Минута-другая, и дверь откроется. Она больше не прикована к стене и может свободно передвигаться, а это значит, что на ее стороне фактор неожиданности.
Мэнди встала, почувствовав в теле прилив адреналина. Сложила одеяло на полу так, чтобы можно было подумать, будто она лежит под ним. Конечно, из него не торчит ее прикованная к стене рука. Но все равно одеяло даст несколько секунд форы. Большего не потребуется, если все пройдет как нужно.
Мэнди пошла на кухню. План возник только что и быстро созревал. До сих пор она прокручивала в голове множество вариантов спасения, но ни один не подходил в этой ситуации. Случилось непредвиденное, как и всегда в решающие моменты жизни.
Мэнди вытащила бутылку из ящика для стеклянной тары и разбила о раковину. Теперь она вооружена. Этим осколком можно перерезать горло человеку.
Она полна решимости больше, чем когда-либо в жизни. Потому что этот шанс единственный.
Мэнди затаилась, как хищник, подстерегающий добычу. Бесшумная. Невидимая. Готовая к прыжку.
Она услышала, как в замке поворачивается ключ.
Кейт припарковалась возле дома на Виктория-роуд, достала телефон и позвонила Дэвиду. Тот не ответил, и она оставила голосовое сообщение:
Это я, Кейт. Сейчас почти два часа, и я опять в Скарборо, приехала для очередной беседы. Потом вернусь домой, заберу Месси, и мы приедем к тебе. Не возражаешь?
Она слушала свой голос. Особенно волшебные слова «приедем к тебе».
Кейт улыбнулась, подняла голову, мельком взглянула в зеркало заднего вида. Глаза как будто стали больше и сияли. Кейт никогда не была красавицей, но этот внутренний блеск делал ее черты более мягкими, расслабленными и живыми. Исчезло выражение отрешенности, заставлявшее людей держаться от нее на расстоянии. Взгляд стал теплым и открытым.
Кейт улыбнулась себе, чего раньше никогда не делала, собралась было выйти из машины, но телефон засигналил. Сообщение в «Вотсаппе». Кейт немедленно открыла его, ожидая увидеть ответ Дэвида, но это оказался Колин. Она вздохнула.
Я не позволю тебе так со мной обращаться, Кейт. Ты больше не хочешь иметь со мной ничего общего? Ладно. Но ты должна найти смелость сказать мне об этом прямо, а не прятаться в кусты. Нельзя так поступать с людьми. Я еду в Скарборо, буду там ближе к вечеру. Я нашел адрес в телефонном справочнике. Нам нужно поговорить. Пожалуйста, не избегай меня. Я имею право знать, почему ты расстаешься со мной.
– Черт возьми, я давно тебе это объяснила! – громко сказала Кейт.
Она все-таки рассказала ему о Дэвиде. Осторожно, стараясь причинить как можно меньшую боль. Хотя и не считала себя чем-то обязанной Колину.
И вот сегодня, ближе к вечеру, он будет стоять под дверью ее дома. Возможно, к тому времени Кейт уже будет у Дэвида. Но ей не хотелось спешить из-за него. Она не позволит Колину себя запугать. Или в самом деле будет лучше объясниться с ним, раз и навсегда? Дать понять в нескольких предложениях, что он ее не интересует. Без истерик и долгих дебатов.
Кейт вышла и заперла машину. Взглянула на фасад дома. Пятидесятые годы прошлого века, все просто, без излишеств. Серая штукатурка местами облупилась. То же с краской на окнах. В остальном вполне добротное строение.
«Он похож на меня, – подумала Кейт, глядя на дом, и быстро добавила: – До встречи с Дэвидом».
Этот адрес она отыскала в телефонном справочнике, после того как еще раз потревожила доктора Меннеринга. Он назвал имя человека, который интересовался Линдой Касуэлл. Добавил, без особой уверенности, что тот как будто живет в Скарборо. И, к счастью, не ошибся. Меннеринг тяжело вздохнул, когда Кейт снова предстала перед ним. Но на этот счет у полицейских толстая кожа. Надоедать людям – часть их работы. Так было всегда.
– Брендан Сондерс?
Кейт широко улыбнулась. Теперь она опять журналистка. Профессиональное чутье подсказало, что на этот раз так будет лучше. Есть люди, которые опускают жалюзи при одном только упоминании полиции. И Кейт узнала такого человека в Брендане Сондерсе, лишь только тот открыл дверь.
– Да? – отозвался Сондерс.
Он выглядел нервным и подозрительным. Похоже, гости его беспокоят нечасто. В глазах мелькнул страх.
– Кейт Линвилл, журналистка.
– Да? – Его левый глаз дернулся.
– У меня к вам пара вопросов.
Брендан Сондерс как будто не собирался ее впускать.
– Да? – спросил он в третий раз.
Может, удостоверение сержанта Скотланд-Ярда сработало бы лучше, но доставать его было поздно. Внезапная смена легенды могла вовсе отпугнуть его.
– Мистер Сондерс, я узнала о вас от доктора Меннеринга из клиники в Чемберфилде, это под Ньюкаслом.
– Да?
Он вообще знает какие-нибудь другие слова?
– Я была там, потому что работаю над статьей о бесследно пропавших девушках. Я имею в виду серию подобных случаев здесь, в Скарборо. Саския Моррис, Ханна Касуэлл, Линда Касуэлл.
Кейт видела, как отчаянно Сондерс пытается совладать со своими эмоциями. Похоже, он понял, что одними односложными ответами не отделаться.
– Но почему я?
– Я была в Чемберфилде, – повторила Кейт. – Наводила справки о Райане и Линде Касуэлл. Узнала, что вы приезжали туда несколько дней назад и тоже интересовались Линдой. Якобы хотели знать о симптомах ее болезни. Разумеется, вам не предоставили этой информации. Доктора не имеют право этого делать.
– К сожалению.
Кейт снова улыбнулась.
– Мистер Сондерс, можно мне зайти на минутку? У меня пара вопросов, прежде всего о Райане Касуэлле.
Сондерс сомневался. Ему явно не хотелось с ней разговаривать, но и достаточно веской причины для отказа он придумать не мог. Поэтому неохотно отступил назад:
– Так и быть. Но я работаю.
– Я не задержу вас надолго. Чем вы занимаетесь?
– Я писатель.
Кейт никогда не слышала о писателе Брендане Сондерсе и не могла припомнить такого имени на обложках в книжных магазинах.
– Интересно. И что вы пишете?
– Большой роман. О Брекзите.
– О, это актуальная тема.
Он пригласил ее в гостиную и быстро убрал с кресла стопку газет.
– Садитесь, пожалуйста.
Сам присел напротив на маленький табурет. Сейчас Брендан выглядел еще более беспокойным. Он сомкнул пальцы в замок. Возможно, Сондерс был слишком поглощен работой над романом, и неожиданный визит вывел его из колеи. Говорят, в таких случаях писатели ведут себя странно.
– Чем я могу вам помочь? – спросил Сондерс и как будто взял себя в руки.
– Как уже сказала, я пишу статью, – ответила Кейт. – И заинтересована практически в любой информации на эту тему. Мне хотелось начать с начала, то есть с Ханны Касуэлл. Первой исчезнувшей девушки, как я полагала, пока не обнаружила, что первой была ее мать. Линда Касуэлл, бесследно исчезнувшая в одну ночь.
– Она ушла из дома, бросив семью.
– Такова официальная версия. Но что мы знаем? Она вообще объявлялась с тех пор?
Сондерс пожал плечами:
– Понятия не имею. Не думаю, честно говоря.
– Вы родственники?
Он задумался:
– Седьмая вода на киселе. Пятиюродная кузина или что-то вроде того. Я интересовался ею из-за болезни.
– Линда Касуэлл страдала маниакально-депрессивным расстройством, – сказала Кейт. – С какой стати вас заинтересовала эта болезнь?
– Потому что я сам страдаю депрессией.
– Понимаю. Сочувствую, мистер Сондерс. Видите ли, я еще могу представить себе женщину, бросающую мужа и маленького ребенка, если она несчастна в браке, подавлена и не в состоянии заботиться об этом ребенке. Но чтобы она с тех пор ни разу не заинтересовалась судьбой девочки… И то, что ребенок потом тоже исчез… По версии отца и большинства СМИ, Ханна стала жертвой преступления на сексуальной почве. С большой долей вероятности, убита. Так писали почти все газеты – большинство, по крайней мере. И даже после этого мать не вышла из тени.
– Чего вы добиваетесь? – спросил Сондерс.
– Мне интересно, жива ли Линда Касуэлл?
Он прищурился.
– На что вы намекаете?
– Возникает вопрос, уходила ли вообще Линда Касуэлл из дома? Насколько правдива вся эта история?
– Какая история?
– О несчастном браке, который Линде однажды осточертел настолько, что она собрала вещи. Об оставленном на мужа ребенке.
– Подобное случается, – заметил Сондерс.
– Понимаю. И я знаю, что их брак не был особенно счастливым. Слышала об этом от нескольких людей, которые говорили о Райане Касуэлле как о человеке нелюдимом и замкнутом, вечно мрачном и грубом… Не лучшая пара для очень молодой женщины, страдающей к тому же психическим расстройством. Касуэлл, судя по всему, не отличался ни пониманием, ни чуткостью. Никто особенно не удивился, когда Линда ушла от него.
– Именно так я это и вижу, – согласился Сондерс. – Удивляться нечему.
– Вы знаете Райана Касуэлла?
– Очень мало.
– Мало? Он был мужем вашей кузины.
– Пятиюродной, как я сказал. Не знаю даже, насколько здесь уместно слово «кузина». Однажды я видел Райана Касуэлла на семейном празднике. Мы пожали друг другу руки, и только.
– Какое впечатление у вас о нем сложилось?
– Крайне несимпатичный тип. Недружелюбный и какой-то… психически нездоровый.
– Нездоровый?
– Он вообще не мог общаться с людьми. Я даже принял его за аутиста. И потом, это вечно угрюмое выражение лица… Оставалось только удивляться, как Линду угораздило выйти за него замуж. Прекрасную юную Линду – за озлобленного, неуравновешенного парня, почти на двадцать лет старше нее…
– И к какому выводу вы пришли? Что могло заставить ее так поступить?
Сондерс покачал головой:
– Трудно сказать. Они ведь познакомились в Чемберфилде. Психиатрическая лечебница; Линде было шестнадцать, когда она туда попала. В этом возрасте девочки гуляют с мальчиками, красятся и покупают красивую одежду, а не сидят в психиатрических лечебницах и не глотают антидепрессанты горстями. Возможно, Линда рассчитывала, что Касуэлл вытащит ее из этого состояния. На что он, конечно, не был способен.