает, но он не кажется ей способным на что-то подобное.
– Мне тоже, – уверенно подтвердил Дэвид и, когда Кейт с удивлением посмотрела на него, добавил: – Последние несколько лет я часто бывал в его пабе. Кевин обслуживает посетителей, пока его брат трудится на кухне. И он производит впечатление дружелюбного и приветливого человека… Знаю, знаю, – Дэвид пренебрежительно махнул рукой, – это не повод утверждать, что он не способен на преступление. И все же не могу представить себе, чтобы Кевин Бент похитил девушку. Любая и так пойдет с ним, достаточно щелкнуть пальцами.