Zeitgeist работает схожим образом. Благодаря ему, мне кажется, можно иногда понять одно искусство через другое. Я долго не понимал поэзию и отказывался читать стихи, соглашаясь на досрочные двойки по литературе в старших классах школы. Это искусство было закрыто для меня до одного солнечного дня в деревне, когда в наушниках звучал «Послеполуденный отдых фавна»[78], а в руках была антология поэзии Серебряного века, и мне неожиданно выпали ключи к стихам Константина Бальмонта. Таким же ключом друг для друга могут, возможно, стать ван Эйк и Беншуа (и оба они хорошо звучат и смотрятся в Брюгге и Генте).
Говорят, что только в юности новая музыка пробирает до костей, и лишь в молодости можно ощутить особое переживание музыки. Мне сложно с этим согласиться: на рубеже 10–20-х годов XXI века я просто бредил Беншуа. Казалось, что весь мир вокруг звучал его трехголосьем.
Часть IIIЖанры средневековой музыки
Альба
Пожалуй, мне придется начать издалека. Альба – жанр трубадурский, а о трубадурах я на страницах этой книги еще не рассказывал. Вот что вы представляете, когда слышите слово «трубадур»? Бременских музыкантов или певца с лютней под балконом возлюбленной? Увы, это образы более поздних времен.
Трубадуры – средневековые поэты-композиторы, сочинявшие на языке ок (окситанском). Искусство сложения песен они называли ars de trobar, отсюда произошли слова trobador и troubadour, редко встречающиеся в основном корпусе текстов трубадуров в качестве самоназвания. Сам язык свой они тоже не называли окситанским, а иногда употребляли название lengua romana (романский язык), отделяя его от lengua latina (латинского).
Название окситанскому языку фактически дал неоконченный трактат Данте Алигьери De vulgari eloquentia («О народном красноречии»), в котором автор выделил три языка в «латинской группе» в зависимости от их утвердительной частицы: ок (окситанский), ойль (французский[79]) и си (итальянский и др.). Данте отмечал, что «люди, предпочитающие ок, живут в западной части Южной Европы, начиная от границ генуэзцев»[80]), примерно описывая современную территорию Южной Франции и часть Испании. Творчество трубадуров привечалось и при дворах Северной Италии, доходили их песни и до Франции, Кастилии и государств крестоносцев в Восточном Средиземноморье.
Трубадуры приобрели известность только в середине XII века – вероятно, в период между Вторым и Третьим крестовыми походами (ок. 1150–1160). Золотой век трубадуров продолжался примерно с 1170 года и эпохи придворных фестивалей 1170–1180 годов до Альбигойского крестового похода, разорившего Окситанию (1209–1229). Среди трубадуров были как самые знатные властители (например, герцог Аквитании Гильом IX или Раймбаут Оранский, один из самых могущественных сеньоров Прованса), так и клирики, мелкие дворяне и придворные. Последним трубадуром обычно считают Гираута Рикьера (ок. 1230 – ок. 1295).
Несмотря на то, что сейчас трубадуры и труверы[81] часто упоминаются через запятую в книгах, статьях и названиях концертных программ и дисков, в Средние века их искусство различалось не только языком. Во-первых, сохранилось немало произведений, где французы и окситанцы уличали друг друга в низких нравах. Трубадур Маркабрюн, например, в своей кансоне Pax in nomine Domini называет французов извращенцами (или дегенератами): Desnaturat son li Frances. Во французских текстах того времени предателями нередко были именно окситанцы. Во-вторых, в окситанских текстах до конца XII века не обнаруживается характерной для Северной Франции концепции рыцарства, объединяющей в себе воинство, аристократизм и христианство. Слово сavalaria на окситанском того времени использовалось только в прямом, военном смысле. Рыцари в Окситании мало отличались от буржуа, а культура была не столь милитаризована, как на севере (отсутствовали рыцарские турниры, было гораздо меньше военных эпосов и т. п.). Впрочем, были и яркие исключения из этого правила: трубадур Бертран де Борн был одержим оружием, войной и всем с этим связанным. Ситуация изменилась после Альбигойского крестового похода, в 30-е годы XIII века, а до того времени вместо рыцарства трубадурская культура воспевала joi и joven (радость и юность).
До нас дошли сведения о 460 трубадурах, сохранилось 2600 стихотворных произведений, но лишь 269 из них – с музыкой. Всего лишь каждое десятое произведение! Число сохранившихся произведений трубадуров с музыкой все в те же 10 раз уступает сохранившейся музыке труверов!
Только две сохранившиеся крупные музыкальные рукописи содержат исключительно музыку трубадуров (F-Pn fr.22543 и I-Ma R71 sup.); еще две содержат музыку и трубадуров, и труверов (Manuscrit du Roi и Chansonnier de St Germain-des-Prés). Существуют еще более фрагментарные источники, но за минимальным исключением все эти рукописи созданы во второй половине XIII – начале XIV века, то есть на сотню лет позже золотого века трубадуров. Самый ранний источник – Chansonnier St. Germaine des Prés, созданный в середине XIII века, вероятно, в Лотарингии, – музыкантами используется довольно редко из-за его языка: удивительного французско-окситанского с несомненным лотарингским влиянием. Сохранившиеся музыкальные рукописи не только по времени находятся довольно далеко от золотого века трубадуров: большинство манускриптов созданы не в Окситании, а во Франции, Италии или Греции. Так что нам доступны песни трубадуров далеко не напрямую, а прошедшие через многие сита времени, языков и границ.
Сохранившиеся мелодии трубадуров рисуют совсем иную картину, чем знакомые нам антологии трубадурских стихов. Так, из 40 дошедших до нас песен одного из самых знаменитых трубадуров – Бертрана де Борна – нотация сохранилась лишь у одной, плюс еще несколько произведений либо были контрафактами сами, либо сохранились контрафакты на песни Бертрана. Из 18 сохранившихся песен Арнаута Даниэля, превозносимого за свои поэтические качества Данте, Петраркой и Эзрой Паундом, лишь две дошли до нас с мелодией. До нас дошло 90 стихов Гираута де Борнеля, но только четыре мелодии (более того, все они находятся в одной рукописи, и не будь ее, мы бы остались вовсе без музыки этого трубадура). С другой стороны, мало в каких антологиях вы встретите стихи Раймона де Мираваля, но музыкальные рукописи донесли до нас 22 его мелодии (больше, чем у Арнаута Даниэля, Джауфре Руделя, Бертрана де Борна, Гильома Аквитанского и Маркабрюна вместе взятых).
Начав исполнять средневековую музыку, творчество трубадуров я долго обходил стороной. Сама тематика их песен, попадавшихся мне на глаза, казалась неинтересной: fin’amor[82], суды любви – от всего веяло какой-то любовной бюрократией и табелью о рангах. Альбы, судя по описаниям, казались и вовсе каким-то грязным делом – что-то вроде воспевания предательства. Вот как определяет альбу статья в русскоязычной «Википедии»: «Альба изображает тайное свидание рыцаря с женой сеньора, прерываемое наступающей зарей (alba)»35.
Это определение, вероятно, восходит к одному из первых исследователей жанра – Альфреду Жанруа (Alfred Jeanroy). Именно он выделил корпус из полутора-двух десятков альб на окситанском и французском языках. Проблема, правда, оказалась в том, что сделал это он довольно произвольно; отнесение части произведений (особенно на старофранцузском) к альбам было поставлено под сомнение уже следующим поколением медиевистов. Сейчас статья в англоязычной «Википедии» приводит список из 18 альб на окситанском36, а, например, в списке Брайана Уоледжа таковых в два раза меньше37. Одна из существенных причин этого заключается в том, что среди 18 альб, указанных в «Википедии», находятся шесть произведений с откровенно религиозным содержанием.
Картину, написанную Жанруа, портит еще одно произведение, которое вполне себе удовлетворяет требованиям Уоледжа к альбам; более того, оно и является первым дошедшим до нас стихотворным употреблением слова «альба» на староокситанском языке! Речь о смешивающей латынь и окситанский Phebi claro, сочиненной еще в X веке (задолго до первых трубадуров) и, вероятно, монастырской по происхождению. Текст ее соединяет латинский и окситанский языки, светские и религиозные образы, а ее общий посыл апеллирует к евангельским словам: «Итак бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш придет» (Мф. 24:42).
Феба ясный луч еще не явлен,
Аврора шлет свой слабый свет на землю;
А стража будит спящих: «Эй, вставайте!»
Проснулись наши тайные враги,
Чтобы ловить и медленных, и быстрых —
И стража предупреждает, кричит: «Вставайте!»
Рассвет золотит морские волны,
Зовет Солнце и уходит.
Cтража! Смотри, тьма переходит в свет.
От Арктура несется северный ветер,
На небе звезды прячут свое сияние,
И Колесница[84] повернула к востоку.
Самая известная альба – Reis glorios Гираута де Борнеля – тоже, вероятно, паралитургическая по смыслу. Музыкально она построена на попевках известного католического гимна