– Как слишком серьезный ответ на шутливый вопрос. За этим чувствовалась неподдельная горечь… рана, разочарование. У меня не сложилось впечатления, что этому человеку хорошо одному. У него не складывалось с женщинами. Дело, конечно, в нем самом, но Касуэлл едва ли мог что-нибудь изменить в этом плане. Никому из нас не под силу вылезти из собственной шкуры. Разве самую малость, да и то…
Кейт кивнула. Кому-кому, а ей этого объяснять не нужно.
– И вот у него появилась женщина, – продолжал Рассел. – Не то чтобы Касуэлл сразу превратился в обаяшку, но немного оживился, это было заметно. Перед ним вдруг открылось какое-никакое будущее. Почти все врачи в клинике сочли его поступок возмутительным, но я ему скорее сочувствовал. Потому что в каком-то смысле понимал его. Касуэлл не был беспринципным парнем, воспользовавшимся беспомощностью психически больной женщины. Он искал любви. Не думаю, что из этого могло выйти что-то путное. Позже я потерял их обоих из виду.
– Обоих?
– Да. Его, как вы знаете, уволили, а спустя месяц она покинула клинику и переехала к нему.
– А она могла… вот так запросто покинуть клинику?
– К тому времени ей исполнилось восемнадцать. Она стала совершеннолетней. И никогда не была из тех, кого держат в клинике против их воли. Маниакально-депрессивное расстройство; она пришла в клинику добровольно и по моему совету. Разумеется, могла уйти оттуда в любой момент.
– И она переехала к Касуэллу? – спросила Кейт.
В сознании уже формировались образы, выстраивались связи, пока едва намеченные и смутные.
– Да. Насколько я помню, они почти одновременно покинули Чемберфилд и начали новую жизнь. Больше она со мной не связывалась.
– Может, вышла за него замуж?
– Не знаю. Но такое вполне можно допустить.
Кейт лихорадочно припоминала все, что знала о деле Ханны Касуэлл. Газетные статьи, материалы расследования, беседы с очевидцами… Имя…
– Линда, – сказала она. – Ее звали Линда?
Доктор Рассел поднял на Кейт удивленные глаза:
– Да.
– Она вышла замуж за Касуэлла, – сказала Кейт. Мысли продолжали крутиться. – Доктор Рассел, вы, наверное, тоже это заметили… Ханна Касуэлл, пропавшая девочка из Скарборо. История четырехлетней давности. Ее так и не нашли.
Рассел задумался.
– Да, что-то такое припоминаю. Верно… – Он посмотрел на Кейт широко раскрытыми глазами. – Да, точно, Касуэлл. Так эта девочка…
– Дочь Райана и Линды Касуэлл.
– Боже мой…
– Линда ушла из семьи, когда Ханне было четыре года. Якобы сбежала ночью, оставив мужа с маленьким ребенком. Ханну воспитывал отец. Когда ей исполнилось четырнадцать, она тоже исчезла.
– Это действительно очень странно, – растерянно пробормотал Рассел.
– Да… Все говорят о Касуэлле как о мрачном, озлобленном чудаке. Он страдает каким-то нарушением, как вы думаете?
– Что значит «страдает нарушением»? Каждый из нас чем-то страдает в какой-то мере.
– Конечно. Но нарушения бывают разные. Одни создают людям проблемы в личной жизни, другие создают проблемы людям, которые нас окружают. Или делают человека опасным для окружающих.
– Вы хотите знать, представлял ли Касуэлл опасность для окружающих?.. Признаться, сержант Линвилл, я не особенно к нему присматривался. Думаю, у этого человека были и есть серьезные проблемы во взаимоотношениях прежде всего с самим собой. С другими людьми – да, особенно в близких, личных отношениях. Касуэлл отталкивает людей своей грубостью, но в глубине души желает дружбы и понимания. В этом его трагедия. Делает ли его это опасным? Не знаю.
– Соседи говорят, Линда не могла его больше терпеть. Из-за характера, который вы только что так исчерпывающе описали.
– Вполне могу себе такое представить. Никогда не думал, что Райан Касуэлл мог стать для нее подходящей парой. Линде надо было расти, пробиваться к людям. Он же потянул ее вниз.
– Она оставила на него четырехлетнего ребенка. Насколько, по-вашему, ожидаем такой поступок в случае Линды Касуэлл?
– Насколько он ожидаем в случае любой другой женщины? – в свою очередь спросил Рассел.
– Вы психолог.
– Линда боролась с тяжелым психическим заболеванием. Полагаю, ей и одной было бы трудно выжить. Не говоря уже о том, чтобы заботиться еще и о маленьком ребенке. Так что в ее случае этот поступок можно считать вполне разумным и ответственным.
– Но оставить ребенка на такого отца…
– Райан Касуэлл не был монстром.
– Что хорошего он мог дать ребенку?
Доктор Рассел остановил на Кейт пристальный взгляд.
– Собственно, чего вы от меня добиваетесь?
– Просто пытаюсь разобраться в ситуации. – Кейт встала. – Спасибо, что уделили мне время, доктор Рассел. Я оставлю вам визитку, на случай если что-нибудь еще вспомните.
Он взял визитку:
– Спасибо. Договорились.
Они попрощались у входной двери, и Кейт снова оказалась в продуваемом всеми ветрами узком переулке исторической части Ньюкасла. Правда, теперь она не чувствовала холода. Голова горела. Близость к разгадке ощущалась еще сильнее, чем в клинике, и это заставляло кровь течь быстрее.
Почему этого никто не заметил? Линда Касуэлл пропала. Внезапно, ни с того ни с сего. Версия, что она ушла от нелюбимого мужа, казалась понятной и всех устраивала. Но если оставить в стороне этот недоказанный мотив, что останется? Что Линда Касуэлл исчезла. Бесследно, как и ее дочь.
Кейт снова и снова возвращалась к Ханне, в твердом убеждении, что только ухватившись за эту нить, можно распутать клубок.
Но не Ханна была началом истории. А Линда. Два дня тому назад в Чемберфилд приезжал молодой человек, который спрашивал о Линде. Придется еще раз побеспокоить докторов Олскотта и Меннеринга. Кейт нужно имя этого человека. Она должна знать, с какой стати его так интересует Линда Касуэлл.
Очень может быть, Райан Касуэлл не просто молчаливый, замкнутый и недружелюбный тип, полностью ушедший в свое одиночество. Возможно, он не просто ответственный и безобидный работник по хозяйственной части. Если Линда была первой женщиной, которая ответила ему взаимностью, страх потерять ее мог толкнуть Касуэлла на что угодно.
То же могло повториться с Ханной. Касуэлл не мог допустить, чтобы девочка жила своей жизнью. Он видел в ней женщину, принадлежащую только ему.
Итак, снова Чемберфилд.
– Я хочу к нему.
Сколько раз за день Амели повторяла эти четыре слова? Сотни, тысячи? Дебора не считала. Так или иначе, она понимала, чего хочет дочь.
Я. Хочу. К. Нему.
Иными словами: я ни за что на свете не собираюсь сидеть здесь с вами.
– Тебе нельзя к нему, – резко возразил Джейсон. – Алекс Барнс заключен под стражу и оттуда, не выходя на свободу, плавно перекочует за решетку на несколько лет. Забудь его, Амели!
– Джейсон! – шепотом возмутилась Дебора.
Строгость по отношению к Амели потеряла всякий смысл. Хотя ответ Джейсона совершенно ее не задел. Амели как будто вообще потеряла связь с внешним миром.
– С какой стати мне ее обманывать? – сердито ответил Джейсон жене. – В любом случае судьба Амели никогда не заботила Барнса. Сначала он просто развлекался с ней. Потом решил с ее помощью выманить у нас кругленькую сумму. И в том, и в другом Амели его поддерживала.
– Я хочу к нему.
Дебора закрыла руками лицо и застонала. Как долго еще будет продолжаться этот кошмар? Она думала, нет и не может быть ничего ужаснее тех часов и дней, когда Амели, как они считали, находилась в руках убийцы. Но теперь, когда она была дома и в полной безопасности, ситуация только ухудшилась. Амели стала чужой. В ловушке одержимости мужчиной, который оскорблял ее и использовал во всех возможных и невозможных смыслах.
Да, именно это и вызывало в Деборе такой ужас. Одержимость, полное отсутствие настоящих чувств. Пустота в глазах Амели. Мрачный, блуждающий взгляд, в котором ничего не было. Их дочь пребывала где-то по ту сторону, недосягаемая для слов и увещеваний.
– Амели, – сказала Дебора. – Пожалуйста, попытайся это понять. Алекс Барнс тебе не пара. То, что он сделал…
– Что вы оба сделали, – поправил Джейсон.
Он стоял, прислонившись к стене, слишком злой, чтобы сесть. Чтобы наконец замолчать.
Дебора даже завидовала мужу. Он еще мог злиться. Сама она ничего не чувствовала, кроме бездонного отчаяния, страха и беспомощности, время от времени выливавшихся в одну неизбежную мысль: «Это конец нашей семьи. Мы никогда не вернемся к тому, что у нас было. Не станем прежними».
Когда Амели успела ускользнуть от нее? Вот уже несколько месяцев у девочки роман с взрослым мужчиной, и она, мать, ничего об этом не знала. Амели впала в эмоциональную зависимость от этого мужчины, между тем как она, мать, объясняла вызывающее поведение дочери переходным возрастом. Чем больше Амели ненавидела и презирала родителей, тем уверенней Дебора убеждала себя, что с возрастом это пройдет.
– Ты ни на секунду не задумалась над тем, что делаешь с нами, – сказала она. – Когда ты пропала, мы думали, что тебя похитили. Ты должна была понимать, через какой ад нам предстоит пройти.
Амели посмотрела на мать пустыми глазами:
– Я хочу к нему.
– Забудь, – механически повторил Джейсон.
Они сидели в гостиной. Хелен Беннет посоветовала Деборе и Джейсону по возможности не оставлять Амели одну.
– Она должна выбраться из мира, который себе вообразила, – объяснила Хелен. – Мира, где она взрослая женщина и живет с Алексом Барнсом. Это будет нелегко. То, что сейчас переживает Амели, похоже на абстиненцию.
«И ты тоже ничего не заметила, – мысленно обратилась Дебора к Хелен Беннет и на несколько секунд почувствовала что-то вроде гнева. – Ты, профессиональный психолог, разговаривала с ней каждый день на протяжении нескольких недель – и ничего не поняла».
Амели отправят в клинику, психиатрическую лечебницу для подростков и молодежи. Там очередь на несколько месяцев вперед, но Хелен удалось каким-то образом сразу получить место для Амели. В этом надо отдать должное ей, Хелен. Амели предстоит предстать перед судом для несовершеннолетних. Но судья, с высокой степенью вероятности, распорядится поместить Амели в ту же клинику, где девочка круглые сутки будет получать квалифицированную психологическую помощь.