Алекс молчал.
– Это в самом деле интересно, – продолжал Калеб. – Вы знали, что, если Амели опять исчезнет, вся полиция придет в движение и главной мишенью станете вы. Вы ехали к ней, чтобы убедить вернуться домой и ждать дальше. Это не помогло. Амели не хотела больше ждать и жить с родителями. Ей были нужны только вы. Еще немного, и полиция объявилась бы у вас на пороге. Амели могла поставить вас в очень неловкое положение.
– Она вцепилась в меня, как клещ, – подтвердил Алекс. – Самый настоящий клещ.
– В общем, вы сбежали с ней неизвестно куда. Идиотский план, он просто не мог сработать. Конечно, нам не составило большого труда узнать, что теперь у вас есть машина, и ее номер. Ваша поимка стала вопросом времени.
Алекс молчал.
– С другой стороны, – продолжал Калеб, – разве у вас был выбор? Лучшим выходом было бы прийти в полицию с повинной, но на это у вас не хватило смелости. Так или иначе, вы сбежали. С девушкой, которая стала для вас обузой. Что, собственно, вы планировали с ней делать? Вы ведь собирались от нее избавиться, так?
– Я не убийца, – пробормотал Алекс.
Калеб кивнул.
– В тот памятный штормовой вечер вам ничего не стоило отпустить ее руки. Когда Амели висела на причальной стене, я имею в виду. И такая мысль наверняка приходила вам в голову. Был, конечно, минимальный риск, что ее вынесет где-нибудь на берег живой. Но вероятность ничтожна. Это решило бы все ваши проблемы.
– Черт возьми, говорю вам, я не убийца. Я не смог бы этого сделать. Да, мне хотелось избавиться от нее. Амели стала моим кошмаром, но я не стал бы ее убивать. Ни при каких обстоятельствах. Клянусь, даже не думал об этом. Я посылал ее к черту, но никогда не поднял бы на нее руки. Это не мое.
Калеб бесстрастно смотрел на него. Конечно, Алекс отъявленный лжец и мошенник, но в этот момент он не кривил душой. При всей своей расчетливости, беспринципности и бесстыдстве, Барнс не убийца. Пожалуй, не способен даже нанести телесную травму.
– Это выставит меня с хорошей стороны, не так ли? – Взгляд мужчины стал робким. – На суде, я имею в виду…
Инспектор встал.
– Мистер Барнс, в нашем обществе принято считать, что убийств вообще не должно быть. Поэтому то, что человек не убийца, редко считается его достоинством. Вам повезло, что не я ваш судья. Я дал бы вам максимальный срок, предусмотренный законом в вашем случае. Но и с любым судьей вам не стоит рассчитывать на снисхождение. Я буду свидетельствовать против вас, насколько у меня это получится.
Алекс Барнс тоже встал и презрительно посмотрел на Калеба.
– Вы злитесь на меня. Еще бы, столько сил и времени потрачено впустую! Вы искали убийцу Саскии Моррис и занялись не тем человеком. Организовали личную охрану для Амели, и всё зря. Как я потешался над вами, когда увидел двух полицейских в машине перед домом Голдсби! Ей ничто не грозило, абсолютно. И, что самое интересное, за это время вы ни на шаг не приблизились к настоящему убийце, предоставив ему возможность спокойно искать следующую жертву. Очень может быть, он уже нашел ее. Браво, детектив Калеб Хейл! Прекрасная работа. На вашем месте я бы выпил бренди. Говорят, он творит с вами чудеса. Может, наведет вас на мысль, как вытащить эту телегу из грязи…
Трескотт-Холл, дом престарелых. На первый взгляд – величественное строение эпохи Тюдоров. Стены из темного камня, высокие арочные окна, в стеклах отражается бледно-желтое осеннее солнце. Расположен на окраине Халла тыльной стороной к морю, так что из окон открывается довольно скучный холмистый пейзаж. Впрочем, море все равно далеко. Как и оживленный городской центр. Люди проводят здесь последние годы или даже месяцы жизни. Кейт хотелось бы, чтобы они могли видеть нечто более живописное, чем эта тоскливая пустошь. Хотя время года, конечно, тоже что-то значит. Деревья стоят голые, на спутанных ветвях кустарника еще осталось несколько желтых листьев…
Кейт припарковала машину на стоянке перед входом. Приблизившись, разглядела трещины в каменной кладке и пятна сырости под арочными окнами. Ржавый покореженный желоб. Вблизи здание оказалось довольно ветхим. С западной стороны плющ дорос до крыши и пробивался сквозь черепицу. Подрезать его, очевидно, некому.
Кейт позвонила в тяжелую дубовую дверь и стала ждать. Прошло около минуты, прежде чем послышался зуммер, и она смогла войти в темный холл.
Первым, что ощутила Кейт, был холод. И запах какого-то антисептического средства. После чего она мысленно послала небесам молитву уберечь ее в старости от подобного места.
К ней уже спешила молодая женщина – по одному из коридоров, лучами сходившихся к холлу.
– Да? – спросила она, переводя дыхание.
На этот раз Кейт не стала представляться журналисткой. Ей казалось сомнительным, что журналисту-фрилансеру позволят встретиться с больной и, похоже, уже не вполне вменяемой женщиной. Она вытащила полицейское удостоверение:
– Детектив-сержант Кейт Линвилл, Скотланд-Ярд.
Риск, конечно, был, но небольшой. Полиция закрыла расследование по делу Ханны Касуэлл, и даже если Калеб Хейл опять поднимет его, вряд ли станет допрашивать престарелую мать Райана.
Упоминание столичной полиции оказало обычное действие. Глаза молодой женщины расширились:
– О! – Она благоговейно посмотрела на Кейт.
– Я хочу видеть миссис Касуэлл. У меня к ней пара вопросов.
– Миссис Касуэлл… Даже не знаю… она нездорова. Не могу обещать…
– Пара вопросов, не более того.
– Это из-за… ее внучки?
– Так вы знаете об этом?
– Да. Миссис Касуэлл поступила к нам спустя год после того, как это произошло, и не говорила ни о чем другом, ни днем, ни ночью. Это выглядело ужасно. Раньше у нее была своя квартира в Халле, и миссис Касуэлл, судя по всему, была довольно активной женщиной. Эта история в считаные месяцы превратила ее в инвалида. Ее привез сюда сын.
– Он часто навещает ее?
Женщина презрительно поморщилась:
– За три года был один раз.
– Я буду осторожна с миссис Касуэлл, – пообещала Кейт.
Молодая женщина на мгновенье задумалась. Кейт была рада, что на этот раз не стала притворяться журналисткой. Тогда бы точно не сработало.
– Ну хорошо, – наконец сказала женщина. – Но учтите, миссис Касуэлл иногда уходит в себя. И может заплакать, если ее расстроить.
– Я не буду ее расстраивать, – пообещала Кейт.
Она совсем не была уверена, что это у нее получится. Предстоял разговор о Ханне, а это определенно не та тема, которая может оставить старушку равнодушной.
Кейт пошла за молодой женщиной по длинным, темным коридорам, казавшимся безлюдными. Служительница остановилась перед одной из множества дверей и постучала:
– Миссис Касуэлл… к вам гостья.
– Мне так холодно, – снова и снова повторяла Леонора Касуэлл. Она сидела, сжавшись в комок, в кресле возле окна – ноги укутаны в одеяло, на плечах другое одеяло, – и никак не могла согреться. Ее обнаружили дрожащей всем телом, что явно смутило служительницу, которая тут же принесла старухе еще два одеяла. Толку от них было немного. Губы Леоноры Касуэлл совсем посинели.
Кейт тоже мерзла. Похоже, на отоплении экономили, да и невозможно сохранять тепло в этом огромном старом здании с высокими потолками. В комнате Леоноры Касуэлл стояли кровать, шкаф и два стула. На каменном полу не было ковра, на стенах – картин. Примерно такой Кейт представляла себе келью монаха в каком-нибудь монастыре с особо строгим уставом. Окно выходило во внутренний двор, где были только стены и окна. Этот незамысловатый пейзаж, которым Леонора Касуэлл любовалась изо дня в день, из года в год, из любого психически здорового человека сделает сумасшедшего.
Кейт вдруг разозлилась на Райана Касуэлла. Наверняка для его матери имелись и другие варианты проживания, более оживленные, даже если без дороговизны и роскоши. И более теплые. Пожилые люди не должны терпеть холод. Прибыв сюда один раз за три года, Райан, наверное, ничего этого не заметил. О его матери худо-бедно заботились – и это все, что ему было нужно.
Завязать разговор оказалось не так просто. Старуха в кресле как будто полностью ушла в себя. На громкое название полицейского учреждения она не отреагировала. Повторяла только, что ей холодно. Служительница исчезла, пообещав принести горячего чая. Кейт надеялась, что за время ее отсутствия дело сдвинется с мертвой точки. Она взяла стул и села напротив миссис Касуэлл, не сняв пальто.
– Миссис Касуэлл, речь пойдет о Ханне, вашей внучке. Вы помните ее?
Леонора Касуэлл подняла глаза:
– Ханна?
– Ваша внучка.
– Ханна – моя внучка.
– Да. Вы ведь давно не видели ее, так?
– Давно не видела.
– Вы скучаете по ней?
Леонора отвернулась и посмотрела в окно. Кейт боялась, что она расплачется при упоминании Ханны, но все оказалось еще безнадежней. Леонора Касуэлл просто не понимала, о ком речь.
Кейт решила выразиться конкретней:
– Вы знаете, что Ханна пропала? Вот уже четыре года как…
– Ханна пропала.
– Да, и давно. Вы были последней, кто ее видел. Она гостила в вашей квартире в Халле. Тогда вы еще жили там.
– Ханна пропала.
Леонора говорила медленно, растягивала слова. Кейт предположила, что она принимает лекарства, сильные антидепрессанты или успокоительное. По-видимому, этот визит ничего не даст. Леонора Касуэлл не в себе. За это время у нее успела сложиться хорошая система психологической блокировки.
Кейт решила попробовать зайти с другой стороны:
– Я разговаривала с Райаном, вашим сыном.
– Он хороший мальчик, – пробормотала Леонора.
У Кейт на этот счет было другое мнение, которое она решила держать при себе.
– Каким он был отцом? – спросила она. – Вы помните, как Райан обращался с Ханной?
Леонора как будто приободрилась. Во всяком случае, оживились ее глаза. Наверное, ей требовалось время, чтобы освоиться с обществом Кейт. Неудивительно для женщины, которая месяцами только и делает, что дремлет в кресле и не слышит ничего, кроме «доброго утра» и «доброго вечера».